Глава 1

POV Дарина

- Встать, суд идет!

Сколько раз за свою довольно продолжительную карьеру я слышала эту фразу. Иногда даже по два-три раза за день.

В самом начале, когда я только пришла работать в прокуратуру, так близко к сердцу принимала и заседания, и вынесенные приговоры, что громкий голос с неизменной фразой “Встать, суд идет!” вместе с судьями в черных мантиях снились мне по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Со временем привыкла, но иногда эти показательные выступления в виде судебных заседаний дико бесят. Вот как сегодня.

Судья, мужчина сорока пяти лет, медленно переворачивает листы из дела. Такое чувство, что впервые видит и протоколы, и мое заключение. Наверное, многие так и подумают, глядя на действия судьи и его сосредоточенное лицо. Но я-то знаю прекрасно – просто тянет время, потому что и так все решено. Заранее. А раз не сделаешь показательного заседания, чтобы тебя заметили или просто обратили внимание, то и нет смысла напрягаться.

Даже мне сегодня не хочется настаивать на своем, пугать апелляцией, а тем более подавать жалобу в Апелляционный суд, как представитель закона. Какой смысл?

Обвиняемый получает два года условно, хоть я и настаивала на пяти лишения свободы. За нанесение тяжких телесных повреждений. Но пятерик у нас получают только простые смертные. А мажоры… в лучшем случае - как сегодня: пару лет условно, принимая во внимание, какой он хороший мальчик, не пьет, не курит, ни на одном учете не состоит, а главное – прекрасные характеристики с места учебы и работы! Ладно, работы – папа-директор и не такое напишет, но учеба? Они там хоть раз его видели, что пишут, какой он спортсмен, комсомолец и просто красавец?

Еще и дядя – заместитель председателя Апелляционного суда, о чем мне поведал адвокат обвиняемого. Полушепотом и с таким выражением лица, как будто государственную тайну сообщает, за которую положен расстрел. Даже улыбку его заявление не вызвало, так мне все противно в последнее время. Вроде и парень неплохой этот адвокат, а таких мразей защищает... Ненавижу я этих мажоров, хоть убей.

- Дарина Александровна, - обращается ко мне судья после оглашения приговора. – Есть возражения?

- Никак нет, Ваша честь, - отвечаю спокойно, начиная собирать бумаги. – У обвинения возражений нет.

- А у Вас, Роман Григорьевич? – это уже обращается судья к адвокату.

- Не имеется, Ваша, честь, - улыбается Рома на все тридцать два зуба. Я бы удивилась, если бы имелись. И вот к чему эти показательно-номинальные вопросы?

- Вот и замечательно, - улыбается судья в ответ и поднимается со своего места.

Секретарь строгим и громким голосом объявляет о закрытии заседания и просит всех еще раз подняться со своих мест. Я понимаю, когда в самом начале встают и оглашают об открытии, но в самом конце к чему эта показуха? Сколько лет присутствую на различных судах, а до сих пор в моей голове это не укладывается.

Шум голосов, звуки отодвигаемых стульев и демонстративное шествие судьи в комнату, смежную с залом заседания.

Слава Богу, закончилось.

Собираю свои вещи, складывая все в сумку, и направляюсь к выходу. Практически возле двери меня ловит адвокат, произнося в спину:

- Дарина Александровна, вы, как обычно, неотразимы!

Медленно поворачиваюсь и смотрю на этого упыря сверху вниз. А он со своим ростом около ста семидесяти пяти сантиметров наоборот задирает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

- Рома, вот скажи, чему ты радуешься? – если честно, безумно хочется зарядить ему по голове или в ухо, чтобы убрать эту раздражающую улыбку с его лица раз и навсегда.

На самом деле Ромка Андреев – очень толковый юрист хоть в уголовных, хоть в гражданских делах. В меру наглый и циничный тип, но всегда знает, кому и что говорить. Один из лучших адвокатов в городе, да и в принципе один из немногих защитников-упырей, кто мне действительно симпатизирует.

- Ну, как же, - усмехается, - Дело-то выиграли.

- Серьезно? – поднимаю одну бровь вверх. – Ты правда идиот, или просто притворяешься? Посмотри на этого мажора, - киваю головой в сторону подходящего к нам паренька, который сегодня отмазался малой кровью. – У него на лбу большими буквами написано “Таганка, я твой бессменный арестант”. Не сегодня - значит, завтра он обязательно куда-нибудь влезет и сядет, если придурка раньше не грохнут. Это дело времени, поверь. Хотя, в твоем случае, чем чаще парнишка влезает в разного рода неприятности, тем больше папаша выбросит денег на ветер, точнее тебе в карман. Вот скажи, Рома, ты вроде не дурак, неужели нравится вот это, - снова киваю на мажора, - отмазывать от тюрьмы?

- Эй, ты, - влазит то самое “это”, на которое я два раза кивала. – Чё ты трёшь тут? Ты хоть знаешь, кто я? Да мой папа тебя…

- Без комментариев, - перебиваю я наглого паренька, снова переводя взгляд на адвоката. – Рома, утихомирь своего подзащитного, а то наплюю на нашу с тобой большую любовь и выкину какой-нибудь фортель, ты ж меня знаешь.

- Леня, успокойся, - адвокат упирается рукой парню в живот. – Остынь.

- Да я ее… - вопит мажор. Такое чувство, что одно место ему кто-то прищемил.

- Заткнись, я сказал! - прикрикивает Ромка, и мажор замолкает, глядя на адвоката и хлопая ресницами, не понимая, что происходит.

Я усмехаюсь, наблюдая весь этот цирк. Интересно, за какую сумму можно продать честь и достоинство, утихомиривая и отмазывая вот таких вот отпрысков богатых родителей? Смотреть тошно, не то что от срока спасать. Я бы его сама лично прибила, чтобы не мучился. И людям жить спокойно не мешал.

- Да уж, - снова произношу, правда, уже без пафоса. – Прекрасный пример для подражания. Будущее поколение многому научится, глядя на это, - снова киваю головой на паренька.

- Дарина Александровна, ради Бога извините, - снова начинает адвокат, но я машу рукой, разворачиваюсь и выхожу из зала заседаний. А то еще наговорю чего лишнего, потом придется за слова свои отвечать, на апелляцию подавать, оно мне надо?

Когда-то я так не думала, а была полна сил и решительности доказать этому миру, что я, Дарина Громова, пришла работать в прокуратуру, чтобы все знали – закон надо уважать, несмотря на деньги и положение в обществе. Что закон – он для всех одинаков. И никто не вправе его нарушать, оставаясь при этом безнаказанным.

Подхожу к машине, нажимая на брелок сигнализации, и усмехаюсь. Боже, как давно это было? Всего-то пяти лет хватило, чтобы смотреть на мир без особого энтузиазма, растратив весь свой оптимизм. Какой же я была наивной дурочкой раньше.

Сейчас, спустя несколько лет моей трудовой деятельности в городской прокуратуре, я, конечно же, закон уважать по-прежнему не перестала. Но в исключительных случаях, таких как сегодня, начала более лояльно смотреть на некоторые вещи. Ночные кошмары прекратились, как только я поняла простую вещь: этот мир, точнее мажоров в нашем обществе, я не переделаю, хоть и люто их ненавижу. А если паре нормальных ребят помогу по доброте душевной, значит, не зря занимаю свое кресло.

Конечно, бывают случаи, когда и мажоры садятся за решетку вместе с депутатами, бизнесменами и чиновниками. Не в таких количествах, как хотелось бы, но не все уходят от ответственности.

Хоть сегодня адвокат и радовался, что его подзащитный остался на свободе – полным провалом назвать это нельзя. Как я уже сказала, у парнишки большими буквами на лбу несколько статей уголовного кодекса написаны. Уверена, что за два года своего условного срока он влипнет по-крупному, и тут уж судья ничего не сможет сделать, а мажорчику прилетит сполна.

На дворе сейчас конец ноября, по сути еще осень, а наш славный город уже замело. Техника вовсю убирает улицы и посыпает дороги, поэтому до здания городской прокуратуры добираюсь довольно быстро. Захожу в свой кабинет, на ходу снимая дубленку. Убираю ее в шкаф и направляюсь к своему столу.

Кабинет у меня просторный. Многие коллеги завидуют размерам комнаты, имея в своем распоряжении рабочую площадь намного меньше моей.

В самом начале трудовой деятельности я его делила с Михаилом Васильевичем Островским, который работал здесь следователем еще со времен совдепа. Кладезь знаний и мудростей, скажу я вам. Многому научил меня, рассказал, подсказал и растолковал, как лучше поступать в той или иной ситуации. И через год ушел на пенсию, оставив меня одну в триста пятнадцатом кабинете.

Я сдвинула два стола буквой Т, чтобы посетителям удобно было подписывать бумаги. Терпеть не могу, когда ложатся на стол грудью, пытаясь дышать мне прямо в лицо, думая, что таким способом можно надавить и решить все свои проблемы.

Помимо столов переставила шкафы и повесила новые шторки на окна. Стало светло и уютно. Осталось привезти сюда кровать, и можно переезжать жить.

Включаю электрический чайник, насыпая кофе в чашку. Сегодня проспала, что случается крайне редко, чуть не опоздав на заседание, поэтому не успела выпить свой любимый напиток. Опаздываю я обычно только на утренние совещания к руководству, но только не в суд. А сейчас уже обед, и голова раскалывается на несколько частей – то ли мое извечно пониженное давление всему виной, то ли на смену погоды так организм реагирует. То ли магнитные бури, во что, оказывается, верят даже мужчины. А может, все вместе взятое. Но в висках давит неимоверно. И кофе хочется до жути.

Сажусь за стол, закрывая глаза, пальцами массируя по кругу в районе висков, чтобы хоть как-то снизить боль. Стук в дверь заставляет бросить свое занятие. Не успеваю крикнуть “Войдите”, как дверь открывается, и на пороге появляется мой коллега, а по совместительству друг Юрка Сазонов.

- Уже час тебя караулю, - произносит парень, заходя в кабинет, отставляя первый попавшийся стул и вальяжно усаживаясь в него. Закидывает ногу на ногу и смотрит на меня с улыбкой на устах. – Условка?

- С тобой не интересно, - кривлюсь в ответ. – Всё-то ты знаешь, мой любимый друг.

- И ты даже не настаивала на пересмотре? – поднимает обе брови в немом изумлении.

- А смысл? – делаю глоток горячего напитка, обжигая язык. Но боли не чувствую, так мне всё безразлично в данный момент. – Дядя – зампред Ковалева.

- Председателя Апелляционного суда, - усмехается Юра, скорее констатируя факт, чем задавая вопрос. Да и смысл спрашивать, такие фамилии мы заучили наизусть покруче уголовного кодекса.

- Только время зря потрачу. И без этого хватает головняков. Кофе будешь?

- Нет, спасибо, - снова тянет лыбу Сазонов.

- И что смешного в моей физиономии? – откидываюсь на спинке кресла, мечтая о сигарете.

В который раз бросаю курить, но с трудом получается. Раньше можно было дымить в кабинетах, а теперь это законом запрещено. Приходится плестись на улицу, но такая апатия нападает, что лень даже пятую точку с кресла поднять, не то чтобы с третьего этажа спуститься.

- Сейчас ничего, но очень бы хотел лицезреть выражение твоей, как ты выразилась, физиономии вечером.

- Уже видел? – тяжело вздыхаю, а Юрка поднимает большой палец вверх, продолжая улыбаться во все свои тридцать два зуба. – Судя по твоему, - делаю акцент на последнем слове, - выражению, меня ожидает какая-то подлянка.

Юрка смеется, закрывая рукой лицо, и я понимаю, что точно - мои подружки приготовили какую-то пакость.

- Мне понравилось, - Юрка вытирает невидимые слезы с глаз. – Но ты будешь в бешенстве.

- Хоть намекни, - продолжаю давить на коллегу. – Чтобы готова была. Пожалей девочек, спаси их от моего грозного рёва.

- Оля меня убьет, если проболтаюсь. А так как тебя я еще потреплю, на крайний случай сбежав от твоего гнева в свой кабинет, то из дома сбегать мне некуда. Разве что к тебе в однокомнатную квартиру. Но тогда мне точно грозит развод. Так что, - разводит руками.

И снова начинает заливисто смеяться, глядя на мое хмурое выражение лица.

И за что мне такое наказание?