Глава 4

Жест довольно грубый. Но и нежный. Мне совсем не больно. И я не могу вырваться, даже если бы захотела. А я не хочу. Прямо здесь и сейчас я желаю многого. Но точно не того, чтобы Тимур останавливался. Есть в этом что-то унизительно-восхитительное, возбуждающее даже больше, чем прикосновения. Сводящее с ума. Будоражащее настолько, что кровь в моих венах почти закипает, пылая, смешиваясь с неистовым биением сердца… Всё. Больше нет ничего иного. Только бушующий пожар неутолимой жажды вспыхнувшего желания. Самой меня тоже нет. Будто уже и не я — какая-то дикая, слетевшая с катушек часть меня теперь властвует и распоряжается моим телом. А всё разумное во мне просто теряется под властью зелёного взора. И я сама тянусь мужчине навстречу.

Мои руки исследуют крепкие плечи, широкую спину, горячую кожу, кончики пальцев скользят по тёмным волосам. Я безумно хочу, чтобы он меня целовал, с жадностью прижимаюсь губами к его губам, совсем не сдерживая вырывающийся из груди стон. Тимур поглощает его. Забирает мой кислород. Крадёт последнюю возможность свободно дышать. Снова гладит мой затылок, выводит незримые узоры вдоль позвоночника, спускаясь к пояснице. Ох... ещё ниже. Пальцы впиваются в ягодицы. Подхватывают и приподнимают, вжимая в себя сильнее. Чувствую его эрекцию. Обвиваю ногами за талию. Ещё секунда, я усажена на столешницу. Новый мой стон куда громче предыдущего. И я уже не думаю о том, насколько это всё неправильно и дико. Даже когда слышу тихое, чуть хриплое:

— Хочу тебя. Прямо здесь.

Не могу сказать, что наши желания не совпадают. Но и вслух ничего не произношу. Мои пальцы слегка подрагивают, когда я тяну вверх его футболку, обнажая торс. Сильный. Накачанный. Каждая мышца, будто сталь. Тимур ровно такой, как я себе могла бы представить. И совсем не это поражает моё воображение. Грудь и левое предплечье пересекают тонкие белесые линии. Шрамы переплетаются с искусной вязью неразборчивому моему восприятию шрифта в перекрестье лиан. Похоже на иврит, арабский и что-то ещё, о чём я никак не могу вспомнить. Мои ладони буквально покалывает в желании провести по каждой черточке, разобрать, разглядеть, расшифровать десятки мельчайших фраз, узнать их историю… Да только Тимур не оставляет такой возможности.

Его футболка на полу. Я судорожно хватают ртом воздух, когда его ладонь знакомо смыкается на моём горле, в то время, как другая его рука одним рывком избавляется от застёжки на моих джинсах. Заклёпка банально отрывается, отлетает, с глухим звоном ударившись о паркет. Забываю о ней в то же мгновение. В глазах цвета хвои я вижу чистейший голод, граничащий с животной похотью. И эта самая потребность отражается во мне болезненной пульсацией внизу живота. Никто и никогда не смотрел на меня так. Будто кроме меня не существует других женщин. Мои ноги дрожат, бёдра сводит судорогой. Я прикрываю глаза, откровенно наслаждаясь тем, как его пальцы скользят поверх хлопковой майки, обхватывают грудь, снова возвращаются к шее. От прикосновения под джинсовой тканью слегка вздрагиваю. И вздрагиваю снова, когда джинсы соскальзывают с моих бедёр вместе с бельём.

Больше никаких прелюдий. Проникновение — резкое, грубое, не оставляющее ни шанса на то, чтобы опомниться, остановиться. Одна рука до сих пор покоится на моём горле, другая между моих ног. Одна — сдавливает полусогнутыми пальцами снизу, другая — сжимает сверху. Одна давит достаточно, чтобы заставить меня трепетать от острых ощущений, другая гладит изнутри столь правильно и необходимо, что всё окружающее меркнет, будто наступает кромешная ночь. Кажется, я начинаю понимать, как можно увидеть звёзды, даже если их нет… волна оргазма ошеломляет, ослепляет, словно весь мир взрывается и осыпается мириадами мельчайших искр перед моими глазами.

Едва ли я способна пошевелиться. Но Тимура мало волнует моё состояние. Он сдёргивает меня со столешницы, ставит на ноги и разворачивает к себе спиной, чтобы уложить грудью на мраморную поверхность. Я слышу звук расстёгиваемой молнии на брюках и чувствую горячее дыхание около своего виска, тяжесть его тела. Хриплый выдох, и брюнет вторгается снова.

Господи, какой же он огромный…

От ощущения наполненности хочется вопить в голос. Меня буквально разрывает изнутри. На глаза наворачиваются слёзы, и я до крови раскусываю нижнюю губу, дёрнувшись в сторону в инстинктивной попытке избавиться от боли. Тщетно. Мужчина замирает всего на пару секунд, очевидно, давая возможность привыкнуть. Удерживает за бёдра всё так же неумолимо крепко. Срывается в бешеный темп… Толчок, другой, ещё один, и ещё, ещё... Я вновь стону, дрожу и хнычу, снова и снова прикусывая нижнюю губу. Жестокие движения причиняют боль. И... блаженство.

Время растягивается в бесконечность.

Едва ли я соображаю достаточно адекватно, чтобы вести ему подсчёт. Но всё равно улавливаю тот самый нужный момент, когда вместе с подступающей дрожью моего второго в жизни оргазма близок к пику наслаждения и мой партнёр. Я приподнимаюсь совсем немного, замечая, как отчётливее проступают вены на его сильных руках. Последний толчок внутри меня и ощущение наполненности исчезает. Горячее липкое семя проливается мне на поясницу, и чужое рваное, хриплое дыхание застывает у моего виска.

Лучшей возможности мне вряд ли представится. И я пользуюсь ей без малейшего зазрения совести.

Приподнимаюсь снова, совсем чуть-чуть. И только для того, чтобы дотянуться до той самой злосчастной бутылки арманьяка, о которой думала ещё в момент появления здесь.

Грохот обрушившегося стекла отражается в сознании чем-то далёким. Удар настолько сильный, насколько только меня хватает. И молитва… Да, теперь я и про господа бога вспоминаю вот уже дважды за последний час, и даже молюсь. На что не пойдёшь, лишь бы здоровенное тело позади меня рухнуло на пол.

— Сказала же, всё равно сбегу, — хмыкаю негромко, пройдясь оценивающим взором по содеянному и бессознательному брюнету у своих ног.