Глава 2

— Бедная девочка, — прошептала мадам Оли, утирая кончик носа о ворот своего халата. – Молодость идет в один шаг с глупостью! Но вы-то! – Тут она ткнула пальцем в Ллойда. – Не совестно вам? Неужто так и бросите её на растерзание людям?!

— Горожане! – покачал головой отец Хонж. – Приезжают, сорят деньгами, сыплят комплиментами, а потом сбегают, оставив девок с дитем в подоле!

— Столичный хлыщ! – снова подали голос от входа.

— И колечко как быстро припрятал, — буркнул Борк. – Чтобы передумать не успела.

И без того мрачное лицо Ллойда исказилось недовольной гримасой. Крупный, слегка выдающийся вперед подбородок, увенчанный посередине ямочкой, вздернулся, характеризуя своего хозяина как человека не такого уж и покладистого. Прищурив глаза, он осмотрел толпу, и по мере движения его взгляда люди замолкали, словно придавленные более весомым мнением.

— Значит, вы настоятельно рекомендуете ей, — на меня ткнули длинным указательным пальцем, — выйти замуж за дарга? А мне, дворянину с сильнейшим магическим потенциалом, жениться на безродной девушке из местных и увезти ее в столицу, дабы она прославляла ваше славное селение на балах и простых посиделках? Так?

— Так, — упрямо кивнула мадам Ятски, тут же отступив под давлением нацеленного на нее взгляда.

На сеновале повисла звенящая тишина. Я задумчиво посмотрела на выход. Сегодня с самого утра мои мысли качало, как лодку на волнах во время шторма. И приспичило вот срочно соблазнять Марка Винчерта, вызвав его именно на сеновал. В итоге один “жених” сбежал, а второй объявился! Но так ли оно мне нужно, это хваленое богатство и свобода от маминого покровительства? Ведь и без того неплохо жилось! Словно попутал нечистый…

Эх, только бы выпутаться теперь из ситуации с минимальными потерями.

— И много ли у Софи достоинств? — нарушил молчание Ллойд, по-прежнему не глядя на меня, но гипнотизируя горожан.

— Она красивая, — уверенно сказал Борк, подмигнув мне.

— Красавиц и в Ривинхейме полно. Еще? — подбодрил Ллойд толпу.

— Руки у нее откуда надо растут! — еще немного помог Дилан, накручивая на указательном пальце мой чулок. — Шить матери помогает.

— У меня в столице личный портной. Ещё?

— Способная к учёбе, — как-то слишком тихо и неуверенно подал голос отец Хонж.

Я отвела глаза, вспоминая, как уснула на последнем занятии в воскресной школе. Стоя. Во время пения хора…

— И в каких предметах особенно преуспела? — заинтересовался мой жених, громко недоверчиво хмыкнув.

— Ну, — отец Хонж возвёл очи к потолку, — дайте подумать…

— Понятно. — Ллойд обернулся, и наши взгляды встретились. Я улыбнулась, демонстрируя два ряда ровных белых зубов — чем не достоинство? Аж скулы свело от усердия. — Что скажете, Софи? Есть в вас что-то помимо указанного ранее? Что-то, отчего я забуду про свою родословную, наплюю на традиции и желание семьи и заберу вас с собой в качестве жены? Жены, Софи. Вместе до конца.

— До какого конца? — растерялась я, все сильнее сомневаясь в том, что хочу замуж.

— До быстрого, надеюсь. Раз — и все. Не хотелось бы годами мучиться от подагры или артрита, — с огромным удовольствием пояснил Ллойд.

— Ох, — выдохнула, отступая. Что-то ночь совсем перестала быть томной.

— Ну как? Идем в церковь? — В голосе столичного хлыща скользнула насмешка.

— А как же мои достоинства? — опешила я. — Вам же не хватило…

— Я неприхотлив! — Глаза жениха очень странно блеснули в сумраке помещения, а улыбка, появившаяся на лице, почему-то придала ему зловещий вид.

— Ну вот и славно! — Отец Хонж, обогнув Ллойда по дуге, осветил моё лицо собственным факелом, едва не лишив ресниц и бровей. — Ты счастлива, дочь моя? Ну конечно, счастлива! Ведите её в церковь! Идемте, идемте!

Я так и не поняла, кто спровоцировал свадьбу и чей план воплотился в жизнь.

Подхватив меня под белы рученьки, мадам Ятски и мадам Ферт что-то защебетали, а Борк ринулся расчищать путь от зевак-свидетелей, коих оказалось теперь гораздо больше прежнего.

В связи с тем, что дело происходило уже глубокой ночью, я пребывала в состоянии глубокой задумчивости. Сонном, растерянном и взвинченном одновременно. С моей судьбой вот-вот должны были произойти некие разительные перемены, при мысли о которых нервно зудел затылок.

Брак на всю жизнь.

Меня вели в церковь, выдавать замуж. А я впала в сонный ступор, отчаянно пытаясь сообразить: хорошо это или плохо? С одной стороны — хорошо, ведь жених богат, не уродлив и имеет привычку поддаваться жалости. С другой стороны — он странно улыбается, и я ничего о нем не знаю, кроме статуса. А замуж нужно идти до конца жизни. Его или моей.

Тут, признаюсь, вспомнила о дядюшке Вельдеяре, хранителе ядов… Первой умирать отчаянно не хотелось.

Скосив глаза в сторону, бегло осмотрела моложавую фигуру Ллойда при свете луны, пригляделась к совершенно спокойному, сильно заросшему лицу, к вороту белой, но явно несвежей рубахи и, задержавшись на нагрудном кармане, где хранилось дорогое колечко, подумала вдруг, что у него должна быть веская причина, чтобы вот так брать в жены кого попало. Ну я-то всем хороша, как ни крути, но дарг точно мог бы найти более подходящую партию.

Вспомнилось его разбитое сердце… Ну конечно! Мог и, скорее всего, нашел. Но она отказала. Поэтому ему плевать, на ком жениться, — он, видите ли, несчастен и все такое...

А мне все равно, кто оплатит мои расходы на дорогу до столицы и на дорогих модисток. Потом разузнаю, что там и как, намекну, что согласна на развод за хорошие отступные и… Заживу!

На губах против воли заиграла довольная улыбка. Теперь, когда я разложила все по полочкам, на душе стало гораздо легче. Мама, конечно, узнав о моей выходке, немного рассердится. Или много. Может быть, даже придется скрывать свое местонахождение какое-то время… Зато потом она непременно признает, что я была права, решив сделать подобный шаг. Со временем заберу ее в столицу, откроем там несколько новых ателье… Жизнь забьет ключом!

— Сюда поставьте! — громкий голос отца Хонжа вырвал меня из мира грез. Только тут я поняла, что мы уже ступили в церковь, а несколько неизвестно откуда взявшихся ребятишек споро поджигали свечи, укрепленные в канделябрах по периметру помещения.

Напротив святого отца установили переносную тумбу, из которой он вынул рушник, расшитый самым простым рисунком, и две свечи.

— Подводите молодых ближе! — скомандовала мадам Ятски, и меня тут же подтолкнули вперед. По позвонку пробежал холодок, отчего я нервно передернула плечами. Сегодня это чувство, будто кто-то смотрит в спину и незримо присутствует рядом, увеличилось втрое, отчего я даже подумывала: не поговорить ли с отцом Хонжем? Нечисти в наших краях давно не водилось, но кто знает?..

Сделав пару неуверенных шагов, обернулась на жениха и попала в плен его глаз. Он больше не улыбался. Смотрел странно, без тени иронии. Хмурился.

— Массир Ллойд, — позвала я, — мне бы хотелось поговорить, прежде чем...

— Чем вы поклянетесь мне в верности и любви до гроба? — язвительно отозвался он.

— Между прочим, и вы тоже принесете клятву, — моментально распаляясь, ответила жениху.

Он снова нехорошо улыбнулся. От хорошей улыбки не хочется отшатнуться, а от этой хотелось.

— Мужская клятва отличается от женской, милая Софи, лучшая ученица, — голос Ллойда сочился ядом. — От меня не потребуют столь разительных перемен в жизни.

Это он намекает, что не собирается меня любить и хранить верность?

Теперь улыбнулась я.

— Как говорит моя тётка, многоуважаемый массир, в голодный год люди последним куском хлеба друг с другом делились, а уж мужчиной поделиться со страждущей — сам бог велел.

Отец Хонж громко закашлялся и, выпучив глаза, подал сигнал мадам Оли. Та подхватила ошарашенного жениха под локоть и буквально оттащила к тумбе, приборматывая:

— Свечку возьмите в правую руку, массир дарг. А левой за лик держитесь. Дайте массиру лик в руки. И рушник постелите им под ноги! Софи, ты тоже держи со своей стороны икону. Продолжайте, отец!

Меня поставили рядом с женихом, сунув в правую руку икону, а в левую зажженную свечу.

— Назовите свои имена, данные вам при рождении.

— Джеймс Лэгмэн Ллойд, — проговорил мой будущий муж, шумно сопя и бросая на меня взгляд, полный невысказанных сомнений.

— Софи Эстерхаун, — вторила ему я. Не сдаваться же первой?

— Чудно! Будем считать, что обряд обручения состоялся по всем правилам. Тем более свидетелей на сеновале было более чем достаточно, — тихо молвил отец Хонж, после чего улыбнулся нам и запел молитву на древнем языке. В это время мне на голову и плечи кто-то накинул шерстяную шаль. Только хотела поблагодарить за заботу, как услышала тихое:

— Хоть грудь прикрыла ей, а то совсем срам в таком виде венчаться.

Жених посмотрел мне в глаза, на шаль и снова в глаза. Ухмыльнулся и встал поудобнее. Похоже, он передумал передумывать! Еще миг, и Джеймс прикрыл глаза, точно дремать собрался, как я это обычно на воскресных молитвах делала. А я нервно сглотнула и вновь почувствовала непреодолимое желание бежать. Что-то неправильное было в этой свадьбе, в моем поступке, в согласии жениха… Да, я всегда славилась упрямством и желанием своевольничать, но чтобы вот так? Это впервые. Что же мы делаем? Покосилась на Ллойда, тот голову набок склонил. Точно спит! Собралась было возмутиться, но не успела.

— Является ли ваше желание стать мужем и женой добровольным? — выдернул меня из вялых размышлений о будущем отец Хонж.

И снова, в тысячный раз, по спине холодок. А после необъяснимая уверенность в себе и в том, что делаю, заставляет идти до конца.

— Да, — как можно безразличней пожала плечами и с надеждой уставилась на жениха.

Хоть бы он одумался!

— Да, — почесав подбородок, буркнул Ллойд. Зевнув, еще и вздохнул. — Пожалуй.

— Есть ли некие препятствия, что не могут позволить мне совершить обряд венчания над этими людьми?

Кто-то позади всхрапнул. Леди Оли чихнула. Ятски пожелала ей умолкнуть и не мешать церемонии.

— Прекрасно! Решили, кто станет поручителями этого союза?

Рядом со мной нарисовалась мадам Ферт. К жениху подошел Борк. Они взяли в руки венцы, поданные мальчиком-помощником, и подняли их над нашими головами. Отец Хонж снова запел. Его голос убаюкивал, отдаваясь эхом под сводами церкви и в моей душе.

Или это мой беззвучный вой разносился в голове?

— Не просто ритуал, но обряд, несущий огромное значение и дающий силу, благодаря которой супруги сохранят свой союз даже в водовороте самых трудных испытаний… — слышала я, чувствуя, как начинаю дрожать, но не от холода.

Нервно взглянув на мадам Оли, почувствовала, как остатки спокойствия улетучиваются, а страх перед будущим зарождается, становясь крепче с каждым мигом. Да, я никогда не была истовой прихожанкой, но это не отменяло наличия веры. И, дав сегодня клятву, я не смогу ее нарушить. Никогда.

— Знаете ли вы слова клятвы, дети мои? — словно услышав мои мысли, спросил отец Хонж. — Помните ли их? Принимаете ли эти слова, как свои? Да или нет?

“Высший не даст добро на неугодный ему союз”, — пронеслось в голове, и стало легче. Правда же, не даст!

— Да, — в один голос ответили мы с Ллойдом, тут же переглянувшись. Он выглядел задумчиво-отстраненным. Я тоже уверенностью не отличалась.

— Наденьте на брачующихся венки, — огласил церковь отец Хонж.

Поверх шали опустилось нечто колючее.

— Как венки? — непонимающе моргнул Ллойд. — Мы ведь клятвы не произнесли.

— Я немного упростил ритуал, дети мои! — радостно оповестил отец Хонж. — Ночь берет свое, и все мы устали. Но не волнуйтесь, силы от этого он не утратит. Во веки веков. Объявляю вас мужем и женой! Да будет ваш союз благословенен!

— Как? — совсем обалдела я. — Разве можно ускорять все эти… эти...

— Основные правила ритуала соблюдены, — отмахнулся отец Хонж. — И брачный рисунок на ваших запястьях — тому подтверждение! Союз одобрен! Но кольцо вы все равно жене отдайте, массир Ллойд. Оно теперь по праву принадлежит Софи.