часть 6

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Длинное узкое платье, подаренное Борисом, сжимает бёдра так, что мне тяжело двигаться. Я семеню, как гейша на окобо!

Господи, скорей бы закончилось это мероприятие. Нет ничего хуже дней рождения детей партнёров Бориса. Новые туфли и туго собранные наверх волосы тоже не поднимают настроения. Но в этой среде принято улыбаться. И я улыбаюсь на автомате, равнодушно глядя в окно на капли дождя.

– Виктория...

Поворачиваюсь с дежурной улыбкой. Хозяйка дома Лика подхватывает меня под локоть.

– Пойдём, подали шампанское и устриц. Мы специально заказывали их с ближайшего рейса, чтобы были живые и свежие. На дне рождения у Даниэля Алле пришлось распорядиться их запечь. Их привезли замороженными! Уж лучше бы совсем не подавала... Разве можно на таком экономить? А эти ты обязательно должна попробовать.

– Лика, я равнодушна к устрицам.

Вернее, терпеть их не могу, и меня тошнит от мысли, что я должна есть ещё живого моллюска.

– Тори... – осудительно. – Никогда и никому не говори, что ты равнодушна к устрицам! Это моветон...

Протягивает мне бокал шампанского. Спасаясь от дегустации устриц, беру во вторую руку канапешку с сыром и оливками.

Мужчины курят сигары на огромной веранде. Изредка доносится их сдержанный смех.

Та самая Алла, жена ещё одного партнёра, худощавая брюнетка с тёмно-бордовым маникюром, выскрёбывает в свой малиновый рот несчастную устрицу. Когда она глотает, я на мгновение чувствую себя этой устрицей. Меня передёргивает.

Ещё одна из женщин, совсем ещё молоденькая Дарья, стоящая чуть поодаль, запивает таблетку бокалом шампанского.

– Полгода уже не может забеременеть, – едва слышно бормочет мне Лика, во все тридцать два улыбаясь Дарье. – Думаю, если до зимы не сможет, Погодин решится на развод. Ему сорок... Уже неприлично без наследников. Подумают, что бесплодный он!

– Господи, да ей всего девятнадцать. Ей нужно просто набрать нормальный вес. С ума они сошли, что ли, какой развод?

– Я тебя умоляю, Тори, – закатывает глаза Лика. – Погодин обожает худобу. Если она наберёт нормальный вес, развод случится уже завтра! Думаю, Дарья забыла, когда нормально ела последний раз. Ест только зелень... ты заметила?

«Больные люди...» – вздыхаю я. Но я тоже часть их. И мне стыдно быть этой частью.

– Дашенька, что ты пьёшь? – ласково и лицемерно щебечет Лика.

– Мой психоаналитик прописал мне антидепрессанты... Я так устала от всего...

Мне хочется дать Даше подзатыльник, чтобы пришла в себя, смыла косметику, выплюнула антидепрессант, шампанское и просто поела. Поджав губы, я отворачиваюсь.

– Тори! – тут же ловит меня алая Алла. – Ты не собираешься этой осенью в Египет вместе с Борисом?

– Что мне там делать? Он будет круглосуточно на своих семинарах. А Илюшка не переносит самолёты...

– Найми няню, как я. Я полечу с мужем, отлично проведём с тобой время!

Её Даниэлю два с половиной. Как можно в два с половиной бросить ребёнка няне, чтобы хорошо провести время?

– Вряд ли у меня получится, – вежливо улыбаюсь я.

– Даша, ты такая худая! – с наигранным восхищением вздыхает Лика. – Просто модель!

Модель скелета? Да у неё скоро колени назад выгнутся. Как можно подпитывать её нездоровые диеты восхищением? Но здесь принято в лицо хвалить любую дичь, а осуждать и высмеивать шёпотом и за спиной.

Спасите меня кто-нибудь! Мне кажется, я тоже сейчас начну выделять яд и всех залью с дежурной улыбкой. Они заразные!!

Разворачиваюсь, чтобы сбежать в детскую. Но Илья уже идёт навстречу мне с шариковым ружьём наперевес.

– Мам...

С ледяным взглядом Лика натянуто улыбается.

– Что-то наше жертвоприношение сегодня не слишком старается... Всё время бегают.

«Жертвоприношение» – это детские аниматоры. Здесь принято называть это так. Взрослые не переносят, когда дети мешают им хорошо проводить время. И детям делают человеческое жертвоприношение в виде аниматоров. Терзайте, только не мешайте!

Присаживаюсь перед сыном, чтобы спрятать его от взгляда Лики. Платье натягивается... и я чувствую, как немного лопается разрез. Боже...

– Мам, я хочу домой.

– Потерпи, детка, ладно? Поедем через час.

– Я туда не пойду.

– Почему?

– Там... один мальчик написал в шарики. Фу... А девочки говорят на Мальвину... – мнётся он и, решившись, наклоняется и шепчет мне на ухо: – «Шлюха...»

– О, Господи! – в этой аристократичной вакханалии остаётся только молиться. – Побудь со мной.

Беру его за руку, усаживая на кресло. Женщины недовольно поглядывают на меня. Мужчины возвращаются с веранды. Я присаживаюсь на подлокотник кресла, пряча свой надорванный разрез.

– Тори... ах... – с восторгом наклоняется к моей груди Алла. – Борис – щедрый мужчина! Это же бриллиант?

Машинально прикрываю подаренный на наш юбилей кулон, сжимая его в пальцах.

– Да, – киваю я.

– Шикарный «Ашер»! Сколько карат? Какой чистоты?

– Да я... не помню, если честно, – пожимаю плечами с улыбкой.

– Ой, лукавишь, – машет она мне своим длинным наманикюренным пальчиком, – кто же такое забудет? Я, скорее, имя мужа забуду! – смеётся она, жадно поглядывая на камень.

Разворачивается к подошедшему ближе Борису.

– Борис... – разводит руками. – Сразу видно – твои дела пошли в гору. Украшения жены выросли на пару карат!

Борис признательно улыбается ей... А он очень редко улыбается. Я уже и забыла, как он улыбается мне или Илюшке. И мне становится тошно. Не от ревности, нет. А вообще...

Илюшка, скучая, поднимает своё большое шариковое ружьё и, играясь, целится в шоколадный фонтан.

– Бах.... бах...

– Илюшка... не надо... – тихо прошу его.

– Мамочка... я хочу домой...

– Потерпи ещё немного.

Впереди у нас ещё одно нездоровое мероприятие!

– Аукцион! – словно услышав мои мысли, радостно объявляет Лика, хлопая в ладоши. – Наша Владочка нарисовала для гостей три картины. Внимание! – игриво разворачивается она, указывая на детскую мазню на настоящих холстах и в дорогущих рамках. – Вот наши лоты: «Закат над Тегал Ванги»...

Красное пятно масляной краски над синей полосой.

– ... «Букет магнолий»...

Много розово-белых пятен над зелёным шаром.

– ... «Вечер у камина»...

Непередаваемая живописная смесь коричневого и красного!

– Среди нас есть профессиональный художник! Тори, милая, дай нам скорее рецензию!

– Это... – подыскиваю я слова. – Очень мило!

– Мне кажется, Владочка будет очень талантлива в экспрессионизме!

– Безусловно, – киваю я.

– Итак, разыгрываем первый лот. «Закат над Тегал Ванги». Стартовая цена – сто евро!

Уж лучше бы откровенно поставили кубышку и попросили собрать в неё денег. Но, к сожалению, ритуал проводится не ради денег, а ради того, чтобы потом хвастать, что картина отпрыска, нарисованная им в семь лет, была продана за несколько тысяч евро. Такая вот дичь...

– Двести! – взмахивает рукой Борис, открывая аукцион.

Другие мужчины поднимают ставки.

– Восемьсот... – снова поднимает Борис.

Отворачиваюсь, гляжу на Илюшку и про себя обещаю ему, что никогда больше не буду справлять его день рождения в кругу партнёров его отца. Любой кровью! Даже если мне придётся годами не разговаривать с Борисом. Не хочу, чтобы он смотрел на это всё.

Илья поднимает опять ствол ружья и...

– Илья! – тихо и сердито рявкает на него стоящий рядом отец.

Сын пугается, и его пальчики резко сокращаются, нажимая на курок. В ужасе смотрю, как огромный шар быстро летит в шоколадный фонтан!

Шлёп!!! Все лоты и платье Лики залито жидким шоколадом...

Все шокированно поворачиваются к нам!

Мамочка...