Глава 1

Первый рабочий день на новом месте выдался до жути напряжённым.

Мы с мамой совсем недавно переехали в новый город, где ей предложили весьма неплохую работу, а я, наконец, поступила в университет на факультет иностранных языков — с детства мечтала стать переводчиком и путешествовать по миру. Но, чтобы осуществить свою заветную мечту приходилось очень и очень много пахать.

До обеда — в универе, а после — в местном кафе, вплоть до десяти вечера.

Моя жизнь не сахар, но и не соль. Приходилось рано вставать, чтобы не опоздать на первую электричку, а вечером — бежать, чтобы успеть на последнюю. А я вообще-то из тех людей, которые любят здорово поспать.

Не зря ведь меня назвали Соней.

Прошло чуть больше двух недель, с того момента, как мы обустроились в одном небольшом, непримечательном городишке, в котором моя мать устроилась на работу учительницей русского языка и литературы. Она безумно любила читать и коллекционировала классику, которая, наверно, уже давно как вымерла из нашего современного мира. Скажем так, мать была просто одержима литературой, и, конечно же, этикетом. А я вот не разделяя её отстойных интересов. Даже если отрадно получала за своё несогласие по жгучей оплеухе.

Быть может, со своими, частично бунтарскими генами, я пошла в отца.

О нём, между прочим, в нашей семье говорить строго-настрого запрещалось.

Отец бросил нас как только мне исполнилось восемь месяцев.

Причём, исполнилось в утробе.

По дурости, по молодости, мать совершила ужасную ошибку — связалась с рокером-дебоширом, который вмиг околдовал её юное сердечко. Моталась с бродягой-музыкантом по разным городам, сломя голову, ночевала в ржавом трейлере, питалась «Дошиком» и «Фастфудом». И всё ради безумной любви.

Ослеплённая бурными чувствами, она жила, как бродяжка без определенного места жительства, потакая своим бешеным чувствам, поддерживая «любовь всей её жизни» всегда и во всём. Пока однажды не забеременела.

И тогда… безумна любовь превратилась в плесень.

Отец оказался той ещё свиньёй. В свинью он конечно же трансформировался, когда вкусил настоящие трудности жизни, узнав о предстоящей ответственности и о маминой беременности. Подлый трус настаивал на аборте, мол «Мы ещё слишком молоды, чтобы становиться родителями. А как же моя… то есть наша карьера?»

Но знаменитым ублюдок не стал, а мама так и не решилась на аборт. Врачи предупреждали, что с резус фактором опасно избавляться от плода. Так как в следующий раз зачать малыша может быть весьма проблематично. После чего, она начала замечать, как отец стал уделять ей меньше внимания, грубить и хамить.

Во время гастролей мама работала на подтанцовке, на сцене, в то время как отец горланил свой жуткий, безвкусный «рэп». Выступал их «коллектив» преимущественно в зассанных барах, где тусовались байкеры.

Соответственно, за своё «творчество», получали жалкие гроши, которых едва-едва хватало на еду и бензин. Но спустя несколько месяцев, когда мама отрастила уже приличный мамончик, отец запретил ей выходить на сцену.

Не потому что переживал, относительно нагрузки, а просто потому, что стал получать намного меньше внимания от фанаток.

Однажды, после концерта, она случайно застала отца в туалете, во время того, как он, заткнув кулаком рот одной из местных проституток, озверело трахал шлюшку на грязном унитазе.

И всё.

С дури полоснула его ногтями по потной, наглой роже и, со слезами на глазах убежала прочь. Не знаю, как она пережила эту ужасную измену… Как справилась с болью… Одна. Но она выдержала. Не порезала вены, не прыгнула с моста. Просто взяла себя в руки, ради меня, и начала новую жизнь.

Спалила свои рваные джинсы, кожаные куртки, выжгла кислотой на ягодицах татуировку с его именем, отрастила натуральный цвет волос и перестала пользоваться косметикой. Одним словом, стала похожа на человека. А после, вернулась к родителям, от которых сбежала, когда ей исполнилось восемнадцать.

Вернулась, естественно, с огромным пузом и слезами на глазах. Бабушка простила. Ребёнок ведь ни в чём не виноват. Несмотря на ненависть из-за предательства, поддержала. И похвалила. За то, что не убила ни в чём не повинное дитя.

А мой подонок-отец изредка присылал нам копеечные алименты, даже ни разу не приехал, когда у него родилась абсолютно здоровая и очень красивая дочь. Спокойная, с кукольными, голубыми глазёнками, которая спала двадцать часов в сутки. За что и получила имя — Соня.

Когда мне исполнилось два годика, подачки от отца прекратились. А затем, мать узнала, что он умер. От наркотиков. То есть, от передоза. Она не рыдала, не тосковала, не схватилась за бутылку, как любая другая бы дура на её месте. Она просто разорвала в клочья письмо, посланное другом отца с просьбой приехать на похороны, заодно и одолжить немного денег, и со злостью смыла эту дрянь в унитаз.

С тех пор мама стала абсолютно другим человеком. Сдержанным, хладнокровным, всеконтролирующим тираном. Из-за страха, что я пойду по стопам своего паршивца-отца мать установила над моим поведением жёсткий контроль. Даже несмотря на то, что я уже давно перестала быть девочкой. Недавно мне исполнилось девятнадцатые и я уже во всю пахала, как «раб на плантациях». Я её жутко боялась. В гневе она была похлеще десятибалльного урагана. И что же будет тогда, когда она узнает, что я собираюсь в «кругосветку»? Когда закончу учёбу, и когда накоплю достаточно денег.

Я даже ей не сказала, что устроилась позорной официанткой в пивную забегаловку. Солгала. Пришлось. Просто потому, что там платили куда больше, чем в книжном магазине. А она думает, что я действительно устроилась в библиотеку.

Ну и пусть думает!

Очередного буйного скандала нам не хватало!

***

Сегодня в кафе было уйму народу. Суббота! Как я ненавижу этот день. Просто потому, что многим завидую. Тем, кто в это время дрыхнет до обеда и тем, кто отрывается, расслабляясь после трудовых будней. Особенно, если за окном такая красота! Весна… Всё зелено, птички поют, цветочки всякие на клумбах распускаются. И кругом щеголяют целующиеся парочки…

А я ревную! До каленого бешенства завидую влюблённым. Потому что тоже так хочу.

На минуту я просто завтыкала на улыбающуюся парочку, притормозив с подносом в руках возле окна, глядя на счастливых молоденьких ребят, которые, приобнявшись, беззаботно прогуливались по тротуару, мимо нашего заведения. Только сейчас я вдруг задумалась, что в моей скучной жизни вообще нет никаких отношений. Кроме как отношений с учёбой, или работой. Нет ярких эмоций, нет драйва! А так хочется… Хочется что-то поменять! Иначе, не замечу, как вот так вот резко возьму и помру восьмидесятилетней девственницей.

Стыдоба! Позорище!

Даже никогда нормально и не целовалась за все свои скудные девятнадцать!

Пару раз, ещё в школе, с одним парнем в кино сходила, а потом снова погрузилась в учёбу. Он и сбежал от таких отстойных отношений, прямо в лицо, среди белого дня грубо наорал, обозвав меня помешанной заучманкой.

Переехав в этот город, я твёрдо решила, что в течении месяца обязательно найду себе достойного ухажёра! Может быть даже завтра. Потому что завтра Карина, моя новая подруга — одногруппница, пригласила меня на вечеринку.

Сладкие мыслишки быстро растворились в бессознательном, когда там, со стороны дороги, я услышала громкий рёв мощного двигателя и даже рот от восторга приоткрыла, когда заметила, как на стоянку кафешки въезжает навороченный мотоцикл. А на нем… на нём восседает весьма интересный незнакомец. Сильный, высокий, с непослушными, взлохмаченными волосами, подстриженными по самому последнему писку брутальной моды, одетый в моднючие, рваные джинсы, белую футболку и кожаную куртяшку с заклёпками.

И без шлема.

С ума сойти...

А разве это не запрещено законом?

Разъезжать на мотоциклах без средств защиты?

Эх, если бы я была полицейским… прямо сейчас бы побежала арестовывать!

Дурочка! Что ещё за пошлые мыслишки?

Гормоны разбуянились? Предвесенняя хандра по мозгам вжарила?

— Эй, новенькая! — внезапно, в спину ударил писклявый голос администратора, — И чё ты там застряла? Работы что ли не хвататет? Я сейчас быстро с этим помогу! Там вон ребёнка за третьим столиком стошнило! Живо иди разберись!

— Прекрасно… — пробухтела, отлипая от загадочного незнакомца, со вздохом направляясь в сторону шума.

И почему я должна разбираться? А не повар, или администратор, или уборщица?

«Потому что новенькая!» — гоготнуло вредное «Я».

А уборщиц, кстати, хозяева кафе не держали. Это ж ведь дополнительные траты!

Жмоты чёртовы.

***

Когда конфликт был улажен, я поспешила принять заказ у нового посетителя.

Точнее, выдать. Катя, старшая официантка, просто сунула мне в руки поднос, приказав отнести бокал с пивом к шестому столу.

Ну конечно!

Я тут кто для них? Собачонка для битья?

Но делать было нечего. Спорить и портить отношения с коллегами в первый же рабочий день не хотелось. Тем более, если обещали неплохие чаевые.

Да ладно, Господи! Мне не сложно.

И как только я подошла к тому самому столику, тут же остолбенела.

Это был ОН.

Тот сексуальный, обворожительный незнакомец-байкер с телом профессионального спортсмена. Он сидел лицом к окну и о чем-то бурно разговаривал по телефону, активно жестикулируя своими огромными, накаченными ручищами. Теперь крепыш был без кожанки. Отчего, я как одержимая залипла на его мощные, татуированные бицухи, выглядывающие из-под тесной белоснежной футболки. Кажется, будто вещица казалась ему мала. Вот-вот и по швам треснет. Тогда я точно умру! Если увижу «Мистера Совершенство» голым. А ещё брутал еле-еле помещался за столом.

Делать было нечего! Работу за меня никто не сделает.

Эх! Жизнь моя бедняжка! В каких вот условиях приходиться работать!

Сглотнула сухой ком в горле, на ватных ногах поплыла к гостю.

— В-ваш з-заказ, — сдавленно выдавила, не узнав собственный голос.

Чёрт побери!

Что за ерунда?

Он вообще походу не услышал. Даже не обратил на меня ни капли внимания.

Будто я была пылинкой, или невидимкой. А он… он напоминал мне «Олимпийского Бога», на фоне которого, по размерам, я выглядела навозной букашкой.

Ну окей.

Молча поставила бокал и побрела обратно на кухню.

«Фууух! — выдохнула, — Полегчало!»

Справилась!

Ну почему я блин такая стеснительная?

И хорошо, что здоровяк меня не услышал, хорошо, что не заметил.

А я вот, напротив, почувствовала себя настоящим отстоем.

Никчемная пискля и неудачница!

Как же стыдно…

***

— Твою ж мааать!

Не успела я покинуть зал, как вдруг по ушам больно ударил истерический ор, наполненный адским, смертоносным ураганом.

— Что это за дрянь?? Я пиво заказывал! Где, млять, моя официантка?

Мне даже не понадобилось зеркало, чтобы понять, что моё лицо превратилось в мел, а волосы на голове встали торчком от всепоглощающего страха.

— Эй, Соня! Ты чё наделала? — ко мне подскочила Катя с новым бокалом пойла, — Живей, отнеси этому варвару новый напиток и больше не косяч! Иначе он тут всё одним мизинчиком в хлам превратит. Давай! Пошла! — толчок в спину, и я лечу обратно, навстречу смерти.

Вот ведь!!!

Хамка!

Это я-то накосячила??

Ни стыда, ни совести!

— П-простите, ради Бога! В-вот, пиво! Как просили!

Подбежала к клиенту, спотыкаясь на каждом шагу, даже немного на передник капнула вонючей пенной жижей, а он вдруг… резко вскочил со стола, снова не заметил, и дерзко сшиб меня своими гигантскими габаритами прямо на пол, так что я, не устояв на ногах, неуклюже ударилась головой о деревянный паркет.

***

— Бл*ть! — грязно ругнулся, склонился надо мной, огромный такой, как медведь. В глазах полыхает кромешная ночь, поблескивает звериное бешенство. — Эй, ты как? — накрыл мои бледные щёки своими горячими ладонями, слегка потрепал. — Мелкая такая. Не заметил.

Ой, спасибо вам за комплимент, «Сэр Терминатор»!

Голова раскалывалась, в глазах всё плывёт и вращается. Если честно, не успела даже толком понять, что вообще произошло и почему я оказалась впечатана в пол. Тогда бугай нагло обхватил меня за талию, рванул на себя, помогая подняться, оторвал от пола и усадил попой на стол, за которым сам сидел секундой ранее.

Нахмурился, отсканировав с головы до ног, после чего, без капли стеснения, положил свою огромную ручищу на мою ушибленную голову.

— Кто-нибудь, принесите лёд! — скомандовал повелевающим, страшным тоном, обращаясь к официанткам, — Может скорую вызвать? — а затем, снова ко мне обратился.

И глаза в глаза смотрит. Пристально так, будто кусками шкуру с лица сдирает. Одним лишь своим адским взглядом. Брови сошлись на переносице, ноздри раздуваются как у бешеного быка.

Мамочка моя родная...

После щедрого предложения, я представила, как на территорию кафе въезжая кортеж с мигалками, а администраторша в панике обзванивает по телефону всех моих родственников и мать узнаёт, что я вовсе не библиотекарь, а дешёвая «девочка для битья». Обычно, официанток в подобных залупах она называла просто и традиционно — необразованные шлюхи.

— Нет, не нужно. — Зарычала, — Ни в коем случае!!! — А вот и голосок прорезался, — Правда. Я в порядке.

Ох, когда же он наконец уберёт руки с моей головы и с моей талии??

Иначе… я прямо сейчас растаю, как сливочное мороженое в его таких сильных, таких властных ладонях!

— Ты это... прости меня, Крошка. — Улыбнулся. В бездонных глазах незнакомца сверкнули звезды.

Ох, Боже.

Кажется, будто земля и небо поменялись друг с другом местами, а по венам побежал розовый мармелад, когда он назвал меня так… так ласково, уверенно, по-свойски. Никого не стесняясь.

В тот момент он впервые назвал меня крошкой. А в будущем — это прозвище станет для меня вторым именем.

И я… я кажется моментально влюбилась.

— Может тебя проводить, домой?

А вот это уже серьезно!

— Нет, моя смена ещё не закончилась. — Ляпнула, нервно покусывая губы до крови, стараясь не смотреть Ходячему Совершенству в глаза.

Иначе, просто начинала забывать обо всем на свете.

— Хочешь, я это устрою. — Вдруг, в руках качка появился пакетик со льдом.

Дернулась! От пощипывающей боли и холода, отрицательно качнула головой.

— Прости. — Видать, забеспокоился, рыцарь. — Очень больно? — Продолжал смотреть на меня с жадностью, с властью, одним своим взглядом, без слов, дал мне понять, что я теперь — его собственность.

— Нет. Спасибо. Я правда в норме. — Головокружение прекратилось, боль тоже, вот только сердце всё никак не унималось! Тарахтело как прокажённое. Будто мне не так давно вшили в грудь реактивный автомат. — Мне уже пора.

Слегка отстранилась, резко спрыгнула на пол и умчалась на кухню.

Потому что не выдержала! Испугалась. Чертовски испугалась такой сумасшедшей близости, такого мощного, доминирующего взгляда, таких горячие, прожигающих до самых костей прикосновений.

В этот день мужчина так и не попробовал своё пиво. Юркнув за угол, я видела, как он расстроенно сгорбился, схватил свою куртку и зашагал к выходу.

А когда убирала со стола, случайно обнаружила на салфетке записку с номером телефона и кое-каким коротким посланием:

«С нетерпением жду твоего звонка, Крошка».

***

— Да как он! Да блииин! Кто он вообще такой?? Как он смеет! Напыщенный, высокомерный гад!

Думает, что буду ему звонить??

Брррр!

Какая же я сейчас злюка!

С силой сжала в кулаке ту саму салфетку и, шлёпая по лужам, направилась в сторону остановки, радуясь, что сегодняшняя адская смена, к счастью, закончилась. А когда проходила мимо мусорников, скомкала записку и с яростью бросила в урну. Но не успела пройти и пяти шагов, как вдруг… не знаю, какой чёрт дал мне пинок, но я развернулась и бросилась обратно, к бакам. Никого не стесняясь, засунула руку в бачок и, стиснув зубы, всё-таки отыскала в куче помоев тот бесценный клочок «счастья».

Идиотка!

А потом вспомнила, что у меня закончились влажные салфетки.

Суперрррр!

Этот дурацкий поступок был ещё одним верным признаком того, что я сошла с ума. Или же просто… влюбилась.