3

Бывают люди, которые очень любят водить машину. Варя, к сожалению, не относила себя к подобным счастливцам: водить она ненавидела, но делала это хорошо. Наверное, потому что часто.

Дятла постоянно требовалось куда-нибудь отвезти или откуда-нибудь привезти. То в школу, то из школы, то на танцы, то с танцев, то в магазин за обувью или одеждой, то «Ва-а-арь, а давай просто покатаемся!».

С Кешей у них была взаимная любовь с первого взгляда, и Ирина этим беззастенчиво пользовалась. Бесплатная няня, на которую всегда можно положиться, — прекрасное приобретение! Кто из мачех мог бы похвастаться такой замечательной и безотказной падчерицей?

Нет, Варя, конечно, умела отказывать. И огрызаться, и грубить, и посылать трёхэтажным матом. Но, когда речь шла о Дятле, она таяла и была готова на всё.

Подобной абсолютной любовью Варя любила только маму. Может быть, папу тоже, но совсем в глубоком детстве. И вот, когда ей было двадцать, она по уши влюбилась в маленького гукающего младенца. Дятел рос, и вместе с ним росла любовь Вари. Она прощала Кеше все его шалости, возилась с ним больше, чем родители, и всячески баловала.

Привязанность самого Дятла к сестре была ничуть не меньше. Компании матери и отца он однозначно предпочитал компанию Вари и только радовался, когда оставался на её попечении. И она этому ничуть не удивлялась. Ирина не слишком любила манеру сына болтать без умолку, а отец так уставал на работе, что постоянно отключал внимание и на любой вопрос Кеши только угукал. Мальчику это, конечно, не нравилось. Ему хотелось диалога и общения, но получить их он мог лишь с Варей.

Вот и сейчас, забравшись в автомобиль, Дятел моментально затарахтел. Обо всём на свете: о книжке, которую закончил читать, и о том, как папа накануне принёс набор с инструментами и разрешил вместе их рассматривать…

— Кстати, — Кеша вдруг задумался, и Варя поняла: за этим последует очень важный вопрос, — а что такое онанизм?

Девушка едва руль из рук не выпустила.

— Только не говори, что не загуглил.

— Забыл.

— А где ты это услышал?

— Ну… вчера двое дяденек у подъезда разговаривали. И один из них сказал другому, что тащить холодильник на десятый этаж при неработающем лифте — настоящий онанизм.

— Какой милый дяденька. А больше он ничего не сказал?

— Неа. Он хотел сказать другое, что-то на «е». А потом увидел меня и исправился.

— Да… очень милый дяденька.

— Ну, так что?

Варя на секунду задумалась.

— Знаешь, Дятел, он это слово в переносном смысле использовал. Помнишь, как мы с тобой целый час математикой занимались на той неделе, и ты сказал, что задолбался, как настоящий дятел? Вот и тот дяденька подразумевал то же самое. А слово не совсем хорошее. Обозначает… одну неприятную… болезнь. — Эх, ну почему Дятел не задаёт такие вопросы Ирине?! Вот бы она порадовалась… — Бывают такие люди, которые любят трогать свои половые органы. Про них и говорят: онанисты. Но ты так никому не говори, хорошо? За подобные слова могут и в лицо кулаком дать.

Кеша кивнул.

— Ага, хорошо. Не буду говорить. Я уже понял, что это что-то нехорошее. Пришёл когда, спросил у папы, а он аж побагровел. Можно подумать, я у него спросил не про онанизм, а про секс.

Варя крякнула и закашлялась, чтобы не заржать.

— Дятел… а ты знаешь, что это такое?

— Конечно, — восьмилетний ребёнок гордо вскинул голову, — это такая любовь. Тайная. И очень-очень сильная. Прям до драки!

— Ы-ы-ы, — провыла Варя, чуть не врезавшись в машину, что ехала перед ними. — Да, толковый словарь Даля отдыхает… Ты папе с мамой только этого не говори.

— Да с ними поговоришь, — пробурчал Дятел, вздыхая. — У них чего ни спроси — не отвечают. Вот я недавно хотел узнать, что такое дефлорация. По телеку услышал. Так папа закашлялся и сбежал от меня в туалет вместе со своим журналом.

— Ага… И кто же тебя просветил по этому поводу?

— Да Вика с танцев. Сказала, что её сестра ходит раз в несколько месяцев на эту дефлорацию в салон. Оказывается, это удаление лишней шерсти! Только я не понял, где эта лишняя шерсть… И Вика тоже не понимает.

— Ничего-ничего, — утешила брата Варя, — вырастете — поймёте.

— Мне кажется, когда я вырасту, мне это будет уже не так интересно, — задумчиво протянул Дятел. — Взрослые вообще какие-то нелюбопытные. Вот я вчера у папы спросил: интересно ли ему, что будет, если в суп бросить петарду? И он ответил «нет». Как так?

— Нет уж, Дятел, — строго сказала Варя. — Никаких петард в моём супе. Понял?

— Да ладно. Я просто пошутил.