часть 6

РЕВНОСТЬ, ЖАДНОСТЬ И ТЕМА "ЖЁН"

К утру просыпаюсь от озноба. Так и уснул во дворе на гамаке. Венок предусмотрительно забрал с собой, чтобы наутро не попутать реальность со снами.

Была-таки мавка!

Вот он висит на огромном гвозде, куда прикреплены веревки гамака.

Возле дома сушится лоскутное одеяло. Забираю его, укрываюсь.

Не хочется мне идти к Лане. Ни извиняться, ни мириться, ни общаться. Даже пресловутого секса не так уж и хочется. Затопило другими переживаниями. Где искать эту мавку?

Рассвет…

Ее смех преследует меня, заставляя жмуриться от удовольствия.

- Проснулся уже? - выходит бабуля из дома.

- Мхм…

- Не замерз?

- Немножко.

Через несколько минут она появляется с кружкой крепкого чая с молоком. В городе мне и в голову не придет пить чай с молоком. Но она заваривает как-то по особенному, с травами, крепко. Вкусно!

- Спасибо, - делаю глоток.

- А ты откуда венок взял?! - взмахивает она руками. - Не из воды ли вытащил?

- А что?

- Девушки в ночь Ивана Купалы венки свои в воду отпускают. Обычай такой. Если какой парень вытащит… Любовная магия это! Пропадешь!

- Нда? - обещала мне мавка уже, что пропаду.

Не поверил…

Грудь переполняет от свежего воздуха, и не только от него. Поджимаю губы, чтобы сильно не палиться перед бабулей. Хотя…

- Ба… А ты не видела девушку здесь такую?…

Какую?

Так не разглядеть же было в темноте. Что я видел-то?

- Стройная, высокая, косы длинные, богатые, улыбка такая… яркая! Голос - бархатный, а смех - звонкий.

- Все-таки вытащил, - смеется бабуля. - Как зовут-то?

- Мавкой представилась.

- Шутница… - вздыхает бабушка. - Утопленниц в нашем озере сроду не было. Неглубоко там. Не видела я таких здесь, Андрей. Не местная. Девчонок молодых у нас здесь мало, с косами богатыми и не припомню. Может, в деревне за озером?

- Может быть… - вспоминаю, что поплыла она в ту сторону.

Хотя могла заплыть под лодочную деревянную пристань и выйти совсем рядом.

- А может, и гостит у кого. Лето…

- Может…

Бабушка собирает в пластиковую кружку малину.

- Блинчиков хочешь?

- Хочу! - ностальгически улыбаюсь я.

- Твоя-то жертва Бухенвальда чего есть будет? Вчера не притронулась ни к чему.

Бабушка расстраивается, когда не едят то, что она готовит.

Могла бы уж из вежливости и поесть! Не умерла бы от ожирения.

- А ты за нее не переживай, бабушка, она на функциональном питании.

- Это что за зверь такой?

- Таблетки, порошки.

- Болеет, что ли?

- Мхм… с головой плохо.

Бабуля уходит к летней кухне. Там знакомо гремит потихоньку посудой. Где-то кричат петухи. Наш старый кот прыгает ко мне на одеяло.

- Васька! - стискиваю я этого бандита с обмороженными ушами и толстой довольной мордой. - Ты жив еще, бродяга?

Мурлычет…

Скоро двадцать уже ему. Долгожитель.

Вылезаю из-под одеяла и берусь за топор, чтобы разогнать кровь. Минут через двадцать мне становится невыносимо жарко. Да и солнце уже греет по-полной. Забегаю на несколько минут в прохладный душ. Оборачиваю бедра полотенцем, выхожу.

Мышцы играют под кожей от переизбытка энергии. Птички поют. Пчелы жужжат.

Как же круто!!

- Вот ты где! - выползает на балкон второго этажа сонная, недовольная Лана. - Всю ночь из-за тебя не спала! Где ты был?!

- И тебе доброе утро. Гулял, купался.

- Ночью?

- Ночью.

Падаю обратно на гамак.

Через некоторое время спускается, кутаясь в плюшевую спортивную кофту голубого цвета. Присаживается ко мне. Прижимается губами к моим. Целую.

- Лана, убери ты этот гель из них. Они как… - пытаюсь отыскать аналогию и не могу найти ни одной приличной.

Надутые лягушки! - это самое близкое.

- Неприятное ощущение. И мимика у тебя изменилась, скудная какая-то. На все - одно выражение лица.

- Это временно, Андрюш. Из-за ботекса. Через пару месяцев все восстановится.

- Ботекса?! Какого, к черту, еще ботекса?!