Глава 5

Суриков явился через полчаса, с порога буркнув Соньке, что сочувствует ее мужу, на что услышал, что не ему, бесхозному, об этом размышлять. И у них так всегда. Взаимная неприязнь.

Виталик подошел ко мне и с озорной улыбкой поинтересовался:

– Привет. Ты как?

– Как бездомная собачка, – выдавила я. – Пойдем, посмотрим? – предложила, находясь в ужасном нетерпении узнать, что происходит в моей квартире.

– Пошли, только идешь сзади и молчишь, пока я разговариваю с Боглашиным, – грозно отчеканил он, направляясь на выход.

Кивнула и пошла за высоченным крупным мужчиной, надеясь, что все будет нормально. Только дошли до двери, как тут же услышали женские визги. Притом создалось такое ощущение, что женщину резали.

Виталик выдал грубое слово и, резко открыв дверь, бросился вперед, как ледокол в Антарктиде, а я следом. Оказавшись на кухне, вскрикнула, не ожидая увидеть то, чему стала свидетельницей.

Обезумевший Боглашин избивал свою сожительницу ногами, сопровождая процесс отборными матами, обвиняя в измене с его другом. Женщина лежала на спине, закрывая лицо руками, и громко, истерично визжала, бултыхая ногами.

Была в шоке, ни разу в жизни не встречала такого зверства, а тут…

– Кристи, выйди! – рявкнул Виталик и тут же бросился на дохленького Боглашина, если сравнивать две весовые категории.

Продолжала стоять, не в силах отойди, и, когда Виталик несколько раз откинул в стену мужчину, очнулась, подбежав к женщине, помогая встать. Даже от моей помощи женщина шарахалась, громко визжа и скуля. Кое-как привела ее в их спальню и посадила на кровать, которая была похожа на место бойни. Пух от подушек по всему полу, скомканная грязная простынь с белыми сгустками недавней спермы, остатки еды, пакеты от чейсов, пустая бутылка водки. Нет, две… одна из-под шкафа торчала.

«Офигеть. Погуляли! И этот беспредел и мерзость в моем доме! Сволочи!»

– Сука! Как же я ненавижу эту мразь, – процедила женщина, всхлипывая всем телом.

Удивленно посмотрела на нее и воскликнула:

– Так что тогда здесь делаешь?

– Какая умная! Живет в теплом местечке и в ус не дует. А я… ложись под любую гниду за кусок хлеба и рюмочку для согрева. Естественно, я буду и дальше терпеть эту тварь… лишь бы не на улицу.

– Всегда есть шанс жить достойно, даже работая на трех работах. Твоя жизнь – это только твой выбор! – сухо произнесла, не испытывая ни капли уважения и сострадания к этой паразитке.

– Что достойно? Мне 30 лет, и образования вообще нет. Даже паспорт не получила. Я только до 8 класса доучилась, а потом сбежала из дома с заезжим дальнобойщиком. А когда через несколько лет стала не нужна, выкинул меня, и я пошла к другому... В общем, опыт богатый. И так получилось, что оказалась на улице…

– Не стоит ничего говорить. Ты сама виновата в том, какая у тебя жизнь, – выдала, не понимая таких особ, как эта. И пусть я буду змеей, но твердо убеждена, что предложи ей копеечную работу и съемную комнату, за которую нужно платить и жить экономно, она не согласится.

– Зажравшаяся стерва. Даже ни капли сочувствия, – прошипела женщина, испепеляя меня гневным взглядом.

Закрыла глаза на секунду, а потом молча вышла в коридор за аптечкой. Посмотрела на закрытую дверь в кухне и поняла, что Виталик проводит воспитательную работу.

Вновь оказавшись в спальне, увидела, как Пушок развалился на кровати звездой и, увидев меня, злобно произнес:

– Что надо?

На секунду зависла и, посмотрев на аптечку, сквозь зубы предложила:

– Раны обработать?

– Да пошла ты, корова! – рявкнула она и повернулась к стене.

Три секунды успокаивалась, чтобы не сказать этой иждивенке, что я о ней думаю, а потом направилась на выход. Сделала шаг и тут же услышала:

– Дай двести рублей на бухло, а то все болит.

Повернулась, и, окинув ее пренебрежительным взглядом, открыла аптечку, достав перекись водорода, маленькую упаковку ваты и бинт, положив все на тумбочку.

– Обработай, сразу полегчает, – рявкнула и вышла из комнаты, слыша в ответ гневное «Сука!»

«Сама такая! Алкоголичка!»

Трясло, как никогда. Осознание, что эта тварь отсюда не уберется, невозможно угнетало. И как теперь нам с сестрой жить в своем доме? В страхе ожидания сюрпризов?! Погулять, как оказалось, сожительница Алексея очень любит, значит, такие концерты будут проходить постоянно. Не жизнь, а существование…

Села на диван в своей комнате, окидывая стены мимолетным взглядом, и положила ладонь на лоб, проклиная Боглашина, превратившего мою мирную спокойную жизнь в дерьмо. И вот как я должна вести сюда ребенка? Как?

Даже не заметила, как ко мне подошел Виталик и присел на корточки у моих ног. Вытирая полотенцем мокрые руки, и тут же отбросив его на кресло, кивнул головой на дверь и проговорил:

– Советую в кухню не заходить… Как этот гоблин придет в себя, тогда может быть.

– Поняла, – выдохнула я, опасаясь, что этот дебил очнется и начнет доставать меня и сестру, поэтому попрошусь, наверное, с ночевкой к Соньке.

– Слушай, Кристи, я тебе не советую здесь оставаться. Он – неадекват. Полный. Может его на пятнадцать суток?! Баба его напишет заяву…

– Не подаст она ничего. Женщина считает это нормальным, по сравнению с тем, что у нее происходит обычно, – проинформировала я его, сдерживая в себе гнев и отчаянье.

– Переезжай ко мне. У меня трехкомнатная, и ты с Ариной…

Простонала про себя и тихо сказала:

– Виталь, я не могу.

– Черт, ты что такая? Хочешь, чтобы он прибил тебя? Неадекватный мужик, от него хорошего не жди. Все мои профилактики он забывает через сутки.

– Я… в понедельник… переезжаю, – тихо выдавила из себя, стараясь не смотреть в глаза другу.

– То есть? Куда? – непонимающе уточнил Суриков.

– К Литунову… Мы… расписываемся, – наконец произнесла эти слова и взглянула на ошарашенное лицо Виталия, на котором мгновенно вспыхнуло непонимание, осознание и негодование, переходящее в ярость.

Мужчина молчал. Только стиснутые губы и сжатые в кулаки руки говорили о том, что он сейчас зол, как никогда.

– С какой стати? Ты беременна? С чего такой невероятный поступок? – рявкнул Виталий.

– Фиктивный брак, – тихо пролепетала я. – Он даст мне защиту.

– Черт, почему ты принимаешь его защиту, а не мою? Я тебе что, чужой? Что ты молчишь?! Ну, Кристина, скажи мне! Почему он?

Запустила пальцы в волосы, и устало проговорила:

– Виталик…

– Что Виталик? Ну же! Отвечай!

– Он поможет мне с Ариной и…

– Кристина, я тоже могу помочь. Объясни, почему он?! То, что он богатый, да? Еще бы… куда мне до него… Я ведь только…

– Прекрати! – рявкнула я, а потом, закусив губу, решительно затараторила: – Да пойми ты. Я не люблю тебя и не хочу причинять боль.

– А ему можно, да? Ему нормально?! – злобно цедил друг.

– Он ничего не чувствует ко мне.

Виталик резко схватил меня за руку и притянул к себе, повышая тон, похожий на рык:

– А ты? Ты что к нему чувствуешь?

– Я… люблю его, – тихо пробормотала, зная, что в этот момент теряю дружбу прекрасного человека, но именно поэтому и не могла ему врать. – Прости.

– Дура! – рявкнул он и встал, отворачиваясь к окну, а потом повернулся и произнес: – Больше не звони мне. Удачи с любимым.

Резкие тяжелые шаги и стук двери со всей силы… И я совершенно одна и чувствую себя последней дрянью.

Через некоторое время встала с дивана и направилась к шкафу, собирать вещи в спортивную сумку. Надеюсь, за два дня управлюсь, а в воскресенье лишь пройдусь по квартире, если вдруг что забыла. Здесь оставаться ночевать не стоит, во избежание непредвиденных ситуаций.

Когда уже собрала одежду ребенка и несколько своих самых нужных вещей, осторожно вышла в коридор, оглядываясь по сторонам. Боглашин так и не вышел из кухни, а Пушок, судя по громкому храпу, раздававшемуся из спальни, видел пятый сон.

«Замечательно! Можно спокойно уходить».

В доме Поливиных все спали, поэтому я старалась не шуметь. Приняла душ и отправилась отдыхать. Уже лежа на диване, который разобрала мне в зале Сонька, думала о том, что делать и как быть. Временно определила важные этапы в своей жизни:

«Литунов, отвоевать Аришу, а потом время покажет».