Глава 5. Ника

Поздно вечером Анастасия Мироновна уезжает на такси к своей подруге. Берёт с меня обещание, что если будут новости от Игоря, то я сразу ей сообщу, даже ночью.

Как только закрываю входную дверь, тут же неосознанно подхожу к шкафу и достаю свои витамины.

Пусть я ни на секунду не забываю, что во мне растёт крохотная жизнь моего малыша, но ежедневные процедуры, всё же, чуть не пропустила.

Мой мозг, будто подталкивает меня к каким-то привычным, но нужным действиям, пытаясь отвлечь от того треша, который я сегодня услышала.

Принимаю разноцветные кругляши и устраиваюсь на подоконнике.

Думать стараюсь о чём-то отвлечённом, давая передых своей раскалённой голове.

Смотрю вниз на проезжую часть. На улице дождь и свет фонарей отражается на мокром асфальте. И это в середине ноября.

Думаю о том, что в моём родном городе уже давно лежит снег и почему-то вспоминаю бабу Валю, папину маму. Она, конечно уже умерла, но её необычные рассуждения, частенько всплывают в памяти.

Вот и сейчас я пытаюсь восстановить, бабушкину теорию, о правильности принятия решения.

Она говорила, что если решение принято верное, то после этого у человека всё складывается в его пользу, а если наоборот неправильное, то всё идёт наперекосяк.

Теперь я сижу и распознаю, в какой момент, в моей, вроде бы, налаживающейся жизни начались кочки.

Решение оставить и родить ребёнка не может быть неправильным, в этом я уверена на все сто.

Получается, я ошиблась насчёт того, чтобы не говорит Игорю про свою беременность.

Сейчас обиды и обвинения, мне самой кажутся тупыми и неоправданными. Да я так защищала свою гордость, но на неё похоже никто и не покушался. Скорее всего он и правда хотел уберечь меня от опасности, подумаешь разрешения не спросил.

Сползаю с подоконника, слёзы уже капают с подбородка. Беспокойство за Игоря начинает зашкаливать и я направляюсь к телефону.

– Рома до сих пор мне не позвонил и я не знаю, что мне делать, – говорю быстро, как только Лёшка мне отвечает, чтобы он не понял, что я плачу.

– Ника, ему может пока некогда, – машинально поднимаю глаза на настенные часы и понимаю, что время уже ночь.

– Ты меня совсем за дуру держишь, я же слышу, что ты скрываешь, что-то, – не выдерживаю и всхлипываю прямо в трубку.

– Бли-ин, сеструха, ты чё там сырость развела, прекращай, – Лёшка и раньше всегда терялся, если видел мои слёзы, хотя сейчас кажется ерундой всё, что было до этого. – Да я замялся, просто, не знаю стоит ли внимания и тебя лишний раз пугать неохота, – оправдывается он, а я сразу настораживаюсь. – Короче, у Ромыча, рука подвешена в горизонтальном положении, ну знаешь, так фиксируют в больнице, когда перелом. Только я гипс у него не заметил, – озадаченно поясняет. Я даже реветь перестаю, потому что в голову вдруг идея приходит.

– А ты Илью знаешь? – спрашиваю, чуть ли не перебивая.

– Если ты про Шмеля, то да. Он ко мне в палату постоянно приходил с перебинтованной башкой, – Лёшка даже доказательства мне предъявляет.

– Съезди к нему, – прошу умоляющим тоном.

– Куда? – повышает голос от моей внезапности.

– Илья вроде в “Зажигай”, управляющий, – отвечаю, не обращая внимания на возмущение брата. – Может он в курсе, где Игорь, – выдаю свои предположения.

– Ага, Ромыч не знает, а Шмель знает, – хмыкает недовольно.

– Да всё он знает, не говорит, просто. Я же не прошу, чего-то сверхестественного, пусть скажут, что с Игорем всё в порядке и я отстану, – продолжаю уговаривать. – Лёша, пожалуйста, я скоро от этих недомолвок с ума сойду, – слёзы опять начинают щипать глаза.

– Да, какой разговор, я съезжу, но толку-то, – соглашается, улавливая мой дрожащий голос. – Позвоню потом, – предупреждает и торопливо отключает вызов.

Около часа я хожу по квартире, взад-перёд, в ожидании звонка.

Наконец телефон оживает и я вижу имя брата на экране.

– Я же тебе говорил, что Илья ничего не знает, по виду, вроде не врёт, – разочарованно сообщает Лёшка.

– Дай ему трубку, я сама поговорю, – чувствую, как последние крупицы терпения испаряются.

– Подожди немного, Шмель по телефону разговаривает, – в этот момент мне кажется, что они там сговорились и поиздеваться надо мной решили. Отключаю со психа вызов и швыряю телефон в диван.

Через силу глотаю воду, пытаясь успокоиться и слышу, как знакомая мелодия включается на гаджете.

Поднимаю телефон, но вместо имени брата, на экране высвечивается “Рома”.

Конечно, я могла позвонить ему сама, но если бы друг Игоря не ответил, то потом, я бы, вообще, ничего не дождалась.

Растерянно выдавливаю из себя “алло”, надеясь, что Рома сам выдаст нужную мне информацию.

– Привет, Ника! – слышу, как он изображает позитив, хотя всё явно не так. – Раньше набрать тебя не получилось, с делами запарился, – с ним произошли серьёзные перемены, за такой короткий срок. Раньше бы он не стал передо мной объясняться.

– Мне срочно нужно с Игорем поговорить, ты знаешь, где он? – задаю самый важный вопрос, без отступлений к лирике.

– Верю тебе, сам бы не отказался парой слов с Климом перекинуться, но он точно сейчас не может, – сама не заметила, когда научилась распознавать тон, этого бритоголового хама, но я уверена, что он не прикалывается.

– С ним случилось, что-то, да? Только не ври мне, – в горле за мгновение пересохло и последние слова прозвучали глухо.

– Ника, тебе придётся лететь сюда и это срочно. Клим уже третьи сутки в отключке, в реанимации валяется, – наконец проясняет ситуацию Рома и внутри у меня всё леденеет. Кажется вдруг, что он говорит на каком-то старинном варварском языке и всё это звучит угрожающе.

– Да, конечно, – это всё на что я в данный момент способна.

– Приедешь в аэропорт, подойдёшь к “справочному”. Я договорюсь, чтобы тебя посадили на самолёт, а здесь сам встречу, – выдаёт мне указания, которым я собираюсь следовать в точности. Потому что мне ведь очень нужно попасть к Игорю.

– Ладно, – снова охотно соглашаюсь, чувствуя себя тряпичной куклой, которую дёргают за ниточки.

– Я на трубе, звони, если что. Матери Клима, пока лучше ничего не говори и Лёхе своему тоже, чтобы народу здесь было поменьше, –

продолжает сыпать инструкциями, в которые я уже не вникаю.

Стоя посреди комнаты, я с трудом соображаю, что мне надо делать. Накидываю, почти не глядя в сумку, какие-то вещи и свои витамины с таблетками не забываю.

Вызываю такси и одеваюсь.

Наверное, Рома лучше меня знает, что и кому можно говорить, а что нет, но я всё равно делаю по-своему и нажимаю на номер Анастасии Мироновны.

Разговариваем мы не долго, я прошу её спуститься из квартиры Анны Фёдоровны, примерно через пол часа.

Издалека вижу хрупкую фигуру, возле подъезда многоэтажки. Она кутается в куртку и озирается по сторонам.

Выхожу из машины, предупреждая таксиста, чтобы подождал.

– С Игорем, что-то? – спрашивает, тревожно вглядываясь в свете фонарей, в моё лицо.

– Рома сказал, что он уже два дня лежит в реанимации, без сознания, – отвечаю, не приукрашивая. – Я сейчас туда полечу, – добавляю без лишних эмоций.

– О, господи! – охает Анастасия Мироновна прикрывая рот ладонью. – Я тоже с тобой, к сыну полечу, – тут же говорит решительно.

– Нет, вам придётся остаться. Я, вообще, не должна была это говорить, но нарушила своё же обещание, – хмурясь, стараюсь убедить мать Игоря. – Недавно моего брата избили и он попал в реанимацию, был между жизнью и смертью. Никита Михайлович, это врач и очень близкий человек Игоря, он вытащил Лёшку практически с того света, хотя не признаётся, – вижу, как подбородок Анастасии Мироновны трясётся и глаза наполняются слезами. – Он любит вашего сына, как родного и если есть, хоть один малюсенький шанс, то этот врач его спасёт, – я только сейчас понимаю, что этой сильной женщине, тоже нужна поддержка. Она ведь столько лет, одна переживает и ждёт Игоря.

– Ты же позвонишь мне? – спрашивает жалобно, вытирая слёзы с лица.