часть 3

Питбуль и Снегурка

Ася

В полицию я попала первый раз. Ужасное место... Не то, чтобы я ожидала, что здесь хорошо. Для меня это в принципе неожиданно.

Ничего не соображая, грею руки на горячей трубе, идущей вверх от крошечной батареи. Левая, половина лица ноет, губа щиплет. Голова кружится.

В камере от лавочки пахнет отвратительно, и я боюсь присесть. Или это ещё не камера? Обезьянник, кажется. Он отгорожен только стальной решёткой. Расфокусированным взглядом слежу за мужчинами.

Я здесь, а они там совершенно спокойно пьют чай, шутят, кидают друг другу мандарины, и один даже развешивает новогодний календарь на стене на следующий год. Праздник у них... На меня никто не обращает внимания.

Сердце колотится, в животе тугой ком.

Что со мной будет? Заступить некому. Даже искать сразу никто не станет.

Один из них бросает на меня, взгляд.

- Куда девку-то эту девать?

Не дыша прислушиваюсь к разговору.

- Заявление есть? Есть. Значит, в СИЗО.

- Умный что ли сильно, Петренко? В СИЗО дорогу завалило лавиной. Не проехать, не пройти. Снегопад пятый день. Там аварийка с обеда гребёт. Работы не на один день.

- Питбуль от Лобова по её душу приехать должен. Показания взять. Вот пусть и решает, что с ней делать. Мы долго держать не можем. Не голодом же её морить? Там сейчас битком камера набьется «обильно празднующими».

- Я б вообще ей премию дал, - понижает голос один из них.

- Да уж... Полкан Тихонов, хоть и зверь был, но хотя бы честный. А Лобов тварь ещё та. Подставит, глазом не моргнёт.

- Питбуль то её по-любому засадит, ему только след дай! Любого раскатает. А эту овечку... Пф!

- Вы особо-то не базарьте, - одергивает их пожилой. - Особенно при Питбуле. Лобова ж человек. Да и вообще, давайте, в патруль. Нечего прохлаждаться.

На каблуках стоять уже болят ноги. Вырядилась, дурочка. Думала, после работы в кино схожу. Там сказка новогодняя... А Лобов этот... Сволочь!

Закутавшись в шубку, по стене сползаю вниз, садясь на корточки. Колготки на одной коленке порваны. Вниз и вверх идут крупные стрелки.

Питбуль...

Человек Лобова.

Из глаз капают опять слезы. Тушь щиплет глаза. Закрываю их. Спать хочется. Но ещё больше хочется домой!

За что?! Несправедливо это. Я же защищалась. Никто мою версию слышать не хочет. Злые, равнодушные...

- Вечер добрый, - слышу мужской голос.

От него моё сердечко подскакивает и переворачивается.

- Здорово, Касьянов. Вот держи...

- "Воткнула в ногу полковнику полиции вилку"? Нашему полкану, что ли? - спрашивает этот голос.

- Ему, - хмыкает пожилой.

- Отчаянная!

- На словах сказал, с трассы девка. Но афишировать запретил. Женат же... По официальной версии - нанял её как помощницу по хозяйству для жены.

- Так и было! - не выдерживая вздыхаю я.

- Не пищи там! - недовольно одергивает меня пожилой.

Тоже мне - стражи правопорядка! Бандиты в погонах...

Шепчутся там что-то.

Выглядываю, держась за решётку руками. Тот самый спиной стоит. Плечи широкие. Ноги агрессивно расставлены, словно в стойке стоит и сейчас двинет кому-нибудь.

Это Питбуль? Про него они говорили?

С Лобовым хороший человек работать не станет. Значит, подонок тоже. А голос приятный у него. Бывает же...

- Бред какой-то, - шелестит он листами.

Лобов старался, целое сочинение написал про мои «подвиги»! Обещал, что по всём статьям меня утопит.

- Где эта Лара Крофт?

Разворачивается этот... Касьянов, кажется.

- Господи... - с отвращением смотрит на меня.

А за что?? Молодой, красивый, а такой злой.

Мы встречаемся взглядами. Отвращение на его лице становится выразительнее. Морщась, поджимает губы. Словно я ему лично что-то плохое сделала.

Мамочка...

Рвано всхлипываю.

- Товарищ капитан, я вандала поймал, - проводят мимо меня девочку.

- Не понял, - переводит на неё взгляд Касьянов.

- Дочка твоя лаком манекену ногти покрасила и лицо! Чего делать то? Он теперь с улицы не на мента похож, а на индейца.

Дочка его? Хорошенькая. Щёчки пухлые, глазки большие. Сладкая булочка.

- Мать твою... Арина! - рявкает он.

И сердце моё обрывается, падая в пятки. Девочка замирает, не моргая смотрит мне в глаза. Белая сумочка с логотипом Шанель летит на пол. Из неё высыпаются всякие женские штучки. Пухлые губешки дрожат.

Дурак какой! Напугал девочку. Возмущаюсь, поднимая на него рассерженный взгляд.

Жалко им манекена! Подумаешь...

Резко и грубовато подхватывая её на руки, уносит куда-то. И обо мне снова всё забывают.

А я беспокоюсь за булочку. Разве можно так с маленькой? До чего же неприятный человек! И хоть бы кто заступился. А за меня тем более не заступятся. Кошмар какой...

Маюсь в этой клетке ещё пару часов. И уже готова рыдать от усталости. Желудок урчит. Хочется в туалет. Поглядываю на отвратительную лавку с потеками. Пол ещё грязнее... неужели придется на неё сесть.

Слышу снова тяжёлые шаги.

- Короче, я её забираю. Давай, распишусь, - голос Питбуля.

- А куда, если не секрет? - уточняет пожилой.

- Тебе какое дело? Твоё дело - мне её сдать. Дальше – моё дело.

- Да так, спросил... - равнодушно.

Дверь в обезьянник открывают.

- Прибрались бы тут что ли! – фыркает он.

- За каждым не приберешься. Уборщица завтра придет, помоет.

- Выходи, руки вперёд, - командует мне Касьянов.

- Зачем руки? - мнусь я испуганно.

- Исполня-я-ять! – вальяжно.

Протягиваю их вперёд. Он щёлкает на запястье наручником. Вскрикиваю от неожиданности, вжимая голову в плечи. Поднимает на меня пытливый взгляд.

- Со мной поедешь.

- Мне в туалет нужно, - умоляюще шепчу я.

Доводит меня до туалета.

- Как зовут?

- Ася...

- Выкинешь что-нибудь, Ася... - свирепо.

Предупреждающе качает головой.

- Мало не покажется.

Поднимает моё лицо за подбородок пальцами. Смотрит недовольно на разбитую губу.

- Ладно, иди, - отпускает в туалет.

Здесь тоже везде решётки.

А ты бежать собралась, Агния?

А что мне теперь в тюрьму сесть?!

Я не хочу с ним уезжать! Я его очень боюсь. Но меня никто не спрашивает.

Ведёт меня по улице в машину. Холодно.

- Шапки нет?

- У Лобова осталась, - вздыхаю я.

Усаживает на первое сиденье, включает обогреватель. Наручники пристегивает к дверной ручке.

- Без глупостей, ясно? - смотрит в лобовое. - Будешь делать всё, что скажу. Ты пока у меня в рабстве.

- А почему Вас Питбулем называют? - с опаской кошусь на моего "рабовладельца".

Куртка сползла с плеча, там погоны. Я не разбираюсь в званиях, к сожалению.

- Кто называет?

- Все...

- У "всех" бы и спросила, - грубовато отшивает меня.

- Ясно... - отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку. От холода и страха трясёт.

На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.".

Закрывая глаза ложусь головой на стекло.

- Чего трясешься? - недовольно. - Замёрзла?

- Страшно.

- Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем... – с осуждением.

- Это неправда! Он всё наврал! - с отчаянием шепчу я.

- Ну да, - с досадой.

Не верит. Никто не верит. Да никто и не спросил ни разу, что на самом деле случилось, вот что страшно.

- Отпустите, пожалуйста.

- А смысл? Не-е-ет... Поработаешь пока в другой ипостаси. Может, одумаешься.

- Кем?

- Снегуркой.