Генерал

Очнулся Алекс от того, что его поливают водой. И первое, что он увидел у своего лица, была сине-зеленая морда ящера с длинными и явно опасными зубами. Алекс вдруг подумал, что примерно такого ящера он видел в фильме «Парк юрского периода», и там по сюжету ящер был достаточно сильным и сообразительным хищником. Только вот в фильме не говорилось, что из его пасти воняло сладко-приторно тухлым мясом и еще чем-то похожим на аммиак. Алекс поморщился, запах был похлеще нашатыря.

На ящере верхом, как на коне, восседал достаточно крупный мужик, который разглядывал его, как кусок говна под ногами. Он что-то надменно пощелкал и презрительно вскинул бровь, явно ожидая ответа от Алекса. Тот в ответ только скривился. Алекс не то что не понял, о чем речь, он даже не разобрал отдельных слов. Для непривычного уха все сливалось в пощелкивание и посвистывание. Алекс огляделся. Небо темнело. Армия с рабами посередине, похоже, готовилась к ночевке.

Наездник что-то опять прощелкал, а потом кивнул головой. Погонщики следом дали команду ящерам, и те тяжело опустились на брюхо. Вместе с ними опустилась и клетка. Алекс едва успел подобрать ноги, которые до сих пор безвольно свисали до земли. Если бы Алекс замешкался, то его ноги оказались бы прижаты прутьями к земле. Как выяснилось, клетка была невысокая, и встать в ней не получилось. Наездник бросил на крышу клетки кожаную флягу и небольшую лепешку.

После этого он резко пришпорил ящера и умчался куда-то. Ящеров тем временем отстегнули от жердей и отогнали в сторону к другим таким же. И теперь Алекс смог оглядеться. Солдаты варили в чанах какую-то похлебку. Ящеры спокойно ковырялись в песчаной почве своими клювами, что-то выискивая. Один из них был яркой, совершенно дикой окраски, а остальные были бежево-кремово-серыми. По всей видимости, это были один самец и несколько самочек.

Алекс открыл флягу и принюхался, там была вода, а лепешка была сухой как лаваш, но неожиданно вкусной. Алекс осторожно жевал небольшими кусочками, желудок время от времени сжимался, но не поймешь, то ли от голода, то ли от того, что днем сильно тошнило. Немного насытившись, Алекс стал осматриваться дальше. Все пленные были рыжими, как и он. Только насыщенность цвета варьировалась от медно-красных до золотисто-медовых. А вот все воины были как один жгучими брюнетами с загорелой на солнце кожей.

По лагерю ходили воины, все были заняты своими делами. Было понятно, что людям привычна такая жизнь. То там, то здесь раздавались громкие трели и посвистывания, которые порой обрывались обыкновенным человеческим смехом. Алекс немало попутешествовал в свое время и знал из своего опыта, каким бы странным ни был язык местного населения, если начать общаться на нем, то язык быстро выучится. Поэтому он спокойно прислушивался к пощелкиванию и посвистыванию и пытался выделить из общей какофонии звуков отдельные слова.

Время от времени мимо проходил тот самый мужик, который разбудил его. По тому, как к нему уважительно прислушивались, было понятно, что он здесь старший и его уважают. Мужик отдал несколько коротких команд, и несколько солдат встали со своих мест и пошли поить пленных водой. Другие понесли туда же лепешки. Они разрывали их на куски и просто кидали в сторону пленных, нимало не заботясь, кому что достанется.

Все тело болело. Ни разогнуться, ни встать в полный рост. По всей видимости, одной лепешки было достаточно этому тощенькому тельцу, потому что Алекс заснул, как сидел, прислонившись к углу клетки. Утром его разбудил тот же грубиян. Он попросту стукнул несколько раз ногой по клетке, таким образом будя пленного. Удостоверившись, что Алекс проснулся, он кинул на крышку клетки очередную флягу и лепешку, а после этого ушел, не сказав ни слова.

Ящеров опять впрягли в длинные жерди и потянули первого за упряжь. Первым шел самец. Тот самый, которого Алекс вчера так внимательно рассматривал. На его хвосте были длинные бело-черные иглы как у дикобраза, а вот у самочек иголки были просто черными и значительно короче. Алекс не удержался и, прижавшись к краю клетки, осторожно просунул руку и потрогал иголки. Они были блестящими и вблизи шелестели как сухой бамбук.

Тело от сидения на твердых перекладинах устало и начало болеть. Солнце еще не встало окончательно, а у Алекса на попе и ногах, казалось, не было живого места от перекладин. Подумав немного, он плюнул на все и спустил ноги вниз, сквозь прутья клетки. Они без труда достали до песка. Песок был еще по утреннему прохладным. Тонкие штаны терлись о перекладину между бедер, босые ноги были нежными и чутко реагировали на малейший камешек, но в целом так было намного удобнее.

Вот так, на ходу Алекс съел половину лепешки и допил вчерашнюю флягу с водой. Алекс покрутил головой, осматривая окрестности. Солнце поднималось над песками в совершенно пустом небе. Ни тучки в песках, ни деревца, а значит, на тень можно было не рассчитывать. Днем будет жарко. И еще вопрос, дадут ли ему еще воды, поэтому он решил, что воду стоит экономить, и закрыл крышку. Прижав новую флягу к животу, он медленно брел внутри клетки.

Где-то вдалеке слышался свист кнутов и вскрики людей. Совершенно человеческие стоны и плач. Алекс подумал, что горе на всех языках звучит одинаково. Споткнувшись несколько раз, понял, что ужасно устал. Похоже, прежний владелец тела совершенно не занимался физкультурой. Мышцы от усталости уже дрожали. Поэтому он постарался устроиться удобнее на жестких прутьях и, свесив ноги вниз, разглядывал окрестности. Но смотреть было особо не на что - песок, мелкие камни и чахлая растительность.

Время от времени возле клетки появлялся тот самый мужик на синем ящере. Он подчеркнуто не замечал пленника, но Алекс был уверен, что тот за ним приглядывает. Судя по властным манерам и командному голосу, он был в этой армии не последним человеком. Он мысленно назвал его генералом. Вскоре их караван стали догонять войска. Колонны военных бодро их обгоняли, поднимая тучи мелкой пыли. Колонны были разные. И пешие, с различным видом оружия, и верховые на более мелких, чем у генерала, ящерах. Как правило, у каждой колонны был свой командир. Это было заметно по тому, как он держался, и, как правило, он был вооружен лучше, чем остальные.

Всякий раз, когда с клеткой равнялись солдаты, начинался один и тот же аттракцион. Солдаты довольно что-то свистели, при этом причмокивая и нахально подмигивая. Офицеры понимающе ухмылялись и презрительно сплевывали под ноги. Алекс каждый раз терялся, с чего бы к одному человеку столько внимания? Он что, командовал армией, которую разбили? Он посмотрел на свои руки более внимательно. Да нет, не похоже, чтобы этими руками поднимали хоть что-нибудь тяжелее ложки. Да и наряд совсем не подходил для боевых действий. А этот бубенчик в пупке вообще гнал мысли в строго определенном направлении. Тогда с чего бы такая всеобщая радость от его поимки?

Алекс, каждый раз слыша приближающийся топот очередной колонны, только поднимал ноги внутрь клетки и старался сидеть ровно. При этом старательно делая вид, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения. Время от времени колонну догоняли работорговцы. Тогда все останавливались и начиналась торговля. После этого одна или две цепочки отделялись от общего потока и отправлялись в сторону.

Солнце палило нещадно и Алекс понял, что уже, похоже, обгорел. Кожа у нового тела была тонкая и белоснежная, какая бывает только у рыжих. Прикрыться от солнца было совершенно нечем, и он попытался прикрыться собственными волосами, распустив их как плащ по спине и плечам. Благо, они были густыми и длинными. Не то, что у современных девушек, Алекс только тяжело вздохнул, эх, милые мои, не видать мне вас больше…

Чуть позже Алекс снял с себя маленький топик и, намочив его водой, положил на голову. Если тельце такое чахлое и не привыкшее к нагрузкам, то как бы не получить солнечный удар на такой жаре. А еще поймал себя на мысли, что думает о новом теле скорее как о девушке, которую надо оберегать, чем как о себе привычном. Как будто он к новому телу имел абсолютно условное отношение. Сознание отказывалось думать об этом худосочном недоразумении как о себе любимом.

Песок нагрелся и от пешей прогулки пришлось отказаться. От земли веяло жаром, как от раскаленной сковородки. Поэтому просто сидел в клетке, свесив ножки, и от нечего делать пытался посчитать количество воинов, которые их обгоняли. Время от времени проходили колонны, как подозревал Алекс, тылового обеспечения. Такие же грузовые ящеры тащили корзины и большие котлы, иногда туши ящеров с белой шкуркой и нежной мордочкой. Похоже, поставка продовольствия была грамотно отлажена. А значит, такие походы были для них привычны.

Как правило, первым в таких колоннах шел цветной самец, и когда два самца равнялись друг с другом, то они начинали топорщить иглы на хвосте и воинственно щелкать на соперника клювом. Тогда погонщики начинали кричать на них и старались развести друг от друга как можно быстрее. Алекс умывался после каждой колонны и заново мочил топик на голове, и при этом пытался повторить звуки, которые издавали погонщики.

Воды до вечера не хватило. И Алекс стал переживать, дадут ли воду вечером, или придется ждать до утра? Но к счастью, как только ящеры опустили на горячий песок клетку, рядом оказался генерал, который молча кинул воду и лепешку и сразу умчался на своем громадном ящере к подходящей очередной колонне военных. Ящеров отстегнули и увели, а вокруг клетки стала собираться возбужденная толпа солдат. Они что-то радостно галдели и пересвистывались. Потом двое наиболее наглых, показали миниатюру как один трахает другого, при этом нижний жеманно складывал руки и говорил явным фальцетом. Все вокруг смеялись и тыкали в сторону пленника пальцами.

Потом прилетел генерал и нарявкал на солдат. Он сразу нашел им занятия, кого отправили поить пленных, кого разводить костры и готовить еду. Когда вокруг клетки опять стало пусто, Алекс посмотрел на цепочки рабов. Хотя колонна и останавливалась несколько раз, но, похоже, это было как капля в море. Люди выглядели уставшими и запыленными. Он им очень посочувствовал. Идти целый день по жаре, это, наверное, была настоящая пытка. Он ехал, прикрывшись как мог, и то устал от этой жары просто невыносимо.

Среди рабов раздались крики и плач. Солдаты отстегивали от цепей тех, кто был совершенно вымотан, и, предварительно убив, утаскивали в сторону загонов с ящерами. Алекс передернулся от ужаса и омерзения. Похоже, ездовые ящеры предпочитали мясо, и солдаты кормили их трупами тех, кто не мог двигаться дальше и задерживал колонну. Алекс отвернулся, смотреть на все это было просто невыносимо. Скудная еда рвалась наружу, но он постарался успокоиться и уговорить себя, что это все ненастоящее, а вроде как игра. Хотя от запаха крови внутри все просто сжималось от ужаса.

Совсем рядом послышался крик молодой женщины и где-то недалеко послышался шлепок. Алекс рефлекторно оглянулся. Недалеко от клетки лежал трупик полугодовалого ребенка. Сердце зашлось от боли. Хотя у него никогда не было своих детей, но он всегда с удовольствием играл с чужими. При этом не забывая контролировать, чтобы очередная подружка нечаянно не забеременела. Но сейчас от вида этого маленького рыженького ребенка сердце просто свело от боли. Алекс опять отвернулся, но краем глаза заметил движение. Он резко развернулся и пристально посмотрел на ребенка. Точно, маленькая грудь слабо поднималась. Ребенок был жив!

Алекс не раздумывая потянулся за ним, но он лежал недостаточно близко. Он тогда попытался достать до него ногой, надо было затащить его к себе в клетку! Но пальцы только едва задели малыша. Он увидел, что его действия заметили солдаты и пошли в его сторону. Алекс тогда уперся руками в клетку и на пределе всех сил с трудом сдвинул ее с места. Солдаты растерянно остановились и, похоже, засмеялись. Алекс уперся ногами и всем телом еще раз и еще немного сдвинул клетку в сторону малыша.

Солдаты опять пошли к малышу с окровавленными ножами в руках, но Алекс изловчился и затащил его к себе раньше, чем они сообразили, что происходит. Когда они подошли к клетке, Алекс прижимал к себе ребенка и был готов защищать его как собственного. Ближайший солдат протянул руку внутрь клетки, желая вырвать малыша, но Алекс увернулся и цапнул негодяя изо всех сил зубами за запястье. Клетка была маленькая и прятаться в ней долго не получилось бы, но Алекс знал, что ребенка он так просто не отдаст.

Солдаты зашумели и, похоже, растерялись. На шум пришел генерал, посмотрев зло на Алекса, он что-то защелкал и протянул в клетку руку. Алекс прижал к себе малыша и так же зло ощерился. Он постарался зарычать и вообще выглядеть грозно. На лице генерала мелькнуло удивление, но вскоре оно сменилось брезгливой гримасой. Он что-то сказал солдатам, и все вернулись к прежним занятиям.

Теперь можно более внимательно посмотреть на малыша. Он еле дышал и выглядел ужасно замученным. Алекс быстренько открыл флягу и стал бережно поить его изо рта. Вскоре ребенок стал дышать спокойнее и даже открыл усталые глазки. Алекс опять напоил малыша, а потом пожевал мякишек лепешки и точно так же скормил ее ребенку. Ребенок проглотил все и, похоже, заснул на его руках. А вот Алекс уснуть уже не мог. Он полночи прислушивался к его дыханию. И среди ночи, когда ребенок проснулся, напоил его еще раз. В этот раз ребенок был более активным. Алекс опять накормил его пожеванной лепешкой и удивился, вдруг оказавшись описанным. Как-то он совсем забыл, что маленькие дети писаются, и оказался неготовым к такому сюрпризу. Его общение с малышами никогда не занимало больше получаса игры.

Ребенок после этого благополучно заснул. И Алекс, покрутившись, тоже заснул тяжелым полусном, время от времени судорожно проверяя, чтобы ребенка не выхватили у него из рук. Проснулся он от того, что клетка поднялась над землей. Он проспал, когда ящеров запрягали, но малыш до сих пор был в его руках, и Алекс довольно улыбнулся. Первое, что он увидел, когда открыл глаза, это были фляга с водой и лепешка хлеба.

Малыш тоже проснулся следом за ним, и Алекс попытался напоить его из фляги, но ребенок только захлебывался и начинал слабо хныкать. Поэтому Алекс быстро напился сам, а потом напоил ребенка. Точно так же, как и вчера, он накормил ребенка и поел сам. Теперь день был занят малышом. Алекс развлекал его, пока малыш бодрствовал, и проваливался в короткий сон вместе с ним. Так они и провели вместе день, играя, кушая и время от времени засыпая. Казалось, даже жара не так докучала, или может Алекс стал привыкать к такому пеклу, но день прошел намного легче, чем предыдущий.

Днем караван опять несколько раз останавливали работорговцы, и Алекс каждый раз прислушивался, не закричит ли опять та молодая женщина. Он даже не представлял, как сможет отдать ей ребенка. Но, похоже, сейчас малышу лучше находиться с ним. По крайней мере, сейчас он выглядел значительно лучше. Вечером, когда ящеров увели, Алекс увидел молодую женщину, которая судорожно сжав руки на груди, смотрела в его сторону. Алекс показал ей малыша, который как раз заснул, и постарался ободряюще улыбнуться. Женщина заплакала, а ее за плечи обнял такой же молодой мужчина и что-то зашептал на ухо. При этом мужчина посмотрел на Алекса с такой ненавистью, что тот совершенно растерялся. И что он сделал не так?

Ночь прошла спокойнее. Алекс уже помнил, что малыш после еды и воды писается, и был к этому готов. Поэтому все прошло легче. Утром он проснулся от того, что на клетку упали очередная фляга и лепешка. Алекс переложил малыша на колени и потянулся всем телом. Неожиданно он заметил невдалеке маленькую девочку. Он, потянувшись, достал лепешку и рукой поманил ребенка к себе. Он отломил кусочек и протянул ребенку. Девочка доверчиво подошла ближе. В это время привели ящеров и Алекс, опасаясь, что ребенка потопчут, затащил ее к себе. Клетку подняли и малышка оказалась с ним. Алекс вытянул ноги и постарался устроить ребенка удобнее. Малышка сосредоточенно съела хлеб и попила из фляги, а потом свернулась клубочком и заснула на ногах Алекса.

В это время проснулся карапуз и Алекс занялся его кормежкой. После еды он пристроил ребенка на своем животе и, откинувшись на бок клетки, равнодушно наблюдал за проходящими войсками. На удивление, в этот раз ему никто не улюлюкал и не подмигивал с гаденькой ухмылочкой. Солдаты смотрели на него кто равнодушно, кто с неприязнью, но все замолкали, увидев в его клетке детей.

Днем он пытался говорить с девочкой. Они познакомились, а потом девочка, перекусив еще раз и напившись воды, показывала пальцем на все, что попадалось ей на глаза, и что-то рассказывала. В этот раз Алекс понял, что приспосабливается к местной речи, по крайней мере, в речи ребенка он стал выхватывать отдельные слова. От нечего делать он повторял их следом, старательно запоминая и пытаясь повторять вслух. Речь была гортанная и отрывистая, похожая на корейский язык или немного на японский. Хотя на слух Алекса они были похожи.

День прошел достаточно плодотворно. К вечеру Алекс знал, как называются те или иные ящеры, и простые слова: вода, хлеб, рука, нога, мама, папа, камень, песок. Вечером, когда ящеров отстегнули, девочка убежала к родителям, зажав в руке половинку вечерней лепешки. Ночь прошла спокойно, а вот утром девочка пришла еще с двумя детьми. Мальчиком и девочкой лет пяти-шести, похоже, погодками, братом и сестрой. Алекс поделился с ними утренней лепешкой и водой и помог устроиться внутри.

Вначале дети, поев, уснули. А потом, когда солнце стало припекать, они проснулись и, попив и пожевав по небольшому кусочку лепешки, стали разговаривать. Алекс тщательно повторял за ними слова. По всей видимости, не все получалось, дети смеялись, когда слышали, как Алекс коверкает слова, но несмотря на это, словарный запас Алекса стал пополняться значительно быстрее. Чтобы занять детей, он научил их играть в простые игры, которые не раз выручали его, когда надо было удержать ребенка на месте. Они хлопали в ладоши, баловались, щекотали друг друга и много смеялись. Все же дети всегда остаются детьми. При этом Алекс старался запоминать новые слова и их значение.

Вечером Алекс угостил новых друзей вечерней лепешкой и водой и опять отпустил к родителям. На следующее утро детей было семеро, не считая карапуза на коленях. Но лепешка была все равно одна. Дети смотрели на него голодными глазами, и Алекс постарался поделить ее честно на всех, оставив себе только небольшой кусочек для карапуза. Покормив ребенка, Алекс понял, что каким бы ни было маленьким новое тельце, но есть надо и ему. Когда мимо проезжал генерал, Алекс постарался привлечь к себе его внимание и попросил хлеба, но генерал только хмыкнул и что-то презрительно проскрежетал. Дети от этих слов испуганно сбились в комочек. Алекс дернулся к детям, стараясь их успокоить. Когда генерал уехал на достаточное расстояние, он показал ему вслед язык. Дети слабо улыбнулись.

Ящеров запрягли, и клетка опять закачалась в воздухе. Алекс постарался отвлечь детей разговором и нехитрыми играми. Новенькие были очень уставшими и запыленными, они умудрились заснуть, просто свесив вниз ноги и положив друг на друга замученные мордашки. Генерал, проезжая мимо, притормозил однажды посмотреть, что происходит, но Алекс не решился у него попросить даже воды.

Во время одной остановки пронзительно закричала женщина, дети в клетке всполошились и испуганно посмотрели на Алекса. Тот попытался понять, что происходит. Оказывается, работорговцы уводят маму карапуза и та плачет, прощаясь с малышом. Алекс попросил старшего ребенка отнести ребенка к матери. Все сразу заулыбались и загалдели. Старшая девочка прижала к себе карапуза и помчалась на голос обезумевшей от горя женщины. Вскоре крики прекратились, а улыбающаяся девочка вернулась и сказала, что все в порядке.

Руки без привычной тяжести казались легкими и бесполезными. Алекс опять занялся изучением языка и играми с детьми. Он уже понимал некоторые слова и мог составить простейшие предложения. И вскоре еще один день подошел к концу. Алекс поделил вечером лепешку и отпустил детей. Они юрко выскользнули из клетки и рванули в разные стороны, жалобно зовя родителей. Алекс пожалел, что он не может так же просочиться сквозь прутья клетки.

На следующий день новых приятелей не появилось, и Алекс опять поделил лепешку на несколько равных кусочков. Хорошо, что хотя бы воды хватало на день. В этот день ушли еще пара новых знакомых Алекса, он только успел подарить им на память по тоненькому браслету, которые так и болтались на щиколотках. На следующий день в самом начале ушла та малышка, которая первая учила Алекса словам. Она зажала в ручке браслетик и помчалась навстречу голосу матери. К вечеру в клетке Алекса осталось всего двое малышей.

Они были с Алексом еще два дня, и когда на третий день они расставались, Алекс чуть не расплакался, так не хотелось оставаться одному. Он отдал им на память последние браслеты и долго смотрел вслед уходящей колонне рабов. На сердце было очень грустно. Генерал подъехал и что-то сказал, но Алекс понял только пару слов - дом, дорога. Остальные слова были совершенно непонятны, и Алекс только тяжело вздохнул и пожал плечами. Генерала, похоже, устроил такой ответ, и он умчался дальше по своим важным делам.

Еще через день пейзаж стал меняться, пустыня сменилась степью с чахлой травой и мелкими кустарниками. Солнце перестало жарить днем, а по ночам стало прохладнее. Вскоре продали последних рабов, и колонна стала двигаться значительно быстрее. Теперь уже их не обгоняли войска, теперь они двигались вместе со всеми. Потом стали появляться фермы. Небольшие огороды и низкорослые деревья. А еще целые стада белых и каких-то непривычно мясистых ящеров, которые паслись как овцы, сбившись в небольшие группки и под присмотром пастухов.

С каждым днем земля становилась все плодородней, деревья выше, а поля все больше и больше. Алекс уже бросил считать дни, проведенные в дороге. Дни тянулись мучительно долго, с ним никто не хотел говорить, а подслушанные слова не имели смысла. Каждая деревня была больше предыдущей, и каждый раз выходило все больше и больше народу поглазеть на него, сидящего в клетке.

Как-то раз армия переправлялась через речку. Причем пешие переходили по мосту, а вот ящеры переправлялись вброд. Речка была неглубокой и вода вскоре достала до половины клетки. Алекс обрадовался такому невольному купанию. Он был грязный, а после ребенка от него пахло просто ужасно. Он с удовольствием просунул ноги вниз и попытался хоть как то отмыть себя и свою одежду от грязи и прилипшего песка. Увидев, что берег уже близко, он постарался хотя бы успеть намочить волосы, которые за столько дней сбились как пакля и стали почти черными и ужасно тяжелыми от налипшей грязи.

Его попытку увидел генерал и велел погонщикам остановить ящеров. Алекс только с благодарностью посмотрел на него, и в тот же момент злобный придурок скомандовал ящерам лечь! Те были крупными зверушками и даже лежа на животе, могли вытянув голову свободно дышать, а вот Алекс с клеткой нырнул целиком под воду... Алекс вначале запаниковал, а потом подумал, что нафига было везти так далеко, чтобы утопить как котенка в первой же речке. Да гори оно все огнем, хотя бы умру красивым! И стал старательно полоскать под водой свои лохмы, которые плавали вокруг как водоросли.

Вскоре легкие начали гореть и Алекс, вдруг загрустив, приготовился вдохнуть мутной водички. Не то чтобы было страшно умирать. Вся эта новая жизнь не воспринималась реальной, но почему-то Алекс понял, что стал привыкать к ней и к этому тощему недоразумению, которое теперь считается его тушкой. Но именно в этот момент ящеры опять качнули клетку, поднимаясь неторопливо из воды. Алекс вцепился в клетку двумя руками и попытался быстрее добраться до угла, который вынырнет на поверхность первым.

Первым, кого он увидел, был злобный генерал. Того аж всего перекосило, когда он увидел, что Алекс жив-здоров и даже нахально улыбается. Алекс, довольный, собрал хоть сколько-то отмытые волосы и стал их отжимать. В ответ клетка нырнула под воду еще раз. И в этот раз Алекс успел и воды наглотаться и уже окончательно решить, что все умер-шмумер. Когда клетка вынырнула во второй раз, Алекс уже не улыбался, а долго кашлял, пока смог вздохнуть без боли.

По всей видимости, это зрелище удовлетворило генерала, и он отдал команду двигаться дальше. Алекс теперь старался не смотреть на генерала, не знаешь, что он теперь может выкинуть. Но тот, казалось, опять забыл о нем. Утром следующего дня войска поднялись раньше обычного и отправились в путь быстрее, чем в прошлый раз. Вокруг были богатые усадьбы и фруктовые сады. Судя по тому, как улыбались солдаты и погонщики, они добрались до конечной точки путешествия.

И точно, после очередного поворота из-за зелени деревьев показались городские стены. Они были не очень высокими, по верху стен ходили воины с копьями. По ветру развевались узкие флаги. Слышался гомон множества голосов. На стенах начался переполох, а потом прозвучал звук рожка. Генерал уверенно вскинул руку вверх и кому-то довольно помахал. Алекс внутренне удивился, по его предположениям войска растянулись по дороге, но первые колонны должны были войти как минимум три дня тому назад. Хотя, возможно, ждали приезда именно генерала.

Алекс попытался навести хоть какой-то порядок в одежде. Но тонкие штаны были давно уже порваны в нескольких местах, и сквозь дыры светились острые коленки, топик он потерял во время одной из ночевок, а волосы после купания свисали уныло, грязными сосульками...

Еще на подходе к городу вокруг клетки появились вначале вездесущие мальчишки, а потом и более старшие люди. Мужчины и женщины. Они что-то зло кричали Алексу, а потом сквозь клетку прилетела гнилая помидора и попала Алексу в висок. Алекс от неожиданности тонко взвизгнул и прикрыл лицо. Но зрителям такое зрелище пришлось по нраву, и в Алекса полетели гнилые овощи и фрукты. Солдаты не вмешивались и, ухмыляясь, делали вид, что ничего не происходит.

Хотя часть обстрела доставалось клетке, но порой это только делало хуже, когда очередной гнилой фрукт лопался об перекладину, Алекса забрызгивало ошметками. Он пытался уворачиваться, но это, похоже, только подстегивало людей. Вскоре появился генерал на своем ящере. Обстрел Алекса прекратился. Люди ждали, что он скажет. Генерал посмотрел на Алекса и что-то насмешливо просвистел. Люди засмеялись. Алекс разобрал только пару слов: подарок, смотреть, дом. Люди радостно переговаривались и довольно повторяли «подарок», и к счастью после этого обстрел прекратился.

Алекс только зло подумал, что если его везли как подарок неизвестно кому, то могли бы позаботиться и о приличной упаковке! Улицы становились все шире, а дома все выше. И вот, проехав очередную арку, они оказались на площади перед дворцом. Белые каменные стены, широкие лестницы, на которых толпилась куча народу. Посередине в длинной тоге стоял пожилой мужчина с тяжелым, властным лицом. А возле него стоял молодой человек, похоже, его сын, он был в белоснежной тоге, как и пожилой мужчина.

Ящер остановился внизу лестницы, и генерал спешился. К нему сразу бросился тот молодой мужчина, радостно восклицая. Генерал церемонно ему поклонился, а потом показал рукой на двух ящеров, что привезли клетку с Алексом. Он что-то сказал, и все вокруг рассмеялись. Ящеров распрягли, жерди, наконец, вытащили из клетки. А саму клетку попросту разломали, правда, весьма бережно, чтобы не поранить Алекса.

Молодой мужчина, которого Алекс внутренне окрестил Наследником, подал руку Алексу, помогая ему подняться с земли. Он что-то нежно сказал, все вокруг молча наблюдали за этим. Но Алексу были непонятны слова, и он только досадливо поморщился. Наследник не отпуская руки Алекса, довел его до половины лестницы, а потом остановился и что-то сказал, все во дворце радостно засмеялись и захлопали в ладоши, выражая радость.

Наследник опять сказал что-то Алексу, только вот его голос из нежного стал презрительным. А взгляд налился злобой такой силы, что Алекс в ужасе отшатнулся. Наследник отбросил руку Алекса и брезгливо протер свою руку салфеткой, которую протянул ему слуга. Наследник что-то процедил, надменно кривя губы, а после этого развернулся и ушел, оставив Алекса одного в смеющейся толпе.

Напрасно Алекс понадеялся, что все закончилось и о нем забыли. Стоило наследнику и генералу уйти дальше, как Алекса сразу подхватили с двух сторон женщины и куда-то потащили. У них на шеях были надеты ошейники с металлическими кольцами посередине. Алекс решил, что это слуги, которым поручено о нем позаботиться, и перестал вырываться.

Они потащили его куда-то вглубь дома. Дом был построен в древнеримском стиле. Высокие стены с колоннами, горящие в темноте коридоров факелы, высокие вазы с цветами, высокие деревянные двери. Женщины дотащили его до купальни. Вначале они долго мыли его в большом металлическом тазу, намыливая какой-то сладко пахнущей кашицей, а потом долго смывая водой. Очень долго они пытались отмыть его волосы. И хоть и нескоро, но им это удалось. Волосы стали скрипеть под их руками.

После этого они принялись расчесывать его, заодно просушивая эту неподъемную гриву. В проеме двери появился генерал. Он был одет почти как наследник, только туника у него была короче, и перетянута широким кожаным поясом, как у военных. Но этот пояс был красиво украшен металлическими пластинами и бусами. Генерал убедился, что Алекс уже чист, и что-то сказал женщинам. Похоже, он их торопил. Пока одна женщина продолжала расчесывать волосы Алекса большим гребнем, вторая принесла одежду. Она была похожа на ту, что была у него прежде. Только штаны были не прозрачные, а топик в этот раз выглядел как жилетка без застежки.

Они быстро одели его как куклу, а потом, опять подхватив под руки, потащили по коридорам. Наверное, они ожидали, что он будет вырываться, но Алексу самому было интересно узнать, что будет дальше.