3

Настроение было хуже некуда. Работа не клеилась. Впрочем, ничего важного не планировалось, можно было и не приезжать в офис. Только Володя как дурак попёрся на работу, оставив сына на няню. Сегодня был ровно год, как не стало Кати.

Год без любимой показался чем-то нереальным, словно Володя жил не своей жизнью, а чьей-то чужой. Мужчина пропадал на работе, оставляя сына на нанятую пожилую женщину, а в выходные почти не отходил от своего малыша. Работа спасала от депрессии, но не от серых теней под глазами. Первый месяц с Максимом помогла тёща. Она успевала управляться в ребёнком и заботиться о зяте. Володя понял, что любит Валентину почти как мать. Она окружила дом своей теплотой и лаской. Порой Полонский завидовал, что не у него вот такая мама. Пока Валентина Георгиевна меняла внуку памперсы и кормила смесью, Элина бегала по салонам красоты и различным светским мероприятиям. Для приличия Эля заглянула к сыну на полчаса, чтобы посмотреть на внука, вот и все подвиги новоявленной бабушки. К слову отец приходил в гости несколько раз, после подолгу возился с маленьким.

Телефонный звонок разрезал тишину кабинета. В висках неприятно застучало. Володя поморщился и принял звонок.

— Здравствуй, мам.

— Здравствуй, сыночек. Завтра приезжай к нам на обед. К отцу придёт будущий бизнес партнёр Балабин. Сергей не оставляет надежды заманить его в свои сети. С ним будет жена и дочь. Девушке двадцать пять, прекрасная внешность высшее образование. Папа хочет…

— Стоп, мам, по-моему, это не папа хочет, а ты. Целый год не оставляешь попыток женить меня на одной из дочурок своих подруг. Мам, тебе не надоело? Звонишь, чтобы рассказать об очередной финтифлюшке в день смерти Кати, — гневно сказал Володя.

— Послушай меня внимательно, Владимир. Отцу нужен этот контракт. Там счёт в несколько миллионов в год идёт. Делай что хочешь, но очаруй дочку Балабина. К семье будущего зятя её папаша будет более благосклонен, — строгим тоном выговорила мать.

— Я уже не мальчик, и ты не имеешь права мной командовать. Разбирайтесь с отцом сами, — безразлично ответил Владимир.

— Значит так, не приедешь на ужин, и у тебя больше нет матери. Зачем мне сын, который не желает помогать своей семье? — голос матери стал ледяным.

Володя со злости надавил на карандаш, который держал в руке, и тот переломился пополам.

— Хорошо, я буду, — буркнул он и отклонил вызов.

Телефон чуть не полетел в стену, но Полонский вовремя опомнился. Ещё не было никогда, чтобы он вспылил настолько, что начал всё крушить. Сегодня наступил такой день.

Мать достала его до печёнки, начав сватать девиц из российских сливок общества, едва прошло сорок дней после похорон. Володя как мог отнекивался, придумывал правдоподобные отговорки. Иногда не удавалось. Родители звали в гости, якобы хотели увидеть внука, а там оказывалась очередная размалёванная «золотая девочка».

Полонский не был святым и целибат не держал. После трёх месяцев траура привёл в дом девушку. Физиология брала своё, но это был просто секс, без чувств, без эмоций. Всё только для того, чтобы удовлетворить похоть и выбросить накопившуюся сперму. Впрочем, любовницы, которых он иногда приводил в дом, уходили довольные. Владимир был доволен не меньше их, никаких обязательств, заверений в любви и помолвочных колец. Об этом он упоминал сразу и всё равно находил желающих упасть с ним в кровать. Помимо денег мужчина отличался брутальной внешностью, стройным телом и высоким ростом.

«К чёрту всё. Надоело. Пойду гулять», — подумал он, выключая компьютер. К жене на кладбище он съездил вчера, а сегодня решил прогуляться по парку, где они с Катей любили бродить.

Оставив машину на стоянке, Полонский вошёл в ворота парка. Это место отличалось тем, что в своё время тут высадили множество цветущих кустов и деревьев. Черёмуха, сирень, дикая яблоня, шиповник — вот неполный список всего, что тут росло. Аккуратные газоны разрезали благоухающие клумбы и дорожки, выложенные тротуарной плиткой. По краям стояли красивые лавочки с коваными спинками, призванные приютить усталого путника. Также имелось несколько бесплатных площадок для детей и подростков.

Володя прошёл мимо трамплин скейт-площадки, потом выбрал безлюдную тропу и двинулся по ней. На обед к родителям идти не хотелось. Он прекрасно помнил семью Балабиных. Отец пытался заарканить Юрия Балабина в свои сети и не раз, но тот сотрудничал с другой фирмой и планы менять не собирался. Его дочь Люба с малолетства не стесняясь таскалась за Владимиром, пока тот не женился. Мужчина прекрасно помнил прыщавую неказистую шестнадцатилетнюю девчонку, что вешалась на него, признаваясь в любви. У него в то время была девушка, да и не собирался он связываться с малолеткой. На какое-то время Люба пропала из поля зрения. Мать говорила: учиться в Англии в престижном вузе. Только вот Вовке было плевать на всё, у него появилась Катя.

На душе стало муторно. Почему-то захотелось прилечь, но не на лавочке, как бомжу, а под ней, как упившемуся вусмерть пропойце. «Сыпь, гармоника! Скука… Скука…

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая сука.

Пей со мной», — неожиданно вспомнились стихи Есенина. Володя с удовольствием сейчас напился бы, до красной пелены перед глазами, до состояния «почти не живой». Только вот этим огорчил бы Катю, да и няня уйдёт вечером. Кто присмотрит за Максимкой, кроме него? Можно было забыться в сигаретном дыму, но и этот вариант отпадал. В семнадцать лет после первой сигареты его увезли со школьного двора на скорой помощи. Оказалось, сильнейшая аллергия на табак, о которой он не знал. Когда кто-то курил рядом, с ним ничего не случалось, а вот самому вдыхать отраву было нельзя.

Неожиданно небо разрезали несколько молний. Над головой громыхнуло, будто из пушки, через пару секунд начался ливень. Крупные капли моментально намочили волосы, потом скатывались за ворот рубашки. Пиджак стал пропитываться водой. Володя развернулся в обратный путь. Он задумался, вспоминая Катю, и ушёл слишком далеко от машины. Только вот бежать до неё не хотелось. Унылое настроение накатило новой удушливой волной. Мужчина заложил руки в карманы брюк и медленной походкой пошёл к стоянке. Потом вдруг воздел руки к небу и прокричал.

— Возьмите всё, святые неба силы, но дайте мне прошедшее назад!

О! День один — за цену всех наград,

хоть час один из жизни давней, милой!

Не боле — час! Я только час прошу, потом тяжелую веригу наложу и сам свою я вырою могилу, и лягу в гроб — за час, за час один… О! Внемлете ли вы, святые неба силы?

Это были стихи Красова. Володя любил стихи русских поэтов и многие знал наизусть. Ещё в восьмидесятые годы прошлого столетия его бы назвали романтиком, а сейчас уже скажут: «отстой». Молодёжь привыкла к рэпу и непонятной музыке похожей одна на другую. Текст песен вроде разный, а мелодия всё таже «тыц-тыц-тыц». Катя тоже не увлекалась стихами, но с удовольствием слушала, как он играет на рояле. Она всегда ласково обнимала его, когда он играл и одновременно декламировал стихи. Потом улыбалась и говорила, что он человек из прошлого и за это она любит его ещё больше.

***

Солнечная погода сменилась, но не унылым накрапывающим дождём, а настоящей грозой. Арсения сидела на лоджии в кресле-качалке. Из маленькой колонки, стоящей на журнальном столике, лилась музыка Шопена «Вальс дождя». Разбушевавшаяся за окном стихия удивительным образом дополнила мелодию. Сегодня был особый день. Год назад Арсении сообщили, что у неё будет новое сердце. Сейчас почему-то не радовалось, а наоборот, хотелось плакать. Печаль съедала душу, словно она тосковала по кому-то далёкому и любимому. Сердце рвалось на части, будто этот кто-то тоже тоскует и зовёт. Вот только любви в жизни Арсении давно не было. Не по Федьке же лить слёзы?

Бывший парень Фёдор Ветров, нагулявшись, приполз через три месяца после выписки Сени из больницы. Валялся в ногах, заверял в любви. Просил прощения. Только Сеня не простила и прогнала. Она уже слышала от одной из приятельниц, что Ветров оправдал свою фамилию и пробежался по её ближайшему окружению лёгким бризом. От обаяния Фёдора не устоял никто. Таким образом немногочисленные подруги девушки перешли в разряд приятельниц. Хотя Сеня их не винила, они парня не уводили, он сам от неё отказался. И вот приполз просить прощения, узнав, что Арсения вполне себе здорова. Девушка чуть не спустила его с лестницы, кинув букет дешёвых астр ему в след. Сеня не жаждала дорогих подарков, просто вдруг стало противно смотреть на человека, который предал.

Больше Арсения знакомств не заводила. Зачем кого-то влюблять в себя, давая ложные надежды? Да, она может жить обычной жизнью. Да, выйти замуж и заниматься любовью не составит труда. Только вот детей она уже не родит никогда, да и проживёт при хорошем раскладе лет пятнадцать. Потом новая пересадка, если повезёт. Она и в этот раз получила донорское сердце в последний момент, а могла и не дожить. Поэтому девушка погрузилась в работу. Сшила свадебное платье для Евгении, а там пошли заказы. Как она и думала, их было не так много, но достаточно, для того чтобы за год скопить на ремонт квартиры и новую мебель.

Девушка также шила для себя, покупая недорогую ткань в магазине «Лоскуток». Иногда там продавались за бесценок остатки дорого материала и кружева. Посему поход в магазин стал неким еженедельным ритуалом, а гардероб пополнился платьями в пол в стиле девятнадцатого века.

Арсения с детства была словно не с этой планеты. Любила одежду в старинном стиле. Зачитывалась Пушкиным, Блоком, Есениным. Предпочитала слушать классику, вместо модной группы «Руки вверх». За это в детском доме над ней изрядно поиздевались. Обзывали старой бабкой и ведьмой, и это ещё самые добрые слова в её адрес. Обычно было хуже: пинки, тычки, подзатыльники, мат. Девчонки завидовали её внешности. На чуть смугловатой коже редко появлялись прыщи, а карие миндалевидные глаза завораживали мальчишек. Многие парни пытались подружиться, но Арсения никого не выбрала. Девчонки злились, мол, воротит рожу от всех, а эти козлы только за ней и таскаются. Арсении не хотелось распылять себя на вороватых и быдловатых парней. Неинтересно было курить с ними втихую и ругаться матом сквозь зубы. В старших классах многие из её группы пили на ровне с мальчиками пиво и зарабатывали проституцией. Потом охотно обжимались со своими по тёмным углам детского дома. Арсения в общей вакханалии не участвовала, за что окончательно стала изгоем.

Впрочем, девушка вполне отдавала себе отчёт, что, несмотря на внешность, дети богатеньких Буратин замуж не возьмут. Для таких девушка из детского дома была годна только на одну-две ночи в качестве секс-игрушки. Поэтому, когда она случайно познакомилась в кафе с Фёдором, простым рабочим с завода, сразу согласилась встречаться. Федя был красивый, мускулистый, с обаятельной улыбкой. Любил читать книги, что несомненно подкупало. Молодая учительница будто розовые очки нацепила. Не замечала, что парень тот ещё ловелас. Влюбилась и отдалась одной из жарких ночей. Федя был у неё первый, но не оценил. Как потом выяснилось, изменял ей только в путь.

Мелодия давно сменилась другой. Арсения потёрла лицо рукой, отгоняя воспоминания. «Предаваться унынию — самое последнее дело», — так говорила любимая учительница русского языка и литературы, Ирина Ивановна Дружинина. Арсения встряхнулась, проведя плечами, и пошла готовить ужин. Одиночество тяготило всё больше, но выползать из уютной раковины, куда она себя загнала, Арсения не спешила.