2

Я заверила ее и в этом.

После того как подруга все‑таки ушла, я неторопливо вымыла посуду под звучавшие из наушников моего ай‑пода песни «Café Quijano» и Хоакина Сабины. Находясь в расстроенных чувствах или тревожась, я в качестве терапии слушала песни на испанском. К этому певучему языку у меня была особая любовь.

Покончив с мытьем посуды, я подмела пол, затем загрузила стиральную машину и принялась вытирать пыль с мебели в комнате. Домашние дела успокаивали, наполняли уверенностью в том, что все будет хорошо. Ветер врывался в распахнутые настежь окна, перелистывал оставленные на столе бумаги, не разлетающиеся только потому, что они были с одного конца придавлены толстым русско‑английским словарем. Застоявшаяся кислая вонь уходила, прогоняемая сквозняком, и помещение наполнялось другими запахами – нагретого июльским солнцем асфальта, сухой травы, жареной рыбы, приготовляемой кем‑то из соседей на обед. Летний запах вкупе со звучавшими в наушниках песнях на испанском вызвал ностальгию. Последний раз я ездила в Испанию вместе с Костей три года назад. И это было счастливое путешествие. Мы состояли в браке чуть меньше двух лет и еще не успели пресытиться друг другом. Наши отношения были острыми, будто чилийский перец, горячими, как нагретый полуденным южным солнцем песок, темпераментными, как фламенко, и одновременно нежными.

Увы, это было так давно, словно в позапрошлой жизни…

Я вздохнула, вытащила из ушей наушники, включила компьютер и завязала в хвост распущенные по плечам волосы. К вечеру мне нужно перевести две статьи: одну с английского – о медицинском препарате, и другую, уже с немецкого, – экономической тематики. Иногда мне попадались заказы на перевод с испанского, но гораздо реже.

Работу свою я любила. Погружение в мир иностранных слов и выражений было подобно путешествию – не только географическому, но и по разным отраслям наук: статьи мне присылали различной тематики – от обзоров моды до юридических бумаг. Так что я не знала заранее, куда мне достанется билет, и словно участвовала в акции «Фортуна» от туристических агентств, по которой лишь на месте узнаешь, что за городок тебе выпадет и в каком отеле тебя поселят. Но не только непредсказуемостью были интересны эти «путешествия». Из каждого я извлекала для себя что‑то полезное.

Раньше, когда я была штатным переводчиком в бюро, мои заказы в основном составляла документация – переводы дипломов, справок, свидетельств о рождении и браке. Абсолютно лишенный творчества механический труд – загнать сухой официальный текст в готовые шаблоны. Моя работа в тот период из‑за этой «механичности», стандартов и скорости, которую нам задавали, напоминала труд на заводском конвейере. Мы, штатные переводчики, сидевшие в маленькой душной комнатке бюро, будто участвовали в советских производственных соревнованиях – кто переведет больше справок за отведенный срок. Два года назад я ушла с работы и занялась переводами на дому. Многие заказчики, которые прибегали к моим услугам через контору, теперь работали со мной напрямую, рекомендовали меня другим, и моя персональная клиентская база росла. Но с бюро я не прекратила отношений. Так как я была там на хорошем счету – переводила быстро и грамотно, мне до сих пор присылали задания. Только теперь это были не стандартные скучные документы – «текучка», а статьи, многостраничные договоры, инструкции и прочее. Плюс оплачивали мою работу теперь по другому тарифу. Так что, уйдя из штатных переводчиков, я лишь выиграла.

Закончив переводы, я отправила обе статьи в бюро координатору по заказам и увидела новое письмо. Адресат мне не был знаком, но в теме значилось: «Заказ. Для Анны», поэтому я торопливо щелкнула «мышкой».

Письмо оказалось коротким: клиент, представившийся Петром, спрашивал, не возьму ли я в работу его небольшой заказ? Петр ссылался на некого Владислава Короткова (я напрягла память, но не смогла вспомнить заказчика с таким именем), для которого я когда‑то переводила справки. Внизу Петр приписал, что требуется перевод небольшого текста с испанского на русский.

Вечер у меня был свободен, к тому же к переводам с испанского я всегда относилась с особым вниманием, поэтому ответила, что с удовольствием возьму заказ, и указала расценки.

«Ок! Сейчас вышлю!» – сообщил мой собеседник.

И действительно, спустя пять минут я получила другое письмо.

«Пусть вас не удивляет столь странный заказ. Он будет оплачен по двойному тарифу. Перевод нужен сегодня», – приписал Петр.

Заказ и в самом деле удивил, с подобным я еще не сталкивалась: в прикрепленном к письму файле оказался не текстовый документ, а… аудиофайл.

«Что это?» – уточнила я, прежде чем запустить присланный файл.

«Это песня. Переведите ее и, пожалуйста, запишите также текст на испанском».

Я отправила лаконичное «ок», скачала песню и, надев наушники, приготовилась набивать слова.

Но меня хватило лишь на запись первой строфы. Позабыв о том, что заказа ожидает клиент, я, прикрыв глаза и абстрагировавшись от текста, вслушивалась в музыку и голос – сильный и гибкий, льющийся легко и живо, словно родниковая вода по расчищенному руслу. На душе становилось светло, будто ее и вправду омыли ключевой водой. Немного освежающей прохлады, немного тепла и света, чуть‑чуть грусти по скрытому за облаком солнцу, взрыв радости от пойманного в ладони солнечного зайчика. Солнце, растопленное в кристально чистой воде – вот такое сравнение пришло мне на ум.

Я слушала гитарные переборы, и казалось, что кто‑то невидимый ласково касается струн моей души, выдававших раньше незатейливое дилетантское бренчание, а сейчас, под пальцами маэстро, зазвучавших как райская арфа. Эти переборы в сочетании с глубоким голосом пробуждали эмоции, заводили сердце, дробь которого органично вплеталась в барабанные ритмы. Голос, проникнув в душу, ластиком стирал следы старых неудач. Мои мечты – прежние – умирали, и взамен рождались новые, более смелые.

Слушая песню, я вдруг подумала, что она – персональное послание. Потерянный и вновь обретенный шифр к ячейке, в которой хранились забытые ценности. Не знаю, почему мне так показалось…

…Я очнулась внезапно, будто от неожиданно сморившего сна. Открыла глаза и заморгала от света, показавшегося излишне ярким. В наушниках уже давно была тишина, а незнакомый голос в оправе гитарных переборов продолжал звучать только в моей душе, пуская корни в сердце.

Что это было? Что за странное наваждение? Я потрясла головой и, сдергивая наушники, усмехнулась. Ну что я, право, как маленькая… «Персональный шифр», «ключ от ячейки с ценностями»… Я всегда была неравнодушна к испанским песням и сейчас, услышав одну из них, очаровалась мелодией и приятным голосом. И только.

Напомнив себе, что заказа ожидают, вновь надела наушники и, в этот раз стараясь абстрагироваться от исполнения и сосредоточиться на словах, принялась быстро набирать текст.

Он был простым, без каких‑либо сложных метафор, теряющих в переводе свой смысл и требовавших художественной обработки, но интересным. Невольно на ум пришло сравнение с творчеством Хоакина Сабины, хоть на первый взгляд между песнями знаменитого певца и неизвестного общего обнаруживалось мало: не были похожи ни голоса, ни музыка, ни тексты. Разве что песня неизвестной группы, как и у Хоакина, оказалась положенной на музыку историей.

Я записала весь текст. К счастью, произношение исполнителя было четким. В песне рассказывалось о том, как два брата, неразлучные, как близнецы, стали смертными врагами из‑за одной красавицы.

Dos hermanos, cautivados

por los ojos de una mujer,

acabaron enfrentados

por un mismo querer.

Два брата, плененные

Глазами одной женщины,

Восстали друг против друга

Из‑за любви.

В припеве воспевались зеленые, как у кошки, глаза девушки, красота которых разрушила крепкие братские отношения. Дальше же история повествовала о том, как братья долго соперничали за любовь красавицы, пока один из них, младший, не завоевал ее. Но история не заканчивалась счастливо:

Por el amor de esa mujer

un hermano al otro mató,

y no fue amor, sino magia,

lo que su corazón hechizó.

Ради любви этой женщины

Один брат убил другого,

И не любовью, а магией

Было околдовано его сердце.

В песне не уточнялось, кто из братьев стал убийцей – сыскавший удачу в любви или отвергнутый красавицей. И я решила, что преступление совершил последний. В припеве вновь говорилось о зеленых глазах, которые на этот раз назывались уже не кошачьими, а ведьминскими, приносящими несчастье.