часть 6

— Аля! — окликнул меня самый осенний мужчина в мире, и я, вскинув голову, послала ему улыбку.

— Аля, Аля… — проворчала в ответ. — Слышу!

— Могу назвать официально и поклониться, станет легче? — наклонил голову Рыж, но в зеленых глазах сверкнул странный огонек.

— Бука, — вздохнула я. — Ты мне хоть что-то рассказывать собираешься или я и впредь все в последнюю очередь узнавать стану?

— Собираюсь, — с готовностью кивнул Евгран. — Всенепременно и обязательно!

— И почему я тебе не верю? — риторически вопросила и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ев, я понимаю, что бывают ситуации, которые можно решать одному, бывают и такие, о которых лишним знать вообще не обязательно, но то, что ты сегодня сделал…

Рыж на миг поджал губы, предчувствуя не очень приятные минуты, но все же продолжил беседу.

— Как понимаю, сейчас и начинается деловой разговор. — Пламенеющий скрестил руки на груди и задумчиво меня осмотрел. — Что конкретно тебя не устраивает в сегодняшней игре?

— Моя счастливая неосведомленность о твоих важных решениях по поводу нашего совместного будущего, — любезно напомнила я.

— Ну конечно, — хмыкнул мужчина, потирая подбородок. — Чем же еще может быть недовольна настоящая женщина? Только тем, что сделали так, как она хотела, но ее лишний раз об этом не спросили.

— Знаешь, — мило улыбнулась в ответ, — наверное, настоящая женщина, в твоем понимании, сейчас должна бы воскликнуть что-то вроде того, что ты неверно истолковал ее желания и так далее…

— Но твое высочество будет выше всего этого!

— Разумеется, — прищурилась я. — Так вот, как я сказала, я и правда тебя люблю. И хочу быть с тобой рядом. Ты умудрился это исполнить, хорошо. Но почему ты меня не спросил? И не подумал о том, как отреагируют другие Кланы!

— Ты меня за идиота держишь? — в упор спросил Пламенеющий. — Алечка, я все продумал. Бучи и волнений не будет, а то, что будет, очень быстро прекратится.

— Потому что бунтари внезапно исчезнут? — вздернула бровь, грустно глядя на Ева.

— Если не внемлют голосу разума, — спокойно кивнул он. — И не смотри на меня так осуждающе!

Усилием воли я заставила себя не вздрогнуть при мысли о том, что будет с несогласными, потому что… это политика. И, наверное, через некоторое время и мне придется отдавать такие же приказы.

А Рыж… Что Рыж? Сейчас передо мной Евгран Пламенеющий, насчет которого я никогда не обольщалась. И мне придется учиться с ним жить. Как и ему с принцессой Александрой.

Раздался шорох, и спустя миг он опустился на ковер рядом.

— А-а-аль, — тихо позвал рыжеволосый, осторожно касаясь моих холодных рук, согревая их сначала в ладонях, а потом и дыханием. — Не леденей, маленькая, все будет хорошо. — Он нежно поцеловал сначала одну, потом другую руку и добавил: — Я прослежу.

Я склонила голову и, почти касаясь лбом медной макушки, тихо проговорила:

— Рыж, но нельзя же… Нельзя, чтобы ты следил. Я наследница, а скоро стану и Императрицей, мне нельзя быть слабой и сомневаться!

— И плечо рядом иметь тоже нельзя? — поинтересовался Рыж и потянул меня к себе. Я, не сопротивляясь, сползла на ковер и прислонилась к Алому. — И, Аль, с чего ты взяла, что правители непогрешимы, непоколебимы и все делают сами? И вообще, если так считаешь, зачем тебе Кейран Мерцающий в роли советника, а Хор на посту заместителя начальника службы безопасности? По-твоему, так стоит разогнать всех помощников-министров, а Хранителя вернуть обратно в резиденцию, поближе к источнику силы. Где «каждый занимается своим делом», там ему и место. Так почему ты не спешишь это сделать?

Я озадаченно нахмурилась, покачала головой, но возразить мне было нечего, потому решила сменить тему.

— Мы сейчас не об этом. Почему ты не поставил меня в известность?!

Рыж с иронией на меня посмотрел, но послушно пошел в заданном направлении.

— Альчик, скажи, пожалуйста, а я видел тебя с того момента, как Алир уволок одну прекрасную принцессу из моей спальни?

Я слегка покраснела, вспоминая интересные обстоятельства «до» и «после» сего занимательного происшествия, потом поняла, что испытание было через два дня и почти все это время я провела в имении Хранителей. После испытания я несколько дней спала и с Рыжем встретилась только на объявлении о нашей помолвке… М-да.

— Милый! — ласково улыбнулась я. — Тогда возникает еще один вопрос. А с чего ты взял, что я вообще хочу за тебя замуж?!

— Повторяю свой же недавний вопрос, — и не подумал смутиться Евгран. — Я похож на дурака? Кстати, да, замуж за меня ты и правда не хочешь. Я вообще сомневаюсь, что ты «туда» желаешь, но иных вариантов, красота моя, у нас нет. И, предвосхищая следующий вопрос, по поводу моего пренебрежения твоим мнением… Меня ты любишь и хочешь, чтобы я был рядом, верно? Вот и основания для моих действий.

Обалдеть…

— То есть твои выводы — это и есть основания? — ехидно уточнила я.

— То есть ты сейчас мне заявляешь, что лгала все время, что мы знакомы, в постели, когда я тебя целовал, и даже когда говорила, что любишь? — задал встречный каверзный вопрос Евгран, лукаво прищурив малахитовые глаза.

— Гад! Это к теме не относится.

— Пра-а-авда? — Алый восхищенно округлил глаза, и я пихнула его в бок, чтобы не паясничал. Не внял. — Сокровище, правильно ли я понял… По-твоему выходит, я, осознавая, что ты для меня значишь, и понимая, что ты тоже неравнодушна, но при этом наблюдая, как какой-то блондинистый козел напоказ целует тебя и забирает с собой, должен был платочком вслед помахать и не дернуться, чтобы предотвратить подобное в дальнейшем?!

— Это говорит твое мужское эго! — нахмурилась я. — И ревность за компанию!

Возникло стойкое желание приглушить эгоизм рыжего тапкой! Ну и самого Ева заодно, чтобы они вместе прониклись!

— Ну не только они… — задумчиво почесал бровь Пламенеющий, даже не догадываясь, насколько я близка к применению насильственных мер воспитания. Правда представила, как гоняюсь за ним с тапкой… и, захихикав, уткнулась ему в плечо.

— Что? — недоуменно раздалось над головой, а потом он дернул меня за прядь волос. Я, фыркая от смеха, обрисовала возникшую картинку. Ответ был какой-то странный…

— Знаешь, я, пожалуй, за более традиционные методы… воспитания.

— Розги? — поразилась я.

Рыж уставился на меня с ужасом, но потом и сам засмеялся и что-то пробормотал про испорченное подсознание.

— Та-а-ак! — Я заподозрила неладное. — И какие у тебя сейчас были ассоциации?!

— Воспитательные! — Зеленый взгляд был кристально честным, поэтому я сразу поняла: врет!

Но атмосферу это разрядило, я снова прильнула к мужскому плечу, вздохнула и развела руками:

— Рыж, но не будешь же ты меня убеждать, что смог провернуть все это за пять дней?! Ну не поверю!

— И правильно сделаешь, — спокойно признался Пламенеющий, одной рукой обняв меня за талию. — Думал я на эту тему уже давно, да и не только об этом. Ты забываешь, что перед тем, как огласили список наследования, все думали, что, раз дети Императора умерли, других наследников нет. Лилит уже была фавориткой, потому я готовил почву для того, чтобы резкий рост влияния Алого Клана не вызвал большой резонанс. Но появилась ты, я влюбился и использовал налаженные связи на пользу себе, а не драгоценным родственникам.

М-да… привет великим комбинаторам!

— То есть намекаешь, что твоя родня рвет и мечет из-за того, что ты теперь консортом станешь? — как можно более ласково осведомилась я.

— Нет, разумеется, — усмехнулся Рыж. — Говоря откровенно, они летают как на крыльях и уже строят грандиозные планы.

— Вот!

— Милая, ты с пугающей настойчивостью желаешь выставить меня в черном свете, — совершенно серьезно сказал Ев. — И что хуже всего, не перед кем-то, а перед собой.

— Я пытаюсь понять твою логику.

— Зачем? — искренне поразился Рыж и привел поистине убийственный довод: — Она же мужская.

— Она твоя, и это уже диагноз, кажется, — добавила я. — А чем были недовольны Лилит и твой отец?

— Тем, что я поставил их в известность непосредственно перед отречением, — ответил Рыж и склонился, легко поцеловав мой висок и скользнув губами по щеке. — Ну и, разумеется, они не могли не понимать, что без Надин тут не обошлось. Как и без Белого, которого, невзирая на распоряжения отца, я не могу убрать уже третий год. — Он тихо рассмеялся.

— Как это? — Я была шокирована.

— Ну жалко, если говорить откровенно, — хмыкнул Рыж. — Я такие потрясающие мозги, как у Мерцающего, встречал всего пару раз в жизни, потому было бы глупо отправлять его на тот свет. Это раз. Ну и он мне нравится. Поэтому, незадолго до того как послать убийц, я сам же отправлял охранников.

Вот те раз! Но по порядку!

— Глава может приказывать и ты обязан подчиняться?! А Кейран в курсе?!

— Обязан, — кратко ответил Пламенеющий. — Почему — не расспрашивай, ладно? А Кей… — Тут рыжий усмехнулся. — Разумеется, Аль. И не раз возвращал мне должок, оказывая поистине неоценимые услуги и предоставляя важную информацию. Серый кардинал…

— Кажется, ты говорил, что вы друзья… — вспомнила я. — М-да, о-о-очень своеобразные.

— Ну по-другому не получается, — немного грустно улыбнулся Рыж и слегка отстранился, но руки с талии не убрал. — Именно поэтому я и хотел уехать… но императорская семья так некстати умерла… в полном составе!

Я с возмущением посмотрела на Евграна, не понимая, как можно быть настолько циничным. Он, видимо поняв причину моего настроя, заговорил снова:

— И не гляди так, я никогда не позволял обольщаться на мой счет!

— Нет, — опустила глаза я, — просто интересно, что будет, когда ты перестанешь хотеть быть для меня хорошим… Ты ведь страшный человек, Ев.

Он молчал долго. Так долго, что в мою голову уже начали закрадываться нехорошие мысли и сидеть в его объятиях становилось все неуютнее. Наконец Рыж заговорил:

— Как интересно у нас с тобой сегодня получается…

— Знакомимся? — предположила я. Не поднимая головы с его плеча, я следила за тем, как небо загорается алым пожаром раннего заката, как блики агонизирующего солнца рассеиваются по комнате, раскрашивая стены в столь полюбившиеся мне оттенки меди и пурпура. Повернулась, ухватила прядь волос Рыжа, поднесла к лучу, пробившемуся сквозь штору и, любуясь искристыми переливами, медленно проговорила: — Ну здравствуй, Евгран Пламенеющий…

— С каких это пор для тебя исчез Рыж? — тихо спросил Ев.

— Возможно, с тех, как умерла Аля… — почти неслышно пробормотала я, неосознанно прижимаясь к нему и пытаясь согреться, потому что мне вдруг стало зябко, глаза защипало, и я с каким-то отстраненным изумлением ощутила, как по холодной щеке сбежала обжигающая слезинка. — А то, что еще живо, мне самой вытравить придется.

— Частички души всегда больно терять. — Его губы поймали соленую каплю, и Алый ласково приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него. — Но я не понимаю, почему ты хочешь так поступить. Без стержня броня — это наносное, которому не на что опереться, неоткуда получать силы. Зачем ты сама себя разрушаешь? Основу, настоящую суть… и только из-за того, что кто-то сказал, что так должно быть?! С каких это пор моя девочка стала верить всему, что скажут?!

Слезы уже текли не переставая, и он даже не пытался их стереть, пристально глядя мне в глаза, как в душу, и я, не в силах отвести взгляд от любимого малахита, тихо всхлипывала и прикусывала губу, чтобы не сорваться на рыдания. Рыж стремительно пересадил меня к себе на колени, обнял, а я обхватила его руками за плечи, уткнулась в него лицом и судорожно выдохнула. А потом были слезы. Все такие же горько-соленые, обжигающе горячие и абсолютно беззвучные.

— Почему у меня такое стойкое ощущение начала конца?! — почти прорычал Евгран, почти до боли сжимая меня в объятиях. — Почему?! Я сделал все что мог, и даже больше, чтобы все было хорошо!

— И пока все хорошо… — невесело хмыкнула я, осторожно погладив его. — Разве нет? Я люблю тебя… и правда люблю. То, что от меня осталось в этой клоаке власти и политики, уцелело только благодаря тебе и Мариоль. Но и Мари меняется… Только ты прежний. — Я неожиданно рассмеялась, сама ощущая в этом отзвук безумия. — Как был двуличным, таким и остался. Но тем и дорог. Вот только, Рыжик, а сможешь ли ты принять меня новую? Всякий раз, когда сталкивались Евгран Пламенеющий и Александра, это ничем хорошим не заканчивалось. Как и Пламенеющий и Альена. Мы с тобой встречались лишь на кратких границах дня и ночи, которые с боем вырывали у реальности.

— Надо просто взять себя в руки и все обдумать, — уверенно начал Ев, немного отстраняя меня только для того, чтобы крепко поцеловать. — Настрой у нас просто отвратительный. Даже топить не придется: дай только камень и веревку, сами ко дну пойдем. Потому, Аль, сворачиваем отчаяние и слезоразлив и разбираемся в подоплеке происходящего.

— И? — вскинула бровь, со вздохом принимая белый платок и вытирая лицо. — Какая еще подоплека? Мы с тобой просто впервые встретились в частном порядке, но в официальных ролях.

— Скорее, ты не вылезла из своей царственной шкурки, — возразил рыжий, переплетая пальцы наших рук. — И заранее была негативно настроена. Причин вижу три. Нервное напряжение, от которого ты, собственно, и плачешь, старая ворона Надин… — Тут по лицу Ева скользнула тень, но он все так же спокойно закончил: — И мой лучший друг, который занял другую часть твоего сердца.

— Ты так спокойно об этом говоришь.

— А что делать? — Евгран с иронией посмотрел на меня. — Закатить тебе сцену ревности? Взвесить твое отношение, найти несоответствие… и рушить-рушить-рушить то, что между нами есть? Нет ничего более отвратительного и губительного, чем ревность, любимая…

Я вздрогнула от того, как он меня назвал. Впервые назвал… Такое горько-сладкое чувство… как и его губы, которые в очередной раз накрывают мои, но теперь в нежном, почти трепетном поцелуе. Наверное, таким должен быть первый поцелуй. Но у нас же все не так, как у нормальных пар, и первый поцелуй был такой же испепеляющий, как и огонь, из которого я вышла живой.

— Мне странно, — призналась, как только смогла снова говорить, — ты ведь думаешь, что я… — покраснела, все же не в силах без смущения разговаривать о таком, и обтекаемо закончила: —…Стала с ним женщиной.

— Как ты тактично выражаешься, — хмыкнул Ев. — Думал. Пока мне немного не отказал самоконтроль. Твоя реакция была красноречивее. Женщины хоть с каким-то опытом себя так не ведут, тем более с любимыми мужчинами.

— Какой ты у меня специалист! — саркастично заметила я. — В таких нюансах разбираешься.

— Потому и не считаю возможным ставить тебе в укор что-либо, — пожал плечами Рыж. — Я сам далеко не святой, и те полгода, что ты находишься здесь, сама понимаешь, невинность не хранил. По этой причине я никогда не стану упоминать о том, что было до меня. Может, это и неправильно, но я даже думать не хочу на эту тему, так как чувство собственника, которое рычит «мое» и требует набить морду всем покусившимся, и меня не обошло.

— Не было у меня с ним ничего. — Потянула за прядь медных волос, вынуждая Алого склониться ниже, посмотрела в посерьезневшие зеленые глаза и уже сама подалась вперед поцеловать самого теплого человека.

А тему надо бы сменить, а то с «ничего» я малость слукавила.

— Знаю.

Я почувствовала, как сильные руки с нажимом проводят по спине, ласково треплют волосы, которые так и не собраны в прическу и свободно спадают ниже пояса. Ладонь Рыжа повторяет путь шелковистых прядей, без колебаний гладит бедра, ноги, опускаясь все ниже и ниже. Я вздрагиваю и ощущаю, как его губы складываются в улыбку. Отстраняюсь, чтобы возмущенно заглянуть в зеленые глаза и сказать:

— Рыж, ты опять увлекся.

— Пока нет, — со смешком ответил он, поглаживая мои ступни. Но тут он прищурился и так стремительно подался вперед, что я машинально отшатнулась и с писком упала на ковер. Голову не ушибла только потому, что он оказался проворнее и подложил руку прежде, чем мой затылок встретился с полом. Уже через секунду меня целовали так, что не осталось никаких сомнений: недавно была лишь невинная игра. Хрипловатый смешок дрожью отозвался в теле. — А вот теперь начинаю… увлекаться.

А я… я ничего не имела против. Дышать почему-то становилось все труднее, а мужчина рядом — все желаннее. Чего-то очень хотелось. Не знала чего, разве что… быть еще ближе. Запустить руки в медные пряди, провести губами по коже, прижаться, обнимая крепче, и не запрещать. Ничего не запрещать. Отзываться на поцелуи, выгибаться под ласками, не краснеть от чересчур смелых прикосновений, не гасить пламя, вихрем закручивающееся где-то внутри. Огонь, Ветер, Свет, Тьма — все стихии вспышками поднимались из самых глубин моей сути, напирали, требовали выхода, искрами рассыпались по телу, делая его невероятно чувствительным.

Я выгибаюсь ему навстречу, глажу шею, испытывая почти болезненную потребность коснуться обнаженной спины. Мимолетно удивляюсь тому, что на нем уже нет камзола, только последняя преграда из легкого белого шелка. Создатель, какой же она кажется лишней! Он подхватывает меня, отрывает от пола, прижимая к себе, и снова жадно целует, одновременно рывком сдергивая платье с плеч, медленно-медленно ласкает, и от его ласк я дрожу и краем сознания сожалею, что наряд еще держится на груди. Но… и этого вполне достаточно, чтобы лишиться разума. От его взгляда, в котором полыхает что-то такое, от чего сводит живот, от огня внутри, который так стремится к родственному для него мужчине и тянет меня за собой. Создатель, как же не хочется сопротивляться! Разум протестует нерешительно, нашептывая, что меня испепеляют мои же стихии, моя же сила, которой требуется определенный гормональный баланс и она добивается этого любыми средствами.

Ухватившись за здравый смысл, я замерла, тяжело дыша и сильно сжимая плечи Пламенеющего, прижимаясь к нему так, чтобы не дать ему возможность продлить это безумие, и постаралась прийти в себя. Это должно быть мое решение!

— А вот теперь точно слишком увлекся, — ошеломленно пробормотал Рыж и, немного помедлив, вернул платье на плечи.

Я судорожно кивнула, уткнувшись взмокшим лбом куда-то ему в ключицу и постепенно успокаиваясь. Уже почти облегченно вздохнула, как вдруг сила разноцветным потоком снова растеклась по коже, и я с ужасом увидела, как кончики пальцев начинают светиться радужным светом. А потом искры снова вспыхнули, и… мне стало больно. Как-то очень знакомо больно. Как будто так уже было.

— Мамочки, — пробормотала, содрогаясь от того, что меня начинало жечь изнутри, и становилось все хуже и хуже.

— Ой-ей… — почти в унисон произнес Рыж и, приподняв мой подбородок, проговорил: — Зайка, у нас с тобой два варианта. Первый, я думаю, озвучивать не надо. Тебе нужно физическое удовлетворение. Но проблема в том, что я уже определенное время тебе верен, поэтому, к сожалению, за себя не ручаюсь и вполне могу воспользоваться ситуацией, потому как ты и так почти моя невеста. Это я так, честно предупреждаю. — Пока я ошеломленно хлопала ресницами, меня снова поцеловали, отчего я опять обмякла в руках Ева, прижимаясь к нему сильнее и даже не обращая внимания на то, что платье все же сползло до талии. Мужчина на это посмотрел, прерывисто выдохнул, тихо и малопонятно выругался, поднял с пола свой камзол и быстро закутал меня в него. Потом встал, пересадил на постель и отошел в другой конец комнаты.

— Ты куда? — рассеянно пробормотала, глядя на любимого затуманившимся взглядом, но тут же согнулась, зашипев от того, что изнутри в области солнечного сплетения меня как кипятком обдали.

— Милая, не заставляй меня говорить, что еще немного, и вариантов, кроме первого, у тебя не останется! — Ев недовольно посмотрел на меня. — Я же не железный!

— Мне плохо… И жарко.

— Знаю, — сухо кивнул Рыж. — Второй вариант — мы сейчас же идем на полигон, где ты часа эдак три-четыре очень активно бегаешь, прыгаешь и колдуешь.

— А что там с первым вариантом? — нахмурилась я, пытаясь вынырнуть из вязкого тумана. — Не помню…

— Аля! — рявкнул Пламенеющий, стремительно кинувшись ко мне, приподнял и поцеловал так, что у меня даже губы заныли, а потом вкрадчивым голосом «напомнил»: — Первый — это я тебя сейчас раздеваю и люблю. К общему удовольствию…

— Эм… — неуверенно пробормотала я. — Как-то рановато.

— Тогда позволь я заберу что смогу, чтобы ты хоть соображать начала, — вздохнул Рыж и склонился ко мне, забирая лишнюю силу. Когда он меня отпустил, я и правда стала пободрее, и даже уже не так больно мне было, потому что Рыж забрал родственный ему огонь, который, как выяснилось, и обжигал меня изнутри. Зато теперь в малахитовых глазах все чаще и чаще вспыхивали алые искры, лучше всяких слов показывая, что ему сейчас не легче, чем мне минуту назад. Стихия так просто не сдавалась.

А я хоть и стала более адекватная… но как представила себе полутемный полигон с препятствиями, пронизывающий осенний ветер, всяческую пакость вроде хондриев, на которых и надо расходовать резерв, — одним словом, мне туда резко не захотелось идти!

— Рыж, — нерешительно начала я, — надо признать, мне уже лучше.

— Это временно, — кратко отозвался он, аккуратно строя портал, который сегодня сверкал гораздо ярче, чем обычно. — Если не принять мер, тебе станет гораздо хуже и ты полдворца разнесешь. К тому же, если сейчас не уйти, всплеск силы почувствует кто-нибудь из вассалов и прибежит на выручку. А я, чувствую, выр-р-ручателю такое устрою, что Золотой дворец точно не уцелеет! — Он резко обернулся и раздраженно рыкнул: — И, Аль, еще один протест — и точно уйдем не дальше постели!

Я округлила глаза и машинально кивнула. Наконец огненное марево закрутилось воронкой, Пламенеющий притянул меня к себе, подхватил на руки и шагнул в телепорт. Когда мы вышли, стало очень холодно. Меня одолели странные дурные предчувствия, которые, впрочем, тут же рассеялись, так как меня снова медленно и тягуче поцеловали, одновременно забирая боль, которая начинала разрядами пробегать по телу, рождая желание.

Рыж с трудом оторвался, злорадно хмыкнул и проворковал мне на ухо:

— Начнем?

— Что? — ошалело переспросила я, а потом его руки разжались, и я с визгом полетела куда-то вниз.