Глава 12

— Сколько тебе нужно времени, чтобы собрать вещи?

— Часа хватит. У меня здесь немного вещей.

— Нужна помощь?

— Нет, я сама справлюсь.

Джахид порывался пойти со мной, чтобы мне, беременной женщине, не таскать тяжелые сумки. Но это ерунда. Моих вещей здесь немного, и поместятся они исключительно в рюкзак. То, что мне когда-то купил Карим, оставалось висеть в гардеробной на тех же местах, что и раньше. И я не собиралась забирать одежду, украшения, абайи и хиджабы разных цветов, хотя имела право на это.

Думала ли я когда-то, что окажусь в этом доме в последний раз? Да. В тот роковой день, когда сложила пожитки в небольшую сумку и покинула дом полгода назад. Я не хотела тут появляться, несмотря на прекрасный вид из окна и родной аромат бахура, который часто разжигала в спальне.

Этот дом словно прогонял меня прочь. Своей атмосферой, просторами и постоянным шумом.

Здесь много вещей. Нужных и ненужных. Я не успела толком распаковаться после приезда и молча взяла свой рюкзак и спустилась вниз. Не окидывала комнату в последний раз, ни свою, ни общую с Каримом. Слишком тяжело думать о будущем, которого у нас никогда не будет.

Аллах, ты предвидел это? Ты знал, что Карим — тиран, и заставил меня пройти через это осознание, несмотря на чувства?

А они были. Болезненные. В агонии. Там, в саду при королевской больнице, я чувствовала себя бабочкой, которой внезапно подрезали крылья. Мое сердце трепетно билось в груди рядом с мужем, слух выхватывал все оттенки его голоса, хрипоту, сквозящую в нежности. Я чувствовала его. Чувствовала Карима телом и душой.

Но бабочка не жила без крыльев. Она умирала. В агонии, в муках. И мои чувства к мужу казались такими же. Которые нужно вовремя похоронить, чтобы перестать мучиться.

Лишние вопросы в голове я не задавала. По крайней мере, старалась. В последние дни нашей совместной жизни до моего побега Карим вел себя жестко. Порой жестоко. Его нападки и обвинения в измене стали последним гвоздем в моих сомнениях по поводу мужа.

В первые дни он казался рассудительным, но вспыльчивость тщательно скрывалась в его характере. Я боялась, что он ударит меня в тот вечер. Боялась, что навредит малышу, когда мы встретились на трассе в Великобритании.

Но вчера я позволила себе расслабиться и поверить в ложь, что Карим — любящий муж, ожидающий прибавление с таким же трепетом, как и я.

Возможно, ему нужен ребенок, только я ему не нужна, и семейный совет прямое тому доказательство.

Я не поверю. Никому. Никак. Мы должны сохранить нормальные отношения ради общения с ребенком, но не обязаны сохранять брак, как бы всевышний ни гневался на нас за это. Он не приемлет несчастных последователей, многие забывают об этом.

Послышался шорох, когда я спустилась в холл. Биты, арабская музыка, звон бокалов. Дежавю. Словно переживала нашу брачную ночь заново. Сумерки давно сгустились над городом, но время было не позднее, позволяющее мне приехать домой и забрать вещи.

Неужели Карим решил вновь позвать гостей в хамам? Или это не он?

— Амина?

Звон стекла заставил вздрогнуть, когда я услышала мужской голос и… его обладателя… полуголого, обернутого в полотенце. Но я больше не отворачивалась, не прятала глаза, хотя старалась не смотреть на четкие кубики пресса, и широкие плечи, и влажные короткие волосы.

В голову пробрались воспоминания, как я впервые увидела Карима обнаженным. Нет, не в хамаме, когда они с братом занимались неизвестно чем, а позже, когда случайно ворвалась в тренажерный зал. Напряженные мышцы спины, блестящая от пота кожа, словно ее намазали массажным маслом с кардамоном, а маленькие вьющиеся волоски торчали из собранной гульки. Красивый. Привлекательный.

Шайтан.

Пора выбросить эти мысли из головы.

— Я думала, ты живешь отдельно.

— Решил присмотреть за своим братом. У него сложный период.

Я опустила взгляд на его руки, на которых проступили вены. В одной руке бутылка виски, в другой бокал. Один. Потому то второй разлетелся на множество осколков.

У Карима руки сильнее, шире. Теплее… Я бы хотела снова коснуться их.

Я не о том думала.

— Ты хорошо поддерживаешь брата во время развода. Мне нужно проверять, есть он в хамаме или нет?

— Его там нет. Да и ты не должна здесь быть. Это уже не твой дом.

— Я пришла забрать вещи.

И мысленно надеялась не застать Карима дома. Он должен был быть в офисе, по словам Джахида. Но я не думала, что столкнусь с полуголым братом мужа. Опять.

— Насмотрелась? — усмехнулся Хусейн. — Тебе лучше отвести глаза.

— Тебя я видела голым чаще собственного мужа. Меня уже ничем не удивить.

— Зато ты меня удивила. Скрыла беременность, уехала черт знает куда. Хотела спрятать моего племянника. Это харам, Амина.

От его тона я на мгновение обомлела. Скрыть свое удивление было сложно, особенно в положении, когда все эмоции буквально написаны на лице. Точнее они будут написаны на лице Хусейна после моих слов. Да простит меня Аллах, но…

— Ты живешь в доме брата, трахаешь своих европейских шлюх здесь, что-то говоришь о хараме? Думаешь, Аллах не видит твои грехи и не спросит с тебя за них в судный день?

Если Хусейн и брал пример с брата, не показывая недоумение, то золотисто-карие глаза на мгновение распахнулись. Хотя, может, он не сдержался после спиртного.

— Это всего лишь секс, человеческая похоть.

— А я считала, что ты в состоянии преодолеть свою похоть. Больше ничего не говори о чистом разуме.

— Будешь дерзить шейху?

Хусейн поставил бутылку и бокал на столик и сделал шаг навстречу. Разбитое стекло хрустело под его шлепанцами, я на мгновение подумала, что осколки вопьются в его кожу. Но страх оказался сильнее, когда брат моего мужа остановился недалеко от меня. Слишком близко. Настолько, что я чувствовала пряный запах после бани, и меня не замутило.

— Амина, ты…

— Отойди от меня!

— Что здесь происходит? — раздался рев, от которого я вздрогнула.

Картина маслом: я с рюкзаком на плече, полуголый Хусейн рядом и Карим, с которым я развожусь.