Глава 1.1

***

Я вызвала такси и забрала Настю, прижав её к себе так крепко, будто боялась, что она может исчезнуть. Она уснула почти сразу, едва мы выехали на тёмные улицы. Её крошечное тело стало тёплым и мягким, щёчка уткнулась мне в плечо, а серый заяц безвольно болтался в её маленькой ручке. Я смотрела на неё, стараясь не думать, что будет дальше.

Дом родителей стоял на окраине, в старой «хрущёвке», где стены всегда казались тонкими, а воздух зимой холодным даже внутри. Лифт, конечно, не работал. Я оставила сумки в подъезде, чтобы потом спуститься за ними, и пошла пешком на пятый этаж, чувствуя, как с каждым шагом мои ноги становятся тяжелее. Настя даже не пошевелилась — она спала так крепко, будто ничего в этом мире не могло её потревожить.

Мама открыла дверь, не дожидаясь второго звонка. Она выглядела так, будто ждала нас всю ночь: в домашнем халате, с не до конца убранными волосами.

— Ань, что случилось? Почему ты тут? — спросила она тихо, но тревожно, взглянув сначала на меня, потом на Настю.

— Лифт опять не работает, — вместо ответа сказала я.

— Ох, иди быстрее, на улице холодрыга, а в подъезде не лучше, — вздохнула мама, отступая назад, чтобы мы могли пройти.

В квартире пахло пирогами, которые мама, похоже, только вытащила из духовки, и табаком — папа опять курил, хотя обещал бросить. Настю я уложила на старый диван в комнате, где прошло моё детство. Она чуть шевельнулась, зарылась носиком в клетчатый плед и крепче сжала своего зайца. Я поправила ей волосы, задержав руку на её тёплой голове, и вернулась на кухню.

Папа сидел за столом, пил чай и смотрел телевизор, где ведущие с улыбкой говорили о празднике, о новых надеждах и мечтах.

— А ты чего здесь? — он посмотрел на меня поверх очков. — Новый год же. Где Игорь?

Я молча села на табурет. Мама уже ставила передо мной чашку с горячим чаем, усаживалась рядом.

— Ань, что-то случилось? — осторожно спросила она.

Я уставилась в кружку, глядя, как пар поднимается тонкими лентами. Казалось, слова застряли где-то внутри, как кость в горле. Но молчать больше не было сил.

— Я застала его с другой, — наконец выдохнула я.

Папа так резко поставил чашку на стол, что чай плеснул через край. Мама молчала, но её рука легла на мою.

— Он сказал, что я не должна вмешиваться, — продолжила я, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Что это ничего не значит, что он дает мне всё, и я должна это терпеть.

— Вот же мерзавец, — пробормотал папа, вставая и начиная ходить по маленькой кухне. Он сцепил руки за спиной, но они всё равно дрожали. — Ну гад…

Мама сжала мою руку крепче, но голос её оставался спокойным:

— Ты правильно сделала, что пришла.

— Мам, а что дальше? — я повернулась к ней, чувствуя, как слёзы снова подступают. — Я одна теперь. С Настей… Что я буду делать?

Папа остановился, повернулся ко мне и сказал так твёрдо, как будто это уже было решено:

— Ты не одна, Ань. Мы с матерью тебя поддержим. И Настю. Всё будет хорошо.

— Да, — добавила мама, накрывая мою руку своей второй ладонью. — Останься у нас. Поживи, пока всё не уляжется. Не торопись никуда. Мы с папой рядом.

Я кивнула. Это был единственный момент за весь вечер, когда я почувствовала, что могу дышать. В этой маленькой кухне, с потёртым линолеумом и запахом пирогов, всё вдруг стало чуть легче.

Мама налила мне ещё чаю, пододвинула тарелку с печеньем. Папа вернулся к своему стулу, но уже не смотрел телевизор. Он просто сидел рядом, молча, но так, что я знала: он всегда меня поддержит и не оставит в беде.

Из комнаты раздался тихий голос Насти:

— Мам… Ты тут?

Я встала, вытерев глаза, и пошла к ней.

— Да, моя хорошая, я тут, — сказала я, подходя к дивану.

Настя сонно посмотрела на меня, улыбнулась и снова обняла своего зайца. Я поправила ей одеяло и тихонько села рядом.

В этот момент я поняла: всё будет хорошо. Не сразу, не завтра, но будет. У меня есть Настя. Есть мама и папа. И этого достаточно, чтобы начать заново