Хочется быть ближе

Вновь в квартире Балахтина я оказалась уже на следующий день. После пар я зашла в булочную и купила свежих булочек, надеясь хотя бы так порадовать препода. Еще хотелось убедиться, что мужчина чувствует себя лучше.

По той же причине, что и вчера я беспрепятственно попала в подъезд и, не задумываясь, направилась к нужной квартире.

В отличие от прошлой нашей встречи было понятно, что сегодня препод не хандрил, а занимался какими-то делами. Артем Сергеевич сразу предложил мне пройти на кухню, а сам ненадолго исчез в одной из комнат, в которые у меня не было возможности заглянуть. Вчера я подметила еще две закрытые двери, значит квартира у мужчины трехкомнатная. Роскошь для холостяка, но какое мне до этого дело?

Хотя в душе я самой себе уже призналась, что было очень любопытно заглянуть за эти закрытые двери. Почему-то я была уверена, что интерьер их удивил бы не меньше той залы, в которой мы вчера пили чай.

Заглянув на кухню, я увидела, что чайник на плите закипает, и выключила плиту. Так странно было находиться в столь необычной квартире и видеть, что чай хозяин заливает кипятком из обычного эмалированного чайника без свистка.

Стоя на этой кухне, я отчетливо поняла, что воспринимала Балахтина, особенно после сеанса в аудитории, как кумира. Он стал восприниматься не только, как красивый мужчина, способный мне помочь и многому научить, но и тем человеком, что стоит на ступень выше меня и других людей. Он тот, на кого смотришь сверху вниз, раскрыв рот. Именно так, я себя и ощущала в тот момент. Правильно и неправильно одновременно.

Мы уже прошли в кухню, и препод отодвинул для меня стул, предлагая присесть, что я, не раздумывая, сделала. Мужчина достал чайные чашки с блюдцами и стал заваривать в них чай.

Он открыл дверцу холодильника, достал тарелку с нарезанными уже колбасой и сыром. Это мне тоже показалось удивительным. Этот необычный человек питался продуктами из магазина, как и я, как все другие люди. Покупая булочки, я даже не задумалась о том, нравятся ли преподу такие. Вероятно, нужно было узнать, любит ли он такую выпечку.

– Виктория, вы с занятий и еще наверно не обедали? – препод достал со стола хлебную нарезку и, уложив ее на тарелку, придвинул ко мне. – Угощайтесь. Я тоже с вами перекушу.

Общение с этим человеком с каждым днем все больше затягивало меня в какой-то омут. Я стала по-новому воспринимать мир и предметы вокруг. Каждый день после пар я неизменно оказывалась в квартире препода. Теперь мое пребывание там не ограничивалось распитием чая. Я стала ему помогать по хозяйству, мыла посуду и пару раз, уходя уже домой, вынесла мусор.

Мы постоянно разговаривали о предметах в его квартире, тех, которые я видела. Двери двух других комнат были все еще закрыты передо мной, а спросить разрешения заглянуть внутрь я ни разу не осмелилась.

Наши разговоры сводились к моим расспросам и его историям, служившим ответами. За эти дни препод посвежел и уже не выглядел таким изможденным, как в первый мой визит. Приходя к нему, я приносила вкусности, чтобы не быть той, кто его объедает.

Мои визиты уже перестали походить на желание проведать и поинтересоваться здоровьем. Поэтому, идя в гости, я несла в качестве гостинцев, конфеты, печенье, лимоны. Особо на стипендию не разгуляешься, но я шла не с пустыми руками, а он не отказывался.

Я сама, не знаю почему, постоянно пыталась быть рядом с ним, ближе сесть, ближе стать. Хотелось обнять, уткнуться лицом ему в грудь. Даже к Никите у меня не было такого желания быть рядом.

Казалось, что если мы обнимемся, то он напитает меня жизненной силой, теплом, счастьем, и все это без пошлостей. Но Балахтин отстранялся ненавязчиво, словно не понимал этих жестов, кричащих, о том, что его не хватает. И если раньше я сама не понимала своего желания, то сейчас резко захотелось плакать. Он смотрел мне в глаза без всяких эмоций, а я была готова умолять о простых человеческих объятиях.

– Не нужно этого делать, Виктория, – его голос звучал тихо и отстраненно.

– Делать чего? – Я ведь не просила ни о чем. Как он мог догадаться?

– Я знаю, что вам хочется меня обнять, но не нужно этого делать.

– Объятия – это самое меньшее, чего бы мне хотелось испытать рядом с вами, – вдруг вырвалось у меня.

Я сама не поняла, как эти слова могли слететь с моих губ. Руки начали немного подрагивать, от чего я случайно задела чашку. Благо, что весь чай был уже мною выпит, иначе я бы попала в еще более неловкую ситуацию.

Но тем не менее, взгляд препода вдруг поменялся. Такое чувство, словно кровь отлила от его лица, он стал заметно бледнее.

– Вы не понимаете, о чем говорите. Это не ваши мысли и чувства, Виктория, – откашлявшись, произнес Балахтин.

– Как не мои? – воскликнула я, приближаясь к нему. К счастью, он не отпрянул, – Мне кажется, рядом с вами моя жизнь начинает меняться в лучшую сторону. Поцелуйте меня, – я понимала, что отступать уже некуда, поэтому решила идти до победного конца.

Мужчина несколько минут сомневался, а потом припал к моим губам, обволакивая своими ладонями шею. Меня разрывали эмоции, я буквально вся горела. В этот момент руки Балахтина стали проникать под мою футболку. Я вздрогнула, ведь они были почему-то холодными, практически ледяными. Он начал водить своей рукой по животу, отчего она вскоре согрелась жаром моего тела.

Через какое-то время я оказалась на его кровати. В глазах Балахтина уже не мелькало сомнение, там горел настоящий огонь. Я даже в какой-то момент испугалась, но препод широко улыбнулся, и я ответила ему тем же.

Он навалился на меня, полностью прикрывая своим телом. Мне в низ живота упирался внушительного размера бугорок, от чего я протяжно вздохнула. Мы продолжали целоваться. Только его поцелуи с каждым разом становились все ниже и ниже. Я избавилась от футболки, в которой мне стало неимоверно жарко, а после и от лифчика. Мужчина провел руками по моей груди, оглаживая, а затем чуть сминая плоть. Когда он облизнул затвердевший сосок, я судорожно втянула ртом воздух.

Препод не собирался останавливаться, проводя влажными и сочными губами по моему животу. Все тело билось в мурашках от этих прикосновений. Мне было так хорошо, что я взяла его ладонь и положила себе на лобок, принуждая Балахтина сжать его.

– Ты уже вся мокрая, – прошептал он мне на ухо, а после сорвал с меня джинсы, которые сейчас были абсолютно лишними. В ту же сторону полетели и черные трусики.

Мужчина очертил большим пальцем линию моих губ, а затем властно их раздвинув, проник в рот. Он огладил горячий язык, чуть касаясь зубов.

Щедро смочив палец моей слюной, он медленно вошел в меня. Внезапное чувство наполненности так окрылило меня, что я выгнулась вперед. Мне нестерпимо хотелось почувствовать в себе не только его палец.

Балахтин словно издевался надо мной, специально отодвигая этот момент. Препод теребил мой клитор, от чего тот пульсировал, а все тело в этот момент пронзал электрический заряд. Я не успевала ловить ртом воздух от необыкновенных ощущений, что мне сейчас дарил Артем Сергеевич. Я спешно искала его губы, оставляя на них рванные поцелуи.

Отстранившись от меня, Балахтин начал расстегивать ремень на своих брюках. Я тут же подалась вперед, поднимаясь на коленях, и накрыла ладонью его руку.

– Позволь мне… – нетерпеливо выдохнула я.

Мужчина кивнул.

Ласковыми движениями, не забывая оглаживать бугорок, я помогла ему избавиться от ремня. Балахтин не стал его далеко убирать, опустил рядом с собой. Я вопросительно выгнула бровь, на что получила лишь быстрый поцелуй в губы.

Когда достоинство мужчины уже выпирало из штанов, я несмело обхватила его руками. Артем Сергеевич громко выдохнул и сдавлено попросил меня продолжать. Я начала более уверенно стимулировать член.

В этот момент мне неимоверно захотелось попробовать его на вкус. Я опустилась чуть ниже и облизнула головку языком. Этого мне оказалось мало, и уже в следующую секунду я взяла член по всю длину, и начала интенсивное движение.

Мне нужно было доставить ему максимальное удовольствие, чтобы Балахтин понял, как он стал важен для меня. Я чувствовала языком каждую венку. Мои движения были настолько чувственными, что препод отклонил голову назад от удовольствия.

Откинув мешающие штаны назад, он поманил меня к себе на колени.

– Сделай это, – прошептала я.

Его крепкие руки обхватили мою талию. Мужчина аккуратно приподнял меня и одним движением усадил себе на бедра. Балахтин не стал растрачиваться на прелюдии и вошел в меня одним плавным движением. Когда мои колени уперлись в кровать, а руки впились в его плечи, я начала двигаться. Он толкался бедрами мне навстречу. По моему телу прошлась большая горячая волна, голова закружилась, и я чуть прикрыла глаза, наблюдая за своим любовником из-под полуопущенных ресниц.

Я еле сдерживала свой крик, поэтому преподу пришлось прикрыть мой рот ладонью. Однако он сделал это не для того, чтобы я стала тише. Балахтин нахально проник в мой рот руками и задрал мне голову. Я выгнулась, открывая ему всю себя. Мужчина еще сильнее сжал меня за талию, насаживая на себя.

Я стала еще больше вжиматься в него, чтобы наша близость окрепла сильнее. Мне до безумия нравилось ощущать, что мы сливаемся в одно целое.