Часть 6

От перепуга я взвизгнула, но звук был остановлен платком. Чисто инстинктивно повернувшись, вдруг поняла, что мужчина и не пытается скрывать свою внешность. Наоборот… Что-то активно нашептывает на ухо, пока в моих ушах слышно лишь биение сердца и бешеный пульс.

– Тихо, Кристина. Тихо! Я просто хотел поговорить… – снова и снова повторял Максим и, когда мне все же удалось вернуть самообладание, медленно убрал платок от лица, осторожно протянув: – Обещаешь не кричать? Это единственная комната без камер. Почему ты не пришла сюда раньше в указанное время? Я оставлял тебе так много записок…

Я спрыгнула с подоконника и отступила от Абрамова на пару шагов. Последнюю неделю он был слишком активным… Слишком! Его странные записки я вылавливала в супе, находила под подушкой и даже однажды случайно заметила в кармане у медсестры, которая осторожно всунула ее мне в руку во время планового осмотра.

Максим просил о встрече. Но я всегда игнорировала записки и нарочно не покидала палату в указанное время. Сейчас же мужчина только доказал своим поведением, что оставаться с ним наедине опасно.

– Потому что я знаю, о чем ты хочешь поговорить, и не собираюсь больше поднимать эту тему, – облокотившись о раковину, я нащупала рукой вытянутую железную колбу с жидким мылом. На всякий случай.

Максим выглядел потерянным и обескураженным. Снова и снова нервно трепал свои волосы, взгляд его терялся, а бедные губы оказались искусаны в кровь. Что-то отзывалось в сердце на эти нелепые жесты, желая пожалеть мужчину и выслушать, но здравый рассудок в который раз громко напоминал: «Он брат Шакалова. Тебе не друг!»

– Тебе лучше уйти… – шёпотом протянула я, когда молчание затянулось, поглядывая на входную дверь. – Пока охранник не решил, что я слишком долго сижу тут и не вошел сам.

– Я не могу с этим жить, Кристина, – надрывно перебил он меня, делая шаг вперед. Его внутренние метания были практически осязаемыми. Сердце разрывалось от горечи в его голосе, досады и обиды, но перебить мужчину я просто не могла: – Черт… Ты была права! Во всем права! Я положил жизнь, чтобы стать таким же, как сводный брат. Но, поговорив с Гайкой, я понял, что никогда не знал Шакалова. Начал копаться в его делах… Я не могу жить с тем, что сам посадил тебя в самолет к нему, Кристина! Не могу!! Не могу жить, зная, что ко всем его темным делам так и иначе причастен.

Не стоило этого делать, но рука сама потянулась к его плечу, чтобы поддерживающе похлопать и уверенно сказать:

– Знаешь, где-то в глубине души я бы, наверное, разочаровывалась в людях, выбери ты малознакомую девушку, а не брата. Тогда… Я действовала на эмоциях, рассчитывая на чудо. Ты единственный, кто думал головой.

Внезапно Абрамов схватил мою ладонь и сжал, не позволяя уйти. Даже сквозь сумерки я видела, как его ноздри нервно раздуваются, желваки играют, а губы изгибаются в саркастичной улыбке:

– Для тебя я теперь навечно предатель, правда?

– Максим, – одернув руку, я сделала еще пару шагов к выходу, стараясь не терять из поля зрения Абрамова. – Мне пора.

Но вместо того, чтобы отпустить, мужчина только сильнее сжал руку, притягивая к себе. Его губы так внезапно оказались в миллиметре от моих, что я опешила. Абрамов набрал полные легкие воздуха и, нервно выдохнув, протараторил:

– Я хочу помочь тебе. По-настоящему, понимаешь?.. Ты хотела сбежать? Хорошо, я все устрою! Не переживай.

– Я больше не хочу бежать, – осторожно прошептала я, пытаясь вырваться из хватки мужчины. Ничего. Он прижал меня только сильнее, а я всерьез начала задумываться над тем, чтобы закричать. Только вот последствия этого пугали сильнее, чем странное поведение Максима. – У меня двое детей. И, кажется, Шакалов перестал быть таким…

– Агрессивным?! – слишком громко и раздраженно выплюнул он, а затем, понизив голос, недовольно протянул: – Сколько? Неделю, две? Неделя его спокойствия едва не стоила парню в парке жизни! Он избил его до полусмерти. Ты не думала, что через год или два на месте парня можешь быть ты или твои дети, а?

– Закрой рот! – сквозь зубы прошипела я, не желая поддаваться на провокации мужчины, но он все говорил и говорил…

– Я понимаю, чего ты боишься! Шакалов никогда ничего не терял… не потому, что маменькин сынок, а потому что уперт до скрежета зубов. Всегда победитель, лидер, лучший… Сбежать от него – значит, навсегда подписать себя на бег. Но я не хочу тебя на это подписывать.

– И что же ты предлагаешь? – закатив глаза, протянула я, и только спустя секунду до меня дошло то, что он имел в виду. Нет… Максим не произнес это вслух, но весь его вид говорил о том, что поняла я его правильно. – Господи! Ты ведь хочешь… Хочешь убить его?!

Абрамов только открыл рот, как в дверь постучали:

– Миссис Шакалова, у вас все в порядке? Могу я войти?

Переведя многозначительный взгляд на Абрамова, я замотала головой и громко ответила:

– Можете зайти ровно через минуту, – а затем тихо прошептала Максу: – У тебя есть минута, чтобы уйти. Ваши идиотские проверки мне надоели!

Максим Абрамов исчез до того, как я охранник зашел в комнату и застал меня у окна. Вряд ли он смог заметить те эмоции, что бурлили во мне. Я и сама не могла разобраться, что чувствую…

***

– Думаю, теперь я могу со спокойной душой отпустить вас домой, – ранним утром после осмотра протянула молодая девушка, осмотрев меня с ног до головы. – Состояние ваше пришло в норму, все необходимые анализы вы получили.

– А что насчет рекомендаций? – поправив халатик, я села на кровати, свесив ноги вниз. Шакалова рядом не было, Абрамов несколько дней не давал о себе знать, так что я смогла расслабиться и спокойно поговорить с врачом. – Есть какие-то опасения…

– Миссис, вам не о чем беспокоиться. Ваши нервы плохо влияют на ребенка, – женщина обернулась на дверь, словно чувствуя присутствие Шакалова за ней, а затем, немного понизив голос, пробормотала: – Я попросила мистера Шакалова не улетать сразу домой. У вас будет неделя, чтобы прийти в себя. Правда, теперь на этом острове и на частной вилле, зато можно будет оказать медицинскую помощь без проблем…

– Без проблем? – слова застыли в воздухе, а я, как бы ни пыталась, так и не могла вспомнить, как попала на остров в больницу. Шакалов не отвечал на прямые вопросы, а спрашивать у персонала было бы странно.

– Да, да! – активно закивав головой, согласилась женщина. – Ваш муж проявил себя как герой! Непогода, ночь, туман и сумасшедшие волны! А он просто взял и перевез вас сам на катере. К тому же пошел на кражу таблеток из аптеки, а еще уговорил нашего лучшего гинеколога бросить семью в тайфун и приехать к вам на помощь.

– Тайфун? – с ужасом воскликнула я, выглядывая в окно. Когда я очнулась, все казалось таким же беззаботным, как и всегда. Кто бы мог подумать, что я столько пропустила…

– Мне не стоило это говорить… – нагнувшись прямо к самому уху, врач замялась и осторожно протянула, словно боясь моей реакции: – Мой муж ради меня не пошевелит и пальцем. Когда я рассказала ему вашу историю, он назвал вашего мужа идиотом. Уже много лет я прошу его подарить мне хотя бы букет, и единственное, что получаю каждый месяц, – записки от его постоянных любовниц.

Под конец речи афроамериканка вконец растрогалась. Ее голос дрогнул, хоть она и хотела казаться веселой. Я встала с постели и отошла к окну, давая ей время прийти в себя. Такие сильные личности, как она, вряд ли бы хотели, чтобы их утешали молоденькие девочки-пациентки.

– Почему вы его не бросите? – вырвалось у меня, хоть я и хотела всем сердцем закончить этот разговор побыстрее.

– Все не так просто. Наши отношения начались, как что-то короткое и необязательное, но спустя годы я вдруг осознала, что просто привыкла к нему. Уйти – значит, начать все с начала. Это слишком сложно, когда тебе сорок и у вас трое детей, – вздохнув, она подобрала папки со стола, оставив лишь выписку, а затем, медленно двигаясь к выходу, громко протянула с веселой улыбкой: – Что же, миссис Шакалова, желаю вам и вашим детям крепкого здоровья. Надеюсь увидеть вас впредь только как роженицу.

Обычно Шакалов заходил сразу после того, как доктор выходил из палаты. В этот раз я впервые ждала, когда он зайдет, но мужчина словно специально не спешил. Я вышла первая, застав того за разминанием ушибленных кулаков, и спросить хотела другое, но слова вырвались сами:

– Что с тем парнем?

– Жив и здоров. Лицо немного подпорчено, но не думаю, что он сильно страдает на больничном, получив законный отпуск от практики в вузе, – Кирилл усмехнулся и поднял взгляд на меня. Не знаю, что изменилось, но по спине прошли мурашки. Черные глаза внимательно осмотрели меня, прежде чем тот медленно сглотнул и немного хрипло протянул: – Готова ехать?

Странно. Раньше меня парализовала злость в его глазах, теперь же пугало отсутствие эмоций. Белая футболка, как обычно, обтягивала его мощное тело, черные свободные брюки свисали по накачанным ногам, а синие вены оплетали перетренированные руки. Но все равно было что-то не так. Это чувствовалось в воздухе, ощущалось в ауре и понималось по голосу.

– Нам пора, – мужчина подхватил меня прямо в халате, решив, что я уже готова. Не став ничего говорить, я позволила ему спустить меня на первый этаж, отчаянно делая вид, что не замечаю странных взглядов медсестер.

Машина с личным водителем уже ждала у парадного входа, Шакалов устроил меня, а сам сел рядом. Я все пыталась подобрать слова, чтобы начать разговор о той ночи, когда меня отравили. Хотелось узнать, через что прошел мужчина, почему поседел и что случилось с виновниками произошедшего. Но слов все не находилось, а бедные ногти страдали от моих зубов, превращаясь в пародию маникюра.

– Черничка, – недовольно пробурчал мужчина себе под нос, будто устал ждать, когда я соберусь с мыслями, а затем просто притянул меня к себе и затащил на колени. Его руки крепко прижали меня к себе, фиксирую плотнее ремней безопасности, когда он отчеканил: – Говори уже, наконец! Я же вижу, что-то тебя грызет.

Возможно, мне показалось, но руки Кирилла осторожно поглаживали меня, хотя он и делал серьезный вид, словно это все только ради безопасности. Я ощущала его неровное дыхание и впервые энергетически не ощущала от него угрозы.

– Ты так ничего и не сказал про ту ночь… – осторожно протянула я, увидев, как на секунду лицо мужчины становится холоднее айсберга и опаснее лезвия ножа, но затем он скрыл эмоции за маской безразличия и протянул, словно запрограммированный робот:

– Виновные наказаны. Персонал я пересмотрел. Больше ничего тебе не угрожает, – мужчина дважды сглотнул, словно следующие слова давались ему с трудом, но все-таки отчеканил: – Мне очень жаль, что я упустил один из аспектов жизни, тем самым подвергнув опасности тебя и детей. Соответствующие выводы сделаны…

Мне не стоило этого делать, но поступить по-другому я просто не могла. Возможно, свою роль сыграли гены Шакалова, которых во мне теперь было больше, чем меня самой, но слова сами вырвались наружу, и я перебила тем самым мужчину:

– Если это правда и ты на самом деле прошел через столько препятствий, чтобы довести меня в больницу, то… То я должна сказать тебе спасибо, что спас моих детей, – Кирилл напрягся, его губы превратились в плоскую линию, а руку упала на мой живот.

– Это мои дети, Черничка. Ради них я готов на все, – рыкнул он, поглаживая пальцами округлость. И пусть его действия были осторожными, я все равно ощущала его давление, напор и невозможность сопротивляться. В борьбе за потомство он был готов сражаться даже с их матерью…

Не знаю, что произошло, но на глаза накатились слезы, а предательская губа задрожала от напряжения и сдерживания эмоций.

– Ты пошел на все это… только потому, что во мне твое семя, правильно? Естественно, инкубатор – ценная вещица! – сама не знаю, откуда внутри взялось столько агрессии, но, когда Кирилл потянулся ладонью к моему лицу, я ударила по его руке с раздраженным рыком и попыталась отсесть. Он не дал. Сжал руками и ногами так, чтобы его лицо оказалось напротив моего. Его странные черные глаза с сомнением смотрели в мои и искали что-то, что не могли найти. Не выдержав, я грубо съязвила: – Черт, что ты там все время ищешь?!

– Ответы, – выдохнул он, и прежде чем я успела что-то сказать, мужчина поцеловал меня в губы. Быстро, резко, не давая даже возможности опомниться. Я все еще находилась в прострации, когда его язык проник внутрь и погладил мой, затем очертил контуры, словно помечая свое. Шакалов лишь на секунду отстранился, чтобы перевести и без того сбивчивое дыхание, его руки поползли под халат, осторожно касаясь груди… Этого мгновения хватило, чтобы я пришла в себя.

Помню громкий хлопок по его щеке. Сама не ожидала, что могу так сильно ударить. Я видела, как раскраснелась смуглая кожа на лице мужчины и тут же вспомнила Наташу, стоящую на коленях рядом с пахом мужчины. Меня замутило, и я резко дернула ручку двери. Слава богу, машина уже остановилась, что позволило выбежать наружу и опорожнить желудок за ближайшей пальмой.

– Ого! Впервые вижу такую реакцию на поцелуи… – саркастично пропел женский голос совсем рядом, но я так и не набралась сил, чтобы посмотреть, кто именно позволяет себе так фривольничать рядом с Шакаловы. Хлопнула дверца машины, и незнакомка, завизжав, выкрикнула: – Наконец-то хозяин приехал – и дом перестанет быть таким тухлым!