Глава 2 (1)

— Куда мы направляемся? — перестав плакать, поинтересовалась Лили.

Я посмотрела в боковое стекло «Лендровера», где день уже плавно уступил бразды правления ночи, после чего перевела взгляд на крохотное чумазое личико сестры, наполовину скрытое под респиратором.

— На аэродром, — сухо ответила я. А после обреченно добавила: — Если от него что-то еще осталось.

— Думаешь, мы его отыщем в такой беспроглядной тьме? — с сомнением в голосе выдала свой вопрос Лили.

— Сегодня нет, — сделала я паузу. — Но рано на рассвете мы отправимся на аэродром правительства, — произносила я вслух слова Игоря, будто бы мысленно направлявшего меня в действиях. — Ах, Лили! Давай будем держать пальцы скрещенными в надежде, что хотя бы один самолет окажется пригодным для перелета, — ласково я посмотрела на сестренку и выставила палец вперед. — А пока, солнышко, ты должна поесть и отдохнуть, потому что ночевать нам придется в электрокаре на свой страх и риск.

Я покосилась на мужчину, по-прежнему тихо лежащего на заднем сиденье, потом вернула взгляд на сестру и опустила ее кресло, чтобы девочка смогла поспать в более удобной позе, пока я буду искать место для ночевки.

Со временем мы выбрались из удушающего серого облака пыли и песка, витавшего в воздухе, потому что вновь попали во владения густой растительности и лесов; миновали шоссе Энтузиастов, так как пересекли развалившийся второй уровень хайвея, держа путь чуть левее, чтобы приблизиться к Щелковскому шоссе. И где-то посреди парка я остановила электромобиль, чтобы достать из багажника еду и воду.

— Солнышко, просыпайся, — тихо будила я Лили. — Нам нужно поесть.

Девочка открыла глазки, потянулась и выскочила из электрокара, словно ей сказали, что началась война.

— Кажется, в лесу поверхность земли не такая горячая, — пояснила Лили, касаясь ладошкой грунта чернозема.

— Растительность и влажность. А там, — горько сглотнула я комок в горле, — туда упал осколок или метеорит из космоса. Видела эту пропасть? — Лили кивнула головой в знак согласия. — Все будет хорошо, солнышко! Веру не теряем и двигаемся дальше, — растянула я уголки рта.

— Мне вот очень интересно, — неожиданно сменила тему Лили. — Как ты до сих пор не сломала себе ноги на таких каблуках? — посмотрел ребенок на мои распухшие ступни.

— Годы практики и чрезмерное желание спасти тебя, — заюлила я. — Кроссовки-то никто не предложил.

Лили коснулась моей руки, тем самым говоря, что она рада тому, что мы вместе. Это хороший знак. Ведь даже находясь в условиях гибели всего живого, мы все еще можем шутить и улыбаться. Несомненно, такая беспечность — это мгновение, но все же шансы на выздоровление после пережитой катастрофы у нас неплохие.

— А теперь будем есть, — предложила я сестренке, протягивая ей еду.

Кушали мы в салоне электрокара, уплетая за обе щеки пищу, постепенно привыкая к ощущению сытости. Казалось, я не ела целую вечность. Лили улыбалась, слегка раскраснелась, словно не произошло никакой трагедии. Я смотрела на эту милую девочку и верила в сказку, где мы с Лили обязательно должны стать счастливыми. И когда мои радужные фантазии нарисовали нам безоблачное будущее, я услышала это:

— Что? Что про… про… изо… шло? — От раздавшегося голоса в салоне я выронила из рук яблоко.

— Ах, очнулись! — как-то поэтично произнесла эти слова Лили. Не знаю, от натуги или от нежности голоса сестры, но я сжала скулы и между бровей показалась угрюмая складка.

Мужчина дернул ногой, услышав голос ребенка, видимо, испытав боль от резкого неосознанного движения, если судить по коротким прерывистым стонам, которые он начал издавать.

— У вас сломана голень. Поэтому Анна зафиксировала вашу ногу биобинтом, — пояснила Лили, искоса поглядывая на меня.

— Подскажите, пожалуйста, что произошло со мной? — не унимался человек, наконец четко произнося слова. И в такой ситуации постарался быть интеллигентным и слишком тактичным.

— Да уж, — возмутилась я, качая головой. — Произошла величайшая катастрофа на Земле! Космос атакует нас со всех сторон. Убил почти все живое на планете. — Я прищурилась и продолжила, думая, как бы показаться еще более бесчеловечной, и почему-то мной внезапно овладел азарт. — Вас, между прочим, придавило металлическим шкафом, — указала я пальцем на ногу лежащего парня, сузив глаза с приторной улыбкой на лице. — В аптеке, — уточнила я. И это был мой суровый ответ на вопрос, который звучал сейчас крайне глупо. Мне почему-то стало так обидно. Ведь мы с Лили приложили столько усилий, чтобы выжить, а этому «бедолаге» всего лишь повезло. — Вам бы поблагодарить мою сестренку, — не унималась я, чувствуя, как с дрожью внутри вползает равнодушие. — А то гореть бы вам сейчас в аду! — поставила я точку.

— Анна! — не сдержалась Лили.

— Да, Лили, — тусклым взглядом посмотрела я на мужчину, потом на сестру. — Будем смотреть правде в глаза.

В машине воцарилась минута молчания. Казалось, Лили не хотела усугубить ситуацию, а парень на заднем сиденье пытался осмыслить то, что ему поведали. Мне же жестоко хотелось дать ему прочувствовать всю неизбежность ситуации, облечь ощущения в слова. Не очень приятно на душе, когда судьба направляет тебя спасать незнакомца, в обмен забрав дорогих родителей. Но разумом я понимала, что не могу винить парня во всех бедах. В конце концов, этот мужчина не просил моей помощи и не заставлял помогать ему и забирать из аптеки.

Где-то далеко от нас еще одно космическое тело упало на поверхность земли и вспыхнуло ярким светом. Таким ярким, отчего мгновенно стало резать глаза.

— Ядерная бомба! — жестоко и наигранно равнодушно пошутила я, не в силах остановиться плескаться ядом. — Говорю же, мир катится в тартарары.

Искалеченный человек, расположившийся на сиденье сзади, едва ли не подпрыгнул от неожиданности и тона моего голоса, неосторожно согнул ногу, чем причинил себе очередную порцию физических страданий. Он начал задыхаться; все тело его, видимо, трепетало от жгучих ощущений внутри. Закрыв лицо руками, человек стойко переносил боль в себе. Я вмиг почувствовала себя виноватой, но сознаться не хватало сил, поэтому смастерила лицо, подобно деревянной скульптуре; принялась наблюдать за сестрой. Лили замотала головой, тем самым отрицая мое столь наглое и неподобающее поведение в отношении несчастного парня. Ей было тяжело смотреть на мучения человека, его боль. По лицу сестры было заметно, что девочка восхищалась силой воли этого незнакомца, так стойко переносившего мои оскорбления.

Постепенно боль начала уходить и на лице мужчины появилось странное выражение. Он выровнялся и посмотрел на меня в зеркало заднего вида с нескрываемым интересом, будто уже видел меня прежде. С минуту этот пристальный взгляд вызывал во мне чувство раздражения, упорно демонстрируя непонятный мне интерес. Я резко повернула голову в сторону парня и, не вымолвив ни слова, посмотрела ему в глаза.