Глава 10

Чугайстрин прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Можно не говорить в чем: связь с сыном истончилась до такой степени, что это почти не чувствуется. Значит, с телом все в порядке, а душа — не пойми где.

— Расскажи мне, что тут происходит. С самого начала.

Вий не произнес ни слова, но было слышно, как встала Хвеська. Несколько шагов и тихое:

— Я пойду, Павел Константинович. Работы еще много.

— Иди, — ответил Вий, — и метлу прихвати.

Хвеся и не подумала его послушать, пошла в коридор; метла, тихо потрескивая, поплелась за ней. Чугайстрин проводил эту картину недоуменным взглядом. Ходящие метлы попадались в первый раз.

— Это еще что, — проворчал Вий, словно поняв, о чем тот думает. — Она ее так скоро и разговаривать научит!

— Что-то даже мне захотелось перекреститься, — пробормотал Чугайстрин.

Вий погрозил пальцем:

— Но-но-но! Не хватало тут еще стычки между христианскими адептами и роем нечисти. Сиди уже.

Чугайстрин криво ухмыльнулся:

— Да, уж, помню. Зато оторвались славно в прошлый раз.

— Этого еще не хватало, — Вий явно не разделял его настроения, — тебе хорошо — раз! — и дрыснул в свои горы. А мне тут восстанавливать пришлось все. Да еще и Городового полтавского утешать, что мы не нарочно.

— Утешил? — с ледяным взглядом спросил Чугайстрин.

Вий хмуро кивнул:

— Да. Если б не угодил — не было бы тут нашего университета. Городовые порой такие мстительные твари — сам понимаешь. Но ладно, заболтались… Значит, знаешь Багрищенко?

Чугайстрин чуть нахмурился. Век бы не слышал об этой ведьме. Но раз спрашивают — плохо дело.

— Если ты про Оляну, то лучше б не знал.

Вий взял ручку, увенчанную черепом, и принялся сосредоточенно крутить. Провалы глаз черепушки тут же вспыхнули зеленоватым пламенем.

— С возрастом она только хуже становится. То не так, это не так… Последний раз шабаш был на Лыске, так перессорилась со всеми ведьмами. Впрочем, злыдням тоже прилетело.

Чугайстрина это не удивило. Но для приличия все же поинтересовался:

— Надеюсь, ее удавили?

— Если бы, — проворчал Вий, — большинство ведьм ушились на какие-то вечорницы, даже не в курсе были. Но речь не про то. У Олянки есть племянница — Таня. Сирота с двух лет, Олянка за ней приглядывала. Вот и довела девчонку до того, что та сбежала.

Чугайстрин вздохнул:

— Все же надо было ее прибить еще пять лет назад.

— Надо было раньше думать, — невозмутимо сказал Вий, — но это еще цветочки, ягодки будут дальше.

Чугайстрин нахмурился:

— Дальше что?

— Танька поступила ко мне. При этом пришла и выложила все, как на духу. Мол, сбежала из дому, тетка сгрызла, помогите.

Чугайстрин невольно присвистнул:

— То ли смело, то ли безрассудно.

— И то, и то сразу, — подвел черту Вий. — Но Танька унаследовала материнскую силу, поэтому заранее знала, что не откажу. А может, и прознала чего, что я готов Оляну придушить при первой возможности.

На некоторое время повисла тишина. Череп повернулся в сторону Чугайстрина и подмигнул одним глазом. Мысли в голове немного не укладывались: откуда у Оляны такая племянница? С другой стороны, зная лютый норов всех Багрищенко, неудивительно, что девчонка не захотела прогибаться под эту стерву.

— Дальше — хуже, — тем временем продолжил Вий. — Я взял девочку на мольфарское отделение. На ведьмовском Оляна бы быстро вытянула ее назад, все же ее парафия. Конечно, не прошло и недели, как пани Багрищенко припарковала метлу на моей крыше и устроила скандал. — Он усмехнулся. — Такое представление было — я тебе скажу. Давно уж так душой не отдыхал, даже глаза сумел чуть приоткрыть.

Чугайстрин допил кофе, стараясь не давиться от смеха. И поделом ей.

— В общем, заткнулась и улетела, разве что молнии не метала. А то Дидько бы ей вилами помог выход найти.

Череп тоненько захихикал. Чугайстрин покосился на него.

— Твой амулет согласен с этим.

— Еще бы, — буркнул Вий, — но, как ты понимаешь, на этом все неприятности не закончились. Куратором у Тани был Громов.

Чугайстрин выжидательно смотрел на друга. Ну, Громов… И ладно, что тут такого? Порой невероятно заносчивый молодой человек, но… гений. Иногда можно и потерпеть. Уже четвертый год в университете работает, пока жалоб не было.

— Роман у них случился, — мрачно сообщил Вий.

— Дурень навіжений , — пробормотал Чугайстрин, добавляя еще несколько словечек покрепче. — С какой радости? Он что, не знал, что ли?

— Да кто их разберет, — развел руками Вий, — может, и правда, любовь. Только не в университете. Ты знаешь, не хватало тут еще разводить неположенное.

— Это мне говорит ректор, у которого общежитие не разделено на мужскую и женскую часть, — невинно улыбнулся Чугайстрин, прожигая взглядом Вия. — А еще хорошо понимаю, что славно ты меня надурил, Павлуша.

— Разделено, но… Есть исключения, — ни капли не смутился Вий, — впрочем, не мне оправдываться. За общежитие ты сам знаешь что да как, а с сыном твоим… Не мог я и помыслить, что ему будет грозить опасность. Мольфар не из слабеньких, да еще и защитные силы от матушки достались.

Чугайстрин поморщился, будто попробовал целиком сжевать лимон.

— Не напоминай. Лучше скажи, как его доставать будем?

Вий потарабанил пальцами по столу, череп звонко клацнул маленькими челюстями.

— Работать будем, прощупаем весь университет, злыдневские силы тут как на ладони. Если ничего не выйдет — придется звать наших.

Чугайстрина не особо радовала такая перспектива, но деваться некуда. Порча и впрямь не слабая.

— Кто-то охотится за Багрищенко. Даже пробивает ауру преподавателей, вот в чем беда. Откуда они могли взять отруту — ума не приложу. Ведь уничтожили же все!

Покряхтев, как старик, Вий медленно поднялся со стула и медленно побрел к окну. Уставился слепыми глазами на кружившую за стеклом метель.

— Эту дрянь впитал один из студентов, превратился в чудовище. Пришлось его упокоить, ибо назад не вернуть. Таню пытались отравить, но прогадали — пострадал ее одногруппник.

— Жив? — поморщился Чугайстрин. В университете происходило что-то непонятное и мерзкое. Какая зараза так хорошо пустила свои щупальца, что уже наделала столько гадостей?

— Жив, — подтвердил Вий. — Но что будет дальше — не знаю. Плохи наши дела, чем скорее разберемся, тем лучше.

— Еще бы, — хмыкнул Чугайстрин, понимая, что затягивать ни в коем случае нельзя и снова спросил: — Что будем делать?

— Для начала позовем сюда Багрищенко, попробуешь ее силу. А там…

***

В комнату я добрела не в лучшем состоянии. Честно говоря, сама не понимала, что произошло, чего это тот мужик произвел такое впечатление? Ну, здоровый, красивый, явно не из универа. Дальше-то что? Сердце колотилось, как бешеное. Плюхнулась на кровать и сделала глубокий вдох. Так, спокойно, без нервов.

Сила у него, правда, обалдеть — так и шурует во все силы. Это ж сколько ему лет, что так держится? Ух!

Я подошла к зеркалу и спешно пригладила волосы руками. Это как он еще не испугался до одури, когда я в него почти влетела. Но все же интересно… к кому он?

Размышления прервала ввалившаяся Танька с огромным пакетом.

— Где тебя носит, лентяйка? — накинулась она. — Ждала-ждала, уж думала бежать на помощь!

— Кому на помощь? — тупо уточнила я, отходя от зеркала, чтобы помочь ей выгружать из пакета фрукты на стол.

— Витальке, ясен пень, не тебе же! — хмыкнула она, с удовольствием раздирая мандарин и брызгая на меня соком.

— Ай, дура, прекрати! — я быстро вытерла щеку. — Делать нефиг, что ли?

— Ну, не сердись, — примирительно произнесла Танька. — Я вот в гостях была, нас завтра гулять зовут.

— Кто и куда? — Я принялась доставать из пакета оставшиеся конфеты и мармелад.

— Трамвайщик, — многозначительно произнесла она.

Охнув, я так и села на первый попавшийся стул. Даже немного забыла о седовласом незнакомце и собственной несуразности.

— Вот это да-а-а-а-а! Показался все-таки?!

— Ага, — довольно сообщила Танька, разматывая шарф и расстегивая жилетку. — Я прям обалдела. А он такой маленький, обаятельный, бородища лопатой. И сам трамвайчик так смешно звенит тоже.

Я рассмеялась:

— Хорошо, уговорила. Обязательно пойдем. — И тут же, набравшись смелости, выпалила: — Слушай, а ты не видела…

— Ой, мамо, люблю Гриця,

Гриць на конику вертиться,

Грицю шапка до лиця —

Люблю Гриця-молодця!

Я вздрогнула, уставившись на мобильник подруги:

— Ты что за извращение на звонок поставила?

— Это народная песня в обработке Mad Heads! — обиделась она. — Неуч ты, Динка!

— Сама такая, — буркнула я, мрачно наблюдая, как она прикладывает трубку к уху. Впрочем, через несколько секунд весь задор сменился угрюмостью. Танька нахмурилась, а потом тяжко вздохнула.

— Ну, вот скажи, какого еще?

— Что случилось? — обеспокоенно поинтересовалась я.

— Вий вызывает.

— Ты что-то натворила?

— Нет, — еще один тяжкий вздох. — Ладно, потопала тогда. Смотри, не слопай все сладкое.

Я осмотрела заваленный сластями стол. Даже если постараюсь — ничего не выйдет. Потом глянула на Багрищенко:

— Может, мне с тобой?

— Не, — помотала головой Таня, — это тебе даже не Чугайстрин. Вий выпрет за милую душу. Так что, сиди тут, не съест же он меня! Хотя…