Часть 7

И снова Адалин услышала, как челюсти феодала раздраженно сомкнулись, желваки заиграли. И без того пугающий звериный оскал очерствел, зрачки стали на редкость узкими. Стакан с неизвестным девушке алкоголем, который мужчина держал в руках, вальяжно попивая, хрустнул и распался на две равные части. Темная жидкость запятнала белый ковер с высоким ворсом, но фон Миллер и бровью не повел.

- Никто и не говорил о любовнице, - рявкнул он так громко, чёрство и остервенело, что все в комнате вздрогнули. Адалин тут же пожалела, что издевки ради посмела задеть гордыню феодала. - Завтра утром нас обручат. На территории замка есть церковь.

- Это недопустимо! - вскочив на ноги, истерически закричал Самсон Фолк. И все же для себя мужчина решил, что боится землевладельца меньше, чем людского осуждения. - Вы нарушаете все правила! Адалин моя жена, и другого исхода не ждите. Консумирован брак или нет… Мы уходим. Вставай, дорогая!

Фолк протянул Адалин руку, надеясь на поддержку, но девушке в мгновение ока стало невыносимо страшно. Взыграл внутренний инстинкт самосохранения…

Фон Миллер просто смотрел на библиотекаря, и поза землевладельца казалась расслабленной и вальяжной, но… Боже, он просто распространял вокруг ауру холодящей опасности и многозначительного предупреждения. Будто хищник, готовый атаковать в любой момент, дай только повод.

- Чего ты сидишь, Адалин? - менее смело, прокашлявшись, поторопил девушку библиотекарь, стерев капли пота накрахмаленным платочком. - Идем скорее.

Сердце в груди Адалин безумно стучало, пульс вызывал мигрень. Она не могла решить: встать ли ей на сторону библиотекаря и гарантировано получить незавидное будущее или все же попытаться найти другой путь к свободе.

- Шпага или пистолет? - рассекли молчание, словно ледяным ножом, лишенные каких-либо эмоций слова фон Миллера. Он смотрел в упор на библиотекаря, не моргая, чем вгонял того в предобморочное состояние. Ладонь по-прежнему сжимала коленку девушки, с каждым мгновением все сильнее и сильнее, словно пытаясь оставить свой след. Отпечатать в памяти и сознании девушки, кто теперь ее мужчина. Кто главный.

- Шпага, - после секунды раздумий нехотя выдохнул Самсон Фолк, пораженно опуская голову. Для себя он уже проиграл.

Адалин знала, что не может повлиять на решение о дуэли. Не может оградить упертого Самсона и повернуть время вспять. Все же ей было жаль библиотекаря. Пусть девушка и не испытывала к нему любви, но уважения он заслуживал.

- Прошу, - взмолилась, неосознанно хватаясь руками за лацкан рубашки фон Миллера. Но когда осознала свою оплошность и попыталась отодвинуться, тут же оказалась остановлена хваткой мужчины. Он накрыл ее руки своей рукой, крепко удерживая. После чего облизал губы, хрипло прошептал:

- Продолжай… Начало мне уже нравится, дорогая…

Адалин выбросила странный подтекст из головы, выдохнув:

- Пусть дуэль будет честной. Не используйте свои способности, молю.

Фон Миллер долго молчал, хитро сверкая алыми глазами. Чем больше проходило времени, тем более дерзкой становилась улыбка на лице мужчины и отчаяннее выражение лица Адалин. Она знала: окажись правдой все то, что говорят про феодала, он может в секунду вырвать сердце из груди библиотекаря, даже не моргнув.

- Хорошо, - внезапно выдал фон Миллер, чем не на шутку удивил всех вокруг. Адалин широко распахнула глаза, но не успела ответить спасибо, как феодал продолжил: - За твой поцелуй, Адалин.

Сердце в груди Адалин забилось невыносимо быстро, грозя вырваться из-под узкого корсета. Она по инерции отшатнулась назад, сжимая побелевшими пальцами покрывшиеся густой краснотой щеки.

- Что?! - ужаснулась девушка, пытаясь найти хотя бы намек на шутку в лице сидящего рядом феодала. Но тот был серьезен как никогда. Глаза фон Миллера жадно разглядывали пухлые губы девушки. Мужчина едва сдерживал желание наброситься на нее здесь и сейчас, и плевать… Плевать на чужое негодование и несогласие Адалин. - Это недопустимо!

- Почему, дорогая? - бархатно пропел он, качнувшись в сторону девушки и накрывая ее своим громоздким телом. Они все еще соблюдали едва заметную другим дистанцию, но мир вокруг словно замер. Адалин четко ощущала запах мяты, исходящий от шеи землевладельца, но тут же потеряла обоняние, когда пальцы фон Миллера намотали длинный вьющийся локон на палец и потянули на себя. Когда он шептал, горячее, словно лава, дыхание обжигало лицо девушки, заставляя дрожать: - Мы ведь почти женаты. Это всего лишь формальность.

Девушка бросила краткий мимолетный взгляд на молчаливого Самсона Фолка и поняла, что не бросит старика на произвол судьбы. Фон Миллер недовольно зарычал сквозь стиснутые зубы, надавив второй рукой на подбородок девушки, заставляя смотреть лишь в его ало-красные мужские глаза. Дыхание феодала участилось, на губах растянулся раздраженный оскал:

- Каким будет твое решение? Я принимаю либо «да», либо «нет», Адалин, - настойчивый, твердый повелительный тон четко давал понять девушке, что дискуссия окончена.

Адалин нервно прикусила губу, фон Миллер буквально задохнулся от этого простого движения. Кожа его стала горячее, буквально источая тепло, словно камин.

- Могу я поцеловать вашу руку, господин? - наивно протянула девушка, но землевладелец сразу же отмахнулся. - Щеку? Вы, верно, имели в виду именно ее…

- Я имел в виду губы, Адалин, - начиная закипать, рявкнул мужчина, заставляя всех вокруг не в первый раз за беседу содрогнуться. – Губы, никак иначе. Ты согласна? Пора заканчивать эту бессмысленную дискуссию и приступать к…

Фон Миллер был настолько рассержен поведением своей невесты, что совершенно не заметил зарождающееся сомнение в ее глазах. Девушка давно для себя решила, что если чем-то сможет помочь другому, то обязательно сделает. И пусть это был ее первый поцелуй. Пусть ее губы никогда не касались других, в особенности мужских. Разве сей факт должен был стать проблемой, если речь идет о будущем человека?

Страшась усомниться в правильности происходящего, она лишь слегка качнулась телом вперед, крепко зажмуривая глаза… Все произошло само.

Когда губы обожгла стальная лава, а фон Миллер перестал говорить, Адалин снова ощутила себя падающей на самое дно бескрайней бездны. Она не знала ничего о поцелуях, мужском внимании и о том, что происходит, когда супруги остаются наедине. Где-то отдаленно в ее сознании всплывала крайне странная мысль: «А правильно ли я все сделала? Не опозорилась ли?» Адалин тут же отбрасывала ее. Ведь целует она не любимого человека, к которому хочет приглянуться, а почти что незнакомца. Замкнутого, холодного, чопорного и крайне неприятного.

- О, Адалин! - яростно сжав руками ее хрупкую талию, сбивчиво, невнятно, будто пьяно взмолился фон Миллер. Словно о самом разрушительном дьявольском проклятии или самой пленительной божьей благодати.