Глава 5

Вздрагиваю и смотрю на жрицу, которая хмурится и недовольно качает головой. Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь прогнать некстати нахлынувшие слёзы. Не время думать о горе, этот день должен быть наполнен радостью. Нужно сосредоточиться на благословении, поэтому я закрываю глаза и мысленно взываю к светлой богине. Сразу же становится легко на душе, а сердце наполняется невероятным ощущением счастья. Так всегда бывает, когда молишься в храме… Во всяком случае, со мной.

Купаясь в лучах милосердной любви Гетты, я слушаю, как Никилия произносит слова благословения. Первая пара, вторая… Приоткрываю глаза, когда звучит имя Лизии. Подруга детства не сводит пылающего взгляда с коренастого мужчины, который отвечает невесте нежной улыбкой. Никто не усомнится, что они влюблены, и я радуюсь за девушку. На женихе чистый, но простой наряд, что указывает на невысокий статус. Скорее всего, он управляющий частью вельи.

Может, к лучшему, что магия Лизии рассеялась, ведь теперь девушка смогла выбрать мужа по сердцу. Если бы благословение Гетты осталось, то мою подругу детства выдали бы замуж за вельера. А сейчас она светится от счастья, когда верховная жрица надевает на предплечье молодой жены золотистый браслет.

Радуюсь, что муж Лизии достаточно обеспечен, чтобы купить символ брака…

— Орелия! — звенит торжественный голос верховной жрицы, и я выступаю вперёд.

Не поднимая головы, опускаюсь перед алтарём на колени, и Сартен повторяет мои движения. Звучит благословение, и волос моих касается легчайший покров, означающий, что с этого момента наши жизни связаны. Мы будем разделять кров и обязанности вельеров своей земли.

— Поднимитесь, — призывает жрица, и Сартен предлагает мне локоть, на который я опираюсь. Никилия вновь воздевает руки и певуче произносит: — С благословения милосердной богини вельер Сартен, сын Таглора, и вельера Орелия, дочь Фанара, отныне муж и жена.

Плечо жжёт, и я не сдерживаю стон. Мой теперь уже муж поддерживает меня за талию, и я осознаю, что от краткого мига боли шатаюсь. На ресницах дрожат слёзы, но сердце бьётся в восхищении от одной мысли, что вот-вот я увижу вязь благословения светлой богини.

Такая была у моей матери, теперь есть и у меня. Затаив дыхание, смотрю на свою руку и при виде золотистой вязи, которая расцвела на коже предплечья, не сдерживаю восторга:

— Как красиво!

— Теперь твоя магия будет расти, — понимающе улыбается верховная жрица. — Используй её во благо своего народа и родной вельи. Да пребудут с вами процветание и мир, да минуют страдания. Скрепите союз первым супружеским поцелуем…

Поворачиваюсь к мужу и счастливо улыбаюсь в ожидании, когда Сартен впервые поцелует меня при всех…

— Не сиделось им в таверне, — неожиданно слышу взволнованное ворчание. Один из мужчин, чьё лицо украшает окладистая рыжая борода, с ненавистью смотрит в сторону арки. Сквозь тонкую ткань занавеси замечаю тёмные силуэты, и по спине прокатывается ледяная волна страха: стражи!— Налетели, чёрные вороны. Хотят и этот храм разобрать по камушку?

— Не позволю, — звучит суровый голос отца. — Рухнет храм — падёт вера людей в будущее. Лувирин будет лишён души. А без неё всё опустеет.

— Мы не допустим этого, — обещаю я, радуясь, что теперь, когда на предплечье знак благословения богини, моя магия становится сильна и стабильна. Ощущая себя как никогда всесильной, уверенно заявляю: — В храме находятся три мага. Стражам придётся уйти!

Сартен молчит, но я и так знаю, что муж поддержит нас.

— Мы с дочерью и зятем тоже встанем на защиту храма Лувирина, — выступает вперёд рыжий вельер. — Я не видел в таверне, где мы останавливались перед церемонией, лорда. А с его воронами мы справимся легко.

Сердце ёкает, и я быстро смотрю на мрачного мужа: в таверне?!

В этот миг раздаётся короткий звук разрезаемой ткани и часть занавеси падает к ногам стражей, которые один за другим врываются в храм. Мой отец поднимает руки, готовясь творить магию, его движениям вторит рыжебородый и его дочь. Я тоже шагаю вперёд, ощущая возбуждённое предвкушение перед первой в жизни битвой.

Никилия опускается на колени перед алтарём, оставаясь верной светлой богине. Знаю, что женщина не двинется с места, даже если стражи начнут разбивать камни. Так и гибнут жрицы, отдаваясь служению до самого конца… Не допущу!

— Приказом князя Тьмы, — громко заявляет мужчина с уродливым шрамом на лице, — все молодые жёны немедленно отправляются в Ройепин.

— Зачем? — изумлённо вскрикивает одна из девушек.

— Лорд Вирг требует права первой ночи, — с кривой ухмылкой добавляет страж.

Слова его будто выдёргивают землю из-под ног. Чтобы устоять, хватаюсь за руку рыжеволосой вельеры, а она, дрожа, держится за меня. Обменявшись с девушкой полным паники взглядом, вновь смотрю на жестокого посланника.

— Не бывать этому! — выступает вперёд отец.

Глядя прямо на него, страж выгибает бровь:

— Вельер Фаган, вы отказываетесь исполнить волю своего лорда?

Ладонь его ложится на рукоять меча, и этот простой жест говорит о многом. Если отец не отступит, лорд Тьмы сочтёт это неподчинением. Последствия для Лувирина несложно представить. Как и для всех, кто, лишившись своих замков, осел на наших землях. Прогоним стражей — придут лорды, и тогда на месте деревень останется пустырь…

Тьма не пощадит никого.

Наступает тишина, которая режет слух, будто самый жуткий визг. Всего мгновение, за которым следует лязг металла, звук множества шагов, испуганные вскрики женщин и беспомощное возмущение мужчин. Стражи всё заходят и заходят, окружая молодых жён. Понимаю, что в нашем замке была лишь часть посланников проклятого лорда. Двое, вынув мечи, замирают у коленопреклонённой жрицы.

Затылок сковывает холодом, я словно смотрю в бездонную пропасть, понимая, что ничто не спасёт меня от жуткого падения. Хуже того, я брошусь в неё добровольно, чтобы никто не пострадал.

Кроме меня и других несчастных девушек. Честь нескольких за жизни тысяч…

— Я могу выкупить это право? — неожиданно спрашивает муж рыженькой девушки.

— Тысяча золотых, — кривится страж со шрамом.

Ахаю, а жена молодого вельера испуганно прижимает руку к груди. Да на эти деньги можно прокормить весь Лувирин год! Мужчина бледнеет, но кивает, подтверждая желание заплатить за честь своей супруги. Я с надеждой оборачиваюсь, ища взглядом мужа. Айсуг приносит хороший доход, и вельер Таглор не откажется помочь сыну и своей новообретённой невестке…

Но Сартена нигде не видно, я лишь натыкаюсь взглядом на своего смертельно бледного отца. Плечи его опущены, кулаки сжаты, но взгляд сосредоточен на главном страже. Понимая, что вельер колдует, задействуя последние силы, я выступаю вперёд. Встав между ним и стражем, смотрю последнему прямо в глаза.

— У нас нет таких денег. Я последую за вами.

Мужчина со шрамом довольно хмыкает и убирает ладонь с рукояти меча.

— Мудрое решение, вельера.

Понимая намёк, сдерживаю гнев и киваю. Страж делает знак двум воинам, что стоят у алтаря, угрожая жизни Никилии, и те опускают оружие.

Мой самый счастливый день обратился кошмаром, и в груди болезненно ноет. Я бросаю последний взгляд на спину коленопреклонённой жрицы и, превозмогая дурноту, шагаю к выходу из храма. Он останется стоять, даруя надежду и веру всем нашим подданным. Отцу. Сестре…

Потому что я прыгаю в пропасть.