9

Утром, когда я убегала на работу, Антон ещё спал. Друг собирался встретиться с какими-то друзьями и прийти домой практически одновременно со мной.

Я оставила ему записку на кухне:

«Дорогой повстанец! (Намёк тебе на вчерашнее. Когда-то ты утверждал, что я не умею быть пошлой. Это ли не пошлость?)

Хлеб в хлебнице, колбаса и сыр в холодильнике. Если хочешь, возьми с собой что-нибудь пожевать. Только не ешь мясо из зелёного контейнера – оно для Алисы.

Вернусь в семь.

Твоя пчёлка».

Я всегда прихожу на работу первой. Мне нравится идти по пустым коридорам, где каждый шаг отдаётся от стен и потолка, мне нравится открывать нашу со Светочкой душную комнату и кабинет Михаила Юрьевича. Хотя теперь это уже кабинет Максима Петровича.

Каждое утро у меня ритуал – я сажусь перед окном и замазываю свой возраст. В обычной жизни я не крашусь, но здесь… Когда я только начала работать в «Радуге», то не раз слышала от других людей, что слишком молода для этой должности. И поэтому я начала краситься. Косметика ведь не только исправляет недостатки и подчёркивает достоинства, она ещё и прибавляет возраста.

Чуть коснуться тенями век, затем тушью – ресниц… Припудрить щёки… И последний штрих – помада. Только я занесла тюбик над своими губами, как открылась дверь и вошёл Громов.

Он явно удивился, узрев меня на месте за полчаса до начала рабочего дня.

- Наталья Владимировна, доброе утро, - Максим Петрович улыбнулся. – Никак не ожидал, что здесь уже кто-то есть. Обычно я всегда прихожу первым.

- Доброе утро. Это в «Ямбе» вы первым приходили, а здесь будете приходить вторым, - улыбнулась ему я, откладывая помаду. Красить губы при постороннем человеке я не умею.

- Настоящий джентльмен всегда пропускает женщину вперёд, - сказал Громов и прошёл к себе в кабинет.

Почему-то от этих слов мне стало очень хорошо. И даже немного смешно.

Через пару минут на моём телефоне замигала громкая связь.

- Наталья Владимировна, зайдите ко мне, если вас не затруднит.

Только заглянув в кабинет к Громову, я поняла, что теперь всё – здесь не осталось ни следа Михаила Юрьевича. Стол был передвинут ближе к окну, папки в шкафу переставлены, новый принтер в углу и монитор на столе… Вместо обычной кучи бумаг перед нынешним главным редактором лежала лишь тоненькая папочка. И ещё краем глаза я увидела две фотографии в рамочках – кто на них изображён, разглядеть я не могла.

Максим Петрович сидел за своим столом и приветливо мне улыбался.

- Садитесь, Наталья Владимировна, - кивнул он на один из двух стульев, стоявших перед его столом.

Я села. Теперь я могла рассмотреть фотографии. На одной был сам Максим Петрович, только более молодой, он держал на руках девочку лет пяти. Вторая девочка, лет десяти, стояла рядом и держалась за его руку. Все трое радостно смеялись. На другой фотографии были те же девочки, только немного постарше, обе с букетиками – снимок был сделан явно 1 сентября.

Максим Петрович заметил, что я смотрю на фотографии, и сказал:

- Это мои дочки. Старшей сейчас шестнадцать, а младшей одиннадцать.

- Младшая очень на вас похожа. Просто одно лицо.

- Спасибо, - судя по его гордой и радостной улыбке, наш новый главный редактор очень любил своих дочерей.

Но вот странность. Целых две фотографии, и ни на одной не было жены Громова. Может, он разведён? Или она умерла?

Это удивительно, но мне стало даже немного любопытно, женат он или нет, и если женат, то почему не поставил фотографию жены вместе с фотографиями дочерей?

- Наталья Владимировна, я бы хотел… я хотел спросить насчёт той неприятной ситуации в пятницу… Я надеюсь, вы на меня не в обиде? Поверьте, я очень сожалею о своих поспешных выводах.

Так, о чём это он?

- Максим Петрович, извините, но я сейчас не очень понимаю, о чём вы говорите. В выходные произошло столько событий… Вы за что извиняетесь?

И только он открыл рот, чтобы ответить, я вдруг вспомнила. И, хлопнув себя по лбу, сказала:

- Ах, да! Максим Петрович, вообще забудьте об этой дурацкой ситуации, видите, я сама уже успела забыть. Ничего страшного.

Он радостно улыбнулся и кивнул.

- Очень хорошо. Ну, тогда перейдём к нашим делам… В первую очередь я хотел бы сказать, что Михаил Юрьевич оставил вам просто великолепные рекомендации. С такими рекомендациями вам бы на должность повыше претендовать. «Острый ум, проницательность и деликатность, умение общаться с коллективом, эрудированность и компетентность…»

На этом я прервала Громова:

- Максим Петрович, спасибо большое, не нужно зачитывать весь список!

- Хорошо, - он захлопнул свою папочку. – Сколько вы уже работаете здесь?

- Пять лет.

На лице у главного редактора появилось удивлённое выражение.

- Пять лет? Но… простите, а сколько вам вообще самой лет?

- В этом году будет двадцать пять.

Громов оглядел меня с ног до головы. Мне казалось, что он пытается сопоставить то, что видит, с заявленным возрастом. Да, я знала, что выгляжу моложе. Но если бы я успела накрасить губы, мне можно было бы дать все двадцать семь.

- У меня будет к вам большая просьба, Наталья Владимировна. Поскольку я здесь человек новый, я совершенно не знаю здешней схемы работы, правил, принципов, законов, если так можно выразиться. В «Ямбе» была другая система, это я уже понял. И я бы хотел, чтобы вы рассказали мне, как что устроено в вашем издательстве – от самого верха до самого низа. Это первое. Сможете это сделать?

- Запросто.

- Прекрасно. И второе. Я бы хотел, чтобы вы, прямо сейчас, дали мне краткую характеристику всего руководящего состава и всех заведующих. Короче говоря, всех главных.

- Характеристика какого плана вам нужна? Если дата рождения и опыт работы по специальности, то с этим лучше в отдел кадров.

- Нет, мне нужно не это. Вы прямо сейчас, в устной форме, дадите мне краткие сведения обо всём нашем руководящем составе по трём пунктам: рабочие качества (например, хороший специалист или плохой), личные качества и ваше собственное мнение об этом сотруднике.

Это была крайне необычная просьба. Я даже на миг подумала, а не хочет ли он с её помощью меня проверить? Впрочем, размышлять об этом мне было некогда.

- С чего начать? С рассказа о нашей системе или с характеристик?

- Давайте начнём с характеристик. В процессе и система выстроится.

- Хорошо. Про генерального рассказывать?

- А вы можете? – удивился Громов.

- Могу.

- Ну… тогда расскажите. Хотя я неплохо его знаю.

Я пожала плечами. Для меня это не имело значения. Михаил Юрьевич всегда учил, что трудностей не стоит бояться, и тем более – не нужно бояться говорить правду. Но если ложь принесёт спокойствие тем, ради кого она говорится, лучше солгать.

Сейчас лгать я не собиралась.

- Наш генеральный директор. Королёв Сергей Борисович. Он в издательском бизнесе уже давно, поэтому специалист хороший. Но самодур. Может уволить человека только потому, что тот ему не нравится, даже если это прекрасный работник. Моё мнение – с ним вполне можно работать, если не забывать о постоянной лести, которую на него нужно выливать, чтобы он пребывал в хорошем настроении.

Громов рассмеялся.

- Прекрасно. Я знаю Королёва уже лет десять, и точнее характеристики для него придумать сложно.

- У нас три директора, которые по своей важности идут сразу после Королёва. Это Марина Ивановна Крутова, директор по маркетингу – она заведует не только отделом маркетинга, но и отделом продвижения и рекламы. Иван Фёдорович Дубинин – технический директор, наш с вами непосредственный начальник, заведует всеми техническими службами в издательстве. Коммерческий директор – Дмитрий Иванович Васильев, он отвечает за отдел продаж. Начну с Марины Ивановны. К сожалению, как о работнике я не могу сказать о ней ничего положительного – она решительно ничего не знает и не умеет, а должность эту занимает только из-за связи с генеральным. Держит целый отдел из пяти человек, который называет отделом инноваций, – вот они и делают за неё всю работу. Личные качества Марины Ивановны так же плохи, как и её знания о процессе книгоиздания. Дальше, Иван Фёдорович…

- Стойте, Наталья Владимировна, - Громов поднял глаза от своего блокнота, где он делал какие-то пометки, пока я говорила. – А как же ваше личное мнение о Марине Ивановне?

- У меня о ней нет мнения. Как специалист она себя не проявила ни разу, раскрылась только как завистница и сплетница, но это не имеет отношения к работе, поэтому вряд ли будет вам интересно.

- Ну хорошо, давайте дальше.

Почти час я давала всем характеристики, вплоть до заведующих редакциями. В процессе я ещё и объяснила Громову всю нашу иерархию.

- Ну вот, кажется, всё, - закончив, я вздохнула с облегчением.

- Не совсем. Вы одного человека забыли, - Максим Петрович улыбнулся. – Себя. Вы ведь тоже, можно сказать, руководящий состав.

- Себя? Я ещё должна дать характеристику на себя?

- Да, думаю, это будет честно.

- Хорошо. Наталья Владимировна Зотова, 24 года, больна редким для наших дней заболеванием – любит свою работу. Хороший работник, но слишком молодой. Этот недостаток со временем пройдет. Личные качества – занудство, строгость и дотошность. Я думаю, что она не столь великолепна, как о ней отзывался Михаил Юрьевич.

Громов кивнул.

- И вот ещё о чём я совсем забыл... Совещания. Расскажите мне, куда и зачем ходил Ломов, и соответственно, куда буду ходить я.

- Хорошо... Через каждые две недели проходит совещание по новым проектам, где мы – перед смертью Михаил Юрьевич передал эти функции мне – должны рассказывать нашему отделу маркетинга и всем директорам о новых проектах из всех редакций. Если на совещании проект утверждён, на него оформляют приказ и запускают в базу издательства. Это значит, что работа над книгой начата, и она со временем будет выпущена… Хотя бывают в жизни исключения. Чтобы мы с вами не ударили в грязь лицом, все редакции за неделю до совещания должны сдать мне описания своих новых проектов, я их изучаю, затем рассказываю вам суть, и мы выносим вердикт – быть или не быть. Иногда проект заворачиваем ещё мы и даже не несём его на совещание. Кроме этого, каждую неделю по четвергам проходит летучка - совещание заведующих с главным редактором, где они получают всякие ц.у. или нагоняи.

- А вы на ней присутствуете?

- Если вы хотите, могу присутствовать, это не принципиально. Я ещё по средам встречаюсь с младшими редакторами. Зачастую младшие редакторы толковей заведующих, им проще объяснить простые истины… В принципе, вот основное, что мы с вами делаем, если не считать ещё кучу всяких бумажных дел. Служебных записок вам предстоит подписывать много, очень много… Да, совсем забыла – перед сдачей издания в печать требуется как моя, так и ваша подпись. Соответственно, если после выхода тиража обнаружится проблема, то виноват будет не только ведущий редактор проекта, но и мы тоже.

Максим Петрович постукивал ручкой по столу, будто переваривая информацию. Я его понимала – есть от чего сойти с ума. И ведь это только на словах звучало просто, а на деле там был такой прекрасный объём работы, что порой я начинала сходить с ума.

- Спасибо большое ещё раз, Наталья Владимировна… Последний вопрос… Мой секретарь, Света, – она хороший работник? Я предъявляю большие требования к секретарям, поэтому мне хотелось бы знать, что вы о ней думаете.

- Не волнуйтесь, Максим Петрович, Света - прекрасный секретарь, вы в этом скоро убедитесь. Я бы могла сказать о ней не меньше хороших слов, чем написал обо мне Ломов в своей рекомендации.

- Тогда больше не буду вас мучить. Идите, работайте, только через пару часов вы мне опять понадобитесь.

Когда я вышла от Громова, мне показалось, что я – не человек, а порубленная на щи капуста. Удивительно, но я так устала только оттого, что давала всем характеристики.

Светочка бегала вокруг стола и лихорадочно пыталась прибрать свой перманентный бардак. Руки у неё дрожали – она явно нервничала.

- Привет, Наташ, - сказала она мне, судорожно хватая какую-то стопку бумаг – издалека мне показалось, что это куча заявлений на отпуск.

- Привет. Что с тобой?

Света плюхнулась на стул и выпалила:

- Он меня уволит. Он точно меня уволит!

- С чего это ты так решила? – спокойно спросила я, открывая свою электронную почту. Восемьдесят шесть писем. Какой кошмар! У авторов началось весеннее обострение…

- Вот, - Светочка показала рукой на свой стол. - Мне сказали, что Громов страсть как не любит беспорядок… А у меня тут такой… хаос! И я ни за что не смогу его убрать, я по-другому работать не умею…

- Света, слушай, - я посмотрела на неё с укоризной, - откуда столько паники? Он хоть раз наезжал на тебя?

- Нет, но…

- После того, что я ему сказала про тебя сейчас, вряд ли он тебя уволит, - я ободряюще улыбнулась Свете. – Если только заодно со мной.

Несколько секунд Светочка продолжала смотреть на меня, а затем вскинула руки вверх.

- Спасибо, Наталья Владимировна, большое спасибо!

В этом была вся Светочка – она почему-то всегда переключалась на «Наталью Владимировну» и «вы», если хотела сообщить мне что-то серьёзное.

- Да не за что. Мне и самой не хочется подыскивать тебе замену…

За полчаса я раскидала письма по редакциям. Хотя на сайте были чётко даны электронные адреса всех структур издательства, большинство авторов почему-то упрямо писали именно на общую редакционную почту, которая принадлежала мне.

Весь этот день Громов дёргал меня примерно каждые пятнадцать минут. «А это что?», «а это как понимать?», «а с этим что делать?» - сыпал он вопросами. Особенно мне досталось, когда Светочка пошла к Максиму Петровичу со всеми своими документами – служебными записками, больничными, приказами, входящими письмами, заявлениями сотрудников, авторскими договорами, – Громов заставил меня просмотреть все эти документы вместе с ним, чтобы понять принципы нашей работы.

Мне нравилась его дотошность. В этом Максим Петрович был похож на меня. И поэтому я терпеливо объясняла каждый пункт в служебной записке, показывала, в каком углу расписаться, и рассказывала, зачем это вообще всё нужно.

К двум часам дня в моей голове начала пульсировать невыносимая боль. А самое главное – я за весь день не сделала ровным счётом ничего! Ни-че-го! Из-за того, что Громов постоянно дергал меня и отвлекал от основной работы.

Но гораздо, гораздо больше, чем он, меня бесили заведующие редакциями. Всем прям безумно понадобилось увидеть главного редактора именно сегодня! И я была вынуждена отмахиваться от них, как от мух, говоря, что сегодня он не принимает.

- Почему? – удивлялись они все по очереди.

Как же я мечтала – хоть один раз! – ответить на подобный вопрос: «По кочану!» Я представляла, каким было бы выражение лица… Но я вежливо улыбалась и говорила:

- Максим Петрович сегодня занят, вникает в дела. По всем вопросам будет принимать начиная со среды.

Мы с ним так договорились – пускать первых мегер-посетительниц со среды. Громов надеялся, что к этому времени он разберётся, что к чему.

Забегая вперёд, скажу, что он действительно во всём разобрался.

Уже в этот, самый первый, день, я поняла, что мы с Громовым сработаемся. Два книжных червя должны понимать друг друга.