часть 6

ДОЧЕНЬКА И «КАК БЫ» РОДИТЕЛИ. (POV ЕГОР)

Рингтон будильника синхронизируется с болью в виске. Висок пульсирует в ритме поставленного трека. Но телефон слишком далеко, чтобы я мог дотянуться и отключить.

– Б*яяя….

И только после третьего звонка до меня доходит, что на будильнике у меня стоит совсем другой трек. Подрываюсь. Смотрю на экран. Уваров!

– Ты чего так рано?...

– Девять, Арс. Ты что, опять бухал вчера?

– Нет.

– В адеквате?

– Как стёклышко.

– Я тебе подарок привёз. Открывай. Сейчас поднимусь.

Рассматриваю одетого с иголочки Пашку. Вспоминаю, что не мешало бы привести себя в порядок перед тем, как ехать к Дине.

– Кофе сам замутишь? Я в душ.

Подарок…

На моём столе лежит четыре коробки. Это тоже подарки. Для дочки. Как отдать? Дина не возьмёт из моих рук. А почему? Почему?! Почему я не могу купить ничего своему ребёнку? Это так несправедливо, Дина!

Даже денег не берёт на дочь. Гордая дурочка!

Это очень обидно. Не знаю я, на что она живет. Дома оставалось немного моих бабок. Но даже если не шиковать, они должны были уже закончиться. Именно этот факт стал решающим в том, что я засунул свои обиды подальше, тормознул и вернулся. Нужно как-то договариваться. И очень надеюсь, что она хоть немного остыла и сделает этот расчётливый шаг мне навстречу.

Лезвие соскальзывает, оставляя ранку. На челюсти несколько похожих, уже побелевших, коцок. Бриться под допингом травмоопасно. Сегодня я чистый. Но тремор рук всё равно есть. Неплохо бы почистить кровь от этого дерьма.

Зачем я уехал? Зачем?!

Надо было остаться и сидеть под этой дверью столько, сколько бы она держала меня под ней. Но я за каким-то сорвался!

Обидно тебе стало, Арс?

Обидно. Потому, что мне было также страшно и больно и за Дину, и за дочку. И то, что я накосячил, никак не отменяло моей любви к ним. И моей боли за всё происходящее. Только усиливало!! Потому, что каждое мгновение я осознавал – это моя вина, что всё пошло так. Только моя. И что я беспомощен абсолютно. Что ничего я не могу ни сделать, ни сказать, чтобы хоть как-то помочь или изменить ситуацию.

Рассматриваю в зеркало, как стекает капля крови.

– Арс! Давай быстрее. Кофе стынет.

Быстро заканчиваю.

Пашка с кружкой кофе разглядывает коробки на столе.

– Твою дочку зовут Алиса.

– Алиса… – застываю я.

Мы не придумывали имя заранее. Решили, что назовём, когда увидим её.

– Алиса! – неожиданно вместе с именем моя дочь становится чем-то реальным, а не только размытым образом. – Алиса…

В груди щемит.

И я ненавижу Дину за это. Ненавижу!! Я уже не могу, эта боль измотала меня до истерики.

– Это приятная новость. Есть и неприятная. Алиса Павловна.

– Что?

– Ты же знал.

– Она Алиса Егоровна. У Дины нет права лишать её отца. Морального права.

– Арс… – вздыхает Уваров. – Я не осуждать её приехал в угоду тебе. Я привёз подарок для тебя. Алису.

Достаёт свой телефон. Что-то включает, протягивает. Короткая видюшка на десять секунд.

– Посмотри на неё.

Падаю на стул, нажимая на пуск. Сердце колотится, грудь наполняется чем-то болючим и порхающим одновременно.

Смотрю – и не вижу ничего от волнения. Включаю второй раз. Очень короткое видео. Не успеваю уловить ничего, кроме усиливающихся ощущений в груди. Включаю в третий.

Моя малышка! Разглядываю её, проводя пальцем по экрану.

Видео останавливается.

Глаза Динкины. Губёшки мои. Улыбка смешная… Два зубика… На макушке пальмочка. Тёмненькая...

Просматриваю видюшку ещё несколько раз. Алиса…

Мой ребёнок... Доченька...

Скидываю видео на свой номер.

– Там фотки ещё…

На фотках очень довольная, щекастенькая.

Губы сами растягиваются в улыбке. Такая большая!! Какая же уже большая!

Но моя улыбка застывает. Потому, что уже большая, да. И я уже никогда не увижу её крошечной. И на руки не возьму.

– В два года.

– Что?

– Официально только в два года я смогу её взять, чтобы… ну… взять её. Пообщаться. Если докажу, что я отец.

Медленно ложусь лицом на стол, закрывая глаза.

– Я ненавижу её…

– Арс.

– Я ненавижу Дину, Паш. Ненавижу. Это всё очень больно. Я ошибся. Неосознанно. А она гасит меня, понимаешь? Гасит, уничтожает. Осознанно. Зачем? Я же сам себя наказал уже. Сожрал за то, что произошло. Я же в ногах у неё валялся бы и так! Почему она это делает?! Почему она такая, сука, жестокая?!

– Может, и неосознанно. Но закономерно. Был бы рядом с женой, не поскользнулся бы с чужой тёлкой. В тебя же не насильно заливали бухло и «засыпали» дурь. Всё сам!

На самом деле – нет. Заливали в меня тогда. И засыпали. Днюха была у Кости. Но я мог и отказаться. Это так.

– А она гасит, потому что ей больно до сих пор. Это временно, Арс. Когда она разлюбит тебя, обида пройдёт. И она позволит тебе видеться с дочкой. Мне кажется, это уже очень близко. Не трогай её. И это произойдёт быстрее.

– Чего тебе кажется? – пытаюсь въехать в его месседж. – Не трогать? Мхм… Классный совет! А откуда у тебя это счастье, Уваров? – поднимаю я телефон.

– Я был у неё в гостях. Специально поехал вчера. Поговорить. Уговорить. Не знаю…

В моих ушах начинает шуметь. Так. Стоп. Это же Уваров. Уваров никогда не станет мутить что-то за моей спиной. Он же брат!

Но в груди болезненно бьётся. Я помню его ляп про то, что он нашёл жену. И Динка – торпеда, да. Любому снесёт башню.

– Откуда у тебя адрес?

– Костя сказал.

– Почему она тебя пустила?

– Не знаю. Я очень вежливо попросил поговорить со мной. Сказал, что я твой друг. Она меня заочно знала. Ты рассказывал…

Я рассказывал, да.

– О чём вы говорили?

– Да ни о чём, – пожимает он плечами. – Сказала, что заикнусь о тебе – пойду нахрен.

– Ясно.

– Алису я сфотал, пока Дины не было. Так что я очень тебя попрошу не светить этими уликами.

– Как это, не было? А где она была?! – подлетаю я на ноги.

– Позвонили в дверь, она отошла.

– Кто?

– Мужик тот, которому ты фейс начистил.

– Что?...

Падаю обратно на стул, обтекая. Тру виски, пытаясь осознать, что… ЧТО?!?

В лицо бросается кровь. Дина, да ты что?!... Как ты могла???

Как я мог? А я мог! Потому что это было не удовольствие для меня. Не близость. Не…

Вот всё то, что было между мной и тобой – этого там не было! Совсем. И каждый раз я наказывал себя так, хавая этот суррогат, скручиваясь от отвращения после и занюхивая коксом. Превращая себя в животное, в тело, отключая душу и мозги! Потому что ты так хотела меня наказать! И я воплощал!!

А ты… А как могла ты, я не могу понять, не могу!!!

Потому что никакого суррогата ты хавать не будешь. И если и дотронется кто-то до тебя, то только потому, что ты захочешь этой близости. И у меня, сука, вопрос: как ты могла?!?

– Нет, Арс! Нет!! Дыши давай... Она его выставила. Он начал буксовать, и я вышел к ним. Дина тут же сказал ему, что я её мужчина, и он ушёл. Всё. Отшила.

– Чего сказала?..

– Ты точно чистый? Тупишь и переспрашиваешь всё время!

– Чистый я.

Делаю несколько глотков кофе. Возвращаться в реальность – это гораздо более зубодробительно, чем я рассчитывал!

Из какой-то идиотской логики я подсознательно решил, что этого всего не будет происходить какое-то время. Не знаю, какое. Может, пока год дочке не исполнится. Год – это было так далеко, когда я уезжал. Я даже не рассчитывал, если честно, что протяну столько времени.

Но я протянул.

И созрел… Понял, что больше не хочу, не могу и не имею права. Что я должен как-то участвовать в этой уничтожающей меня ситуации. Должен её переломить. Ради Алисы.

Ты должна меня простить, Дина. Хотя бы тоже ради неё. Поверь, ты причинила мне боли не меньше, чем я тебе. Но я это запустил, да. Ненамеренно. По распи**яйству! И вынес свой урок. Давай поговорим!! Мы же как бы, б*ять, взрослые. И как бы – родители!

– Арс. Отомри.

– Спасибо, Уваров. За фотки и видео. За имя. Поеду я.

– Куда?

– К дочке…