Последний шторм

Пролог

Сегодня ветер дует с моря. Это понятно по запаху — соли, рыбы, дыма с коптилен, что расположились прямо в доках. Совсем не так пахло в Крагеннане, где четверть века назад блистательная лаэда Иртанаэль родила своё бесполезное дитя.

Эрин не бывал дома уже очень давно, но помнил блеск и великолепие города фейри, помнил вересковые поля и холодное западное море, разбивающееся о крутые берега. Наверное, именно потому он выбрал Аэльбран — чтобы сохранить хотя бы частичку памяти о месте, куда он не собирался возвращаться.

А может, потому, что здесь всем наплевать, кто он и от чего бежит. Если уж сунулся по доброй воле в город, где властвует Гильдия убийц, то причин у тебя достаточно.

Рядом залаял Бальтазар — отчего-то ему не нравилось, когда Эрин впадал в меланхолию и тосковал по дому. Пёс сунул длинную остроухую морду в дорожную сумку с немногочисленными пожитками, потом залаял снова — мол, пошли уже, хватит строить из себя малахольную девицу.

— Нам ещё надо попрощаться с Арманом, — напомнил Эрин, но сумку послушно подхватил. Ему и раньше доводилось спорить со своим адским псом, но выйти победителем из того спора удавалось через раз.

Он обернулся, в последний раз оглядел комнату, в которой прожил восемь лет, и решительно закрыл за собой дверь.

За эти годы Аэльбран не стал ему тем домом, о котором мечталось; Эрин вовсе не уверен, что такой вообще существует. Но здесь он был самую малость счастливее, чем там, куда решил вернуться.

Там, куда должен вернуться. Прискорбный факт, который Эрин больше не может игнорировать.

Его будут ждать. Это он знает так же ясно, как то, что Арман не одобрит его идею. Он бы предпочёл, чтобы Эрин остался здесь, и дело вовсе не в родственных чувствах. Да и родства того… даже по фейским меркам — капля крови на пинту. Просто у него есть то, что старый убийца непременно захотел бы себе. Если бы знал. Но он может лишь подозревать: Эрин благодарен дражайшему дяде за всё, что тот для него сделал, однако откровенничать с ним не спешил. Лучше жить свободным в крошечной мансардной комнатушке, чем поселиться в хоромах, которые непременно станут золотой клеткой.

А потому он молчал о своём дурном даре, лишь в затуманенном рассудке ляпая всякие глупости, на которых его не поймали разве что чудом. Или просто держали за психа, что, конечно, обидно, но очень удобно.

Первым по лестнице припустил, разумеется, Бальтазар. Он уже давно не пугал своим видом ни соседей, ни старую ключницу, которая самого Эрину отчего-то не выносила на дух, но зато исправно подкармливала его жуткого пса. Это изрядно смешило — Бальтазар от домашнего пёсика, которого нужно подкармливать курочкой со стола, далёк так же, как Эрин от чистокровных фейри. И уж точно может раздобыть себе еду куда сытнее, чем крохотная куриная ножка. И даже поделиться добычей со своим непутёвым хозяином, коим наверняка считал Эрина.

Собственно, делился не раз, во времена давние, ещё до Аэльбрана. Тёмные времена, страшные для малолетнего полукровки-неумехи, коим он тогда был.

А грядут ещё темнее. Уж ему ли не знать.

— Эй, Арман, тут твой малахольный явился, — заорал во всю лужёную глотку здоровяк Видьен, стоило только Эрину войти в «Белую лозу». — Встречай племянничка! Как жизнь, красотуля?

— Пока жив.

Он с трудом, но всё же стряхнул с плеча тяжёлую руку и прошёл к стойке.

Здоровяк ему на самом деле нравился — по сравнению с некоторыми обитателями «Белой лозы» он всё равно что послушник Пресветлой. Ключевое — «по сравнению». Эрин мог себе представить, сколько крови на его ручищах, потому любые поползновения в свою сторону пресекал на корню. Иллюзий относительно ассасинов он не питал ровно с того дня, как повстречался с Арманом. И прослушал длинную, по-отечески воспитательную речь о том, почему ни с одним из постоянных посетителей «Белой лозы» не стоит иметь дел.

— Собрался куда-то? — поинтересовался Арман, сняв окованные бронзой очки с несколькими лезвиями — вихрастый рыжий паренёк только с виду мог сойти за мальчика-служку, на деле же…

На деле главе Гильдии убийц уже давным-давно перемахнуло за сотню, а артефакты, которые он создаёт на досуге, исправно служат половине известных на весь Эрмегар убийц. А ещё Арман каким-то неведомым образом умудряется заставить говорить правду, как бы ни хотелось умолчать или скрыть то, о чём говорить не стоит. Эрин привык и давно научился держать язык за зубами, но откровенно врать отчего-то перехотел вмиг.

Пусть будет полуправда. Она всегда работает.

— Тьма собирается на западе, — отозвался он. Подставил стакан, дождался, пока подавальщик — настоящий, не Арман — плеснёт ему виски. Дешёвого, горького и жутко крепкого.

— А, опять эта твоя придурь. Ну хоть не соскучился по матушке, а то я уж собрался в тебе разочаровываться.

— Ты во мне и разочаровался, — напомнил Эрин.

— Иметь в родне благого фейри — то ещё разочарование. К делу не пристроить и поговорить не о чем. Но родня, что уж тут, пришлось терпеть.

— Серьёзно? И даже не будешь по мне скучать, дядюшка?

— Не особо, — ответствовал Арман скучающе, наморщив свой длинный веснушчатый нос. — Отговаривать тоже не буду: ты у нас мальчик взрослый, волен искать любых неприятностей на свой малахольный зад. Кстати о неприятностях, загляни там на огонёк к Найри-ши, передай этому засранцу приветик, горячий, как зима в Солхельме.

Эрин лишь головой покачал. Спустя восемь лет он узнал этого древнего ворчуна достаточно хорошо, чтобы за его едкими поддёвками разобрать истинный посыл: меня, мол, в Синтаре не будет, зато мой приятель Найри со своими головорезами тебя в обиду не даст.

— Сам передать не хочешь?

— Вот уж вряд ли! Моим старым костям западной сырости хватило на всю мою бесконечно долгую жизнь, — Арман выразительно передёрнулся и снова водрузил на нос очки. — Ещё не передумал, нет? Ну ладно, твои проблемы. Как устроишься, пришли мне красивую открыточку с Неметоном.

— Непременно.

«Если Неметон к тому времени будет существовать», — подумал Эрин.

Но вместо того, чтобы озвучить шальную мысль, он махом опрокинул в себя оставшийся виски и, коротко кивнув на прощание Арману, вышел из «Белой лозы».

Есть в отъездах что-то невероятно грустное. Даже если покидаешь так и не полюбившийся город, людей, которых и не знал толком. И направляешься туда, где тебя попросту некому ждать.

Кроме тьмы, которую ты видишь в своих снах. Она сгущается, несёт с собой запах соли и моря. Не такого, как в Аэльбране, совсем иного — холодного, разбивающегося волнами о крутые скалы промозглого запада. Тьмы, в которой отчётливо различимо уже ставшее почти родным лицо…

— Эй, красотуля, ты куда такой красивый да один? — сально усмехнулся стражник, замерший подле портала. — Может, дождешься конца моей смены, провожу куда захочешь. Пару раз.

Эрин с трудом подавил желание закатить глаза. Ох уж эта тяга людишек ко всему, что отличается от них хоть чем-то! Будь то магия или неправильная форма ушей.

— Кто сказал, что я один? — ухмыльнулся он и коротко свистнул, подзывая скрывшегося где-то в кустах Бальтазара. Небось опять вообразил себя обычной собакой и решил напоследок погонять аэльбранских кошек.

Адский пёс появился рядом тут же, словно вырос из тени, глухо рыкнул — мол, вот он я, чего звал? И, переглянувшись с Эрином, зыркнул на разохотившегося до фейской красы стражника.

Впечатление произвёл — ничего не скажешь. Слухами Аэльбран, конечно, полнится, и за эти годы много кто успел полюбоваться жуткой статью длинноногого чёрного пса со светящимися инфернальной зеленью глазами. Да то ли до несчастного стражника эти слухи не дошли, то ли его перевели сюда совсем недавно (не иначе как в наказание), но в лице он поменялся знатно. Будто призрака увидел или прямо на глазах восставшую нежить, которая вознамерилась сожрать его с костями.

Ну да, фейри в компании грима — совсем не то же самое, что полукровная фейка-одиночка.

— За псину — доплата! Двадцать серебром в пределах города, золотой — за межгород! — наконец, не иначе как чудом справившись с собой, пискнул стражник. — Куда?

— Домой, — бросил Эрин. И, прихватив Бальтазара за шипастый ошейник, чтобы вместе с псом войти в портал, добавил: — В Синтар.