5

Руки потянулись к блузке и, расстегнув одну пуговичку, снова опустились вдоль тела. Опустила голову, боясь показать стоящие в глазах слезы. Как же стыдно. Зачем я только согласилась?

— Алёна, ну ты чего? — парень, казалось, сначала не понял, в чем дело.

Я повернулась к нему спиной и уже сделала шаг к дверям. Пересидеть на кухне не самая гениальная мысль, но какая есть.

— Ты чего, ни разу не с кем не спала? — меня поймали в объятия.

Отрицательно покачала головой, не в силах произнести это вслух.

— Всё хорошо, слышишь. Я раздену тебя сам. Обещаю, что мы не будем торопиться. Повернись ко мне, пожалуйста.

Тело как будто стало деревянным и не слушалось, но я пересилила себя и повернулась. Снова столкнулась с его взглядом и тут же зажмурилась: стало ещё страшнее. Тем временем его проворные пальчики меня раздевали, кажется, от того, что я этого не вижу, гораздо легче.

— Не нужно так бояться, в этом нет ничего страшного, — меня подхватили на руки и понесли к кровати.

Выпитые две стопки водки вопреки ожиданиям расслабиться не помогали, но ласковые слова делали своё дело, медленно проникая в сознание. Руки дрожали, и я прикоснулась холодными пальцами к его груди. Вдруг показалось, что если я буду делать как тогда, то станет легче и не ошиблась. Мишины руки и губы порхали по всему моему телу, не уставая возбуждать. Я пыталась отдавать ему ласки, копируя то, что он делает со мной. Музыка, звучащая в соседней комнате, перемежалась нашими тихими стонами. В какой-то момент я почувствовала, как раздвинули мои ноги. Зажмурилась ещё сильнее. Если ты этого не видишь, то, как бы, ничего и нет. Но не видеть это одно, а вот не чувствовать — это дело другое, совсем нереальное. В панике попыталась его оттолкнуть. Было очень больно, и возбуждение как рукой сняло. Мне не дали отстраниться, заглушив крик поцелуем. Пару секунд Миша прислушивался к моему неровному дыханию, давая привыкнуть, а потом начал двигаться. Острая боль ушла, но тупая осталась. Молча терпела, борясь со слезами, готовыми оросить щеки. А из соседней комнаты доносился пронзительный голос Тани Булановой: «Здесь кончается, здесь кончается, здесь кончается синее море».

Оттирала капельки крови на ногах и сперму на животе, как будто собственный позор. Не волновало даже то, что в кране холодная вода. Сейчас первоочередной задачей стало смыть следы своего «преступления». Это то чувство когда тебе чуть ли не с детства вдалбливают, что до свадьбы нужно дотерпеть, а ты плюёшь на всё это и только потом думаешь о последствиях. Может быть, в больших городах всё теперь по-другому, но не у нас. Соседи узнают, будут презрительно шептаться за спиной. Хотя кто расскажет? Миша не станет кричать о своих подвигах на каждом шагу.

Потихоньку выбралась на кухню. Миша нервно курил в открытое окно.

— Только не говори, что я теперь на тебе жениться должен, — произнес не оборачиваясь.

— Не буду, — промямлила, готовая снова заплакать.

— Вот только реветь не надо, куколка, — окурок полетел за окно.

Я села за стол и попыталась успокоиться. Положение спасли друзья. Они с шумом ворвались в помещение. Я кивнула головой на немой вопрос в глазах подруги, подтверждая, что всё было. Ксюша села рядом и ободряюще погладила мое бедро под столом.

— Мальчики, наливайте. Только я сижу рядом с Алёнкой, — весело прощебетала она, правильно расценив моё состояние.

Двери открыла Тамара. Было воскресенье, и она находилась дома. Я прошла в комнату. Ребята тоже были в полном составе и пили чай, сидя на диване. Поздоровалась с ними, присев на стул. Наблюдала, как молодая женщина собирает сына на прогулку.

— На разведку нужно сходить. Ночью пойдем на работу, — сказал Миша.

— Я с тобой, — тут же отозвался Гарик.

— Нет, вы с Зайцем дома на хозяйстве. Возьму с собой куколку. Вы со мной уже примелькались, а она хорошей ширмой будет, — заявил Магик.

— Во даёт, дочку ментяры на дело берет! — удивился Андрей.

— Ты что думаешь, она нас сдаст? — спокойно спросил Миха.

— Нет, если раньше не сдала, то теперь не сдаст. С одной кастрюли ворованное с нами хлебала. Просто странно это всё.

— Андрюха, то, что мы с тобой постоянно появляемся в одном и том же месте, а потом там кража происходит, вот это странно. А сейчас я выйду со своей девушкой погулять по городу, и ничего такого в этом нет.

Миша, не стесняясь, снял домашние штаны и майку, напялив брюки и рубашку. Переодевшись, он махнул головой, показывая на выход. Молча пошла следом за ним. Я прекрасно понимала, что становлюсь соучастницей преступления, но решающим фактором в споре с совестью стало то, что ребята меня кормят. А ещё я знала: никто из них меня никогда не выдаст, и эта прогулка навсегда останется только свиданием с парнем.

— Пойдем в сторону кинотеатра дворами. Зайдём, глянем, какие фильмы сейчас идут. В обратный путь двинем по проспекту. Идешь как ни в чём не бывало. У нас с тобой свидание, правда, куколка? — сказал Райко, выйдя во двор.

— Я поняла, — ответила смущённо.

— Хочешь, расскажу что-нибудь о себе?

— Давай.

— Отца в шахте покалечило, долго после этого он не прожил. Мне тогда четырнадцать было, и я два года ухаживал за ним лежачим. Мать нашла другого мужика и дома появлялась редко. Жили на пенсию отца, а когда он умер, мне до восемнадцати платили по потере кормильца. Как только батю похоронили, маман окончательно перебралась к своему любовнику. Я в квартире один остался. Приходила иногда, хлеба приносила, но я не жалуюсь. Сам тогда сказал, чтобы уходила сама, а меня в покое оставила. Потом армия. Вернулся, а страны нет, всё наперекосяк. Работы тоже нет. Мать сказала: «Самим тяжко, выкручивайся как хочешь». Ходил голодный, но гордый, тут-то меня сосед и заприметил. Я ключи дома забыл, а замок захлопнулся. Стою, открываю булавкой, а он сзади наблюдает. Открыть получилось на раз, всегда так было. Сосед к себе пригласил и сказал, что у меня талант замки вскрывать. Дай мне пару минут на замок глянуть, и я знаю, как и чем его вскрыть.

Так вот какая криминальная профессия у Магика?! Я подозревала, конечно, что-то подобное, но от его рассказа, если честно, была в шоке. В моём окружении никогда не было богатых людей, но и вот таких, которые бросают больного мужа на малолетнего сына, тоже. Миша рассказывал что-то ещё, пока мы дворами подбирались к кинотеатру. Было интересно окунуться в его жизнь. До этого момента он никогда не откровенничал со мной. Наконец дома закончились и начались гаражи, а за ними — наша цель. Хотя я прекрасно понимала, что цель вовсе не сходить в кино.

— Теперь иди медленно и разговаривай со мной. Ну, давай рассказывай что-то, — велел он.

Я принялась щебетать про школу и одноклассников, пока Миша украдкой осматривал двери гаражей.

— Стой. Встань ко мне лицом и болтай не тормози, — последовал тихий приказ.

Я сделала, как он велел, а парень смотрел мне за спину поверх плеча. Со стороны домов показался прохожий, и Миха тут же притянул меня к себе и обнял. Одинокий путник оказался мужчиной. Он похабно улыбнулся при виде нас и спокойно прошёл мимо.

— Так, теперь в киношку живо! Делаем вид, что изучаем репертуар, — Миша схватил меня под руку и поволок прочь из этого места.

Мы зашли в двухэтажное здание и немного постояли у афиши. Затем парень снова взял меня под ручку и повел к дому широким проспектом.

Когда мы зашли в квартиру, Гарик с Зайчонком вопросительно взглянули на нас.

— Замок винтовой. Нужна железная трубка миллиметров двадцать. Гарик, у нас есть такие метчик и плашка?

— Должны быть, а трубку где брать?

— Можно по улице пройтись, на помойках поискать, — вскочил Вася.

— Сядь, не суетись! Видишь у Томки карниз железный, он от стены до стены. Сантиметров двадцать отпилим, как раз будет.

Миша встал на стул и со своим большим ростом легко достал до карниза.

— По размеру самое то, тащите инструмент. Андрей, ты пилишь. Резьбу сам нарежу, как мне надо, — Миша спрыгнул на пол. — Ночью идём на работу.

Со стороны кухни прибежала Тамара и, всплеснув руками, крикнула:

— Это кто тут мой карниз портить собрался?!

Магик медленной походкой приблизился к ней, улыбаясь.

— Томочка, солнышко, мы отпилим совсем чуточку. Эта железяка будет как раз по окну, и твоя любимая шторка не пострадает, — елейным голоском проговорил он.

— Это варварство, Миша! — возмутилась она.

— Это так нужно, для дела, — возразил он.

— А, делайте что хотите, только сына мне не смейте будить — женщина махнула рукой и скрылась за шифоньером.

Я увидела, что она подошла к спящему в кроватке Игорьку и с печальным лицом склонилась над ним.

— Завтра митинг будет у акимата. Нам директриса объявила, чтобы приходили, кто может.

— Мы посидим с мальцом, если нужно, а ты сходи, — отозвался Вася.

— Пойдем вместе, Алёна? — она посмотрела на меня жалобно.

— Конечно, только скажи во сколько.

Акимат, четырёхэтажное кирпичное здание бывшего горкома комсомола. Когда-то мне тут вручали паспорт и комсомольский билет. Теперь здесь обитал чиновничий аппарат города. Это здание помнит многое, даже развивающийся немецкий флаг на своей крыше. Не настоящий, конечно, самодельный. Ребят, которые во времена перестройки это сделали, посадили в тюрьму. Об этом случае гудела вся наша школа, ведь один из них учился у нас. Мы с Тамарой подошли к главному зданию нашего города и увидели толпу с плакатами. Толпа кричала: «Выходите, суки, мы вас вместо хлеба жрать будем!» Пенсионеры орали: «Отдайте нашу пенсию, гады!» Один мужчина вышел вперёд, и его голос разнёсся над толпой: «Дождёмся, пока эта падаль выйдет из здания, и наваляем им тумаков!» Возбуждённый народ даже не подумал, что у здания есть черный ход. Туда подали машину, и глава города с замом уехали, но не далеко. Рядом стоял дом культуры с балконом. Мы увидели, как автомобиль подъехал к нему и остановился. Люди ринулись туда, но периметр здания уже оцепила милиция, не давая прорваться внутрь. На балконе техники налаживали аппаратуру, ставили микрофон и большие колонки. Через несколько минут на балконе появился глава города. Упитанная самодовольная рожа с большим брюшком. По сравнению с голодной измождённой толпой этот человек смотрелся как насмешка над всеми нами. Конечно, он-то небось не голодает. Вон пузо какое отрастил.

— Я приветствую жителей города и, как видите, не прячусь, а вышел поговорить! — крикнул толстяк в микрофон.

— Что нам твои разговоры! Нам хлеба не на что купить!

— Где моя пенсия?!

— Почему зарплату не выдают?!

Люди перекрикивали друг друга, создавая какофонию звуков. Мы с подругой стояли в самом конце и в гущу народа лезть боялись.

— Товарищи, выдача пенсий и зарплат зависит не от меня! Все сейчас так живут не только мы. Столица не присылает денег в регион! Что я могу?! Я человек маленький! Потерпите ещё немного! — раздалось из динамиков.

— Сколько ещё терпеть!

— Детей наших ты будешь кормить!

— У меня сосед одинокий пенсионер вчера от голода умер!

Люди потрясали кулаками. Некоторые орали непристойности и грозили правительству города всеми карами небесными. Кто-то не боясь сыпал проклятьями на головы зарвавшихся чинуш.

— Расходитесь, граждане! Обещаю, завтра опять пошлю запрос в правительство страны! Будет вам пенсия в ближайшее время! — увещевал толстопуз.

Потом сказали, что принято решение списывать долги по коммунальным услугам в счёт зарплаты. Нужна только справка с работы о сумме заработка на сегодняшний день. Обещали всё так же под зарплату возить продукты на предприятия. Это было бы, конечно, хорошо, если бы не одно «но». Если в магазине один килограмм колбасы стоил двести тенге, под зарплату та же самая колбаса стоила четыреста. На иные продукты вообще цена была в четыре раза выше. Всё знали, что кто-то наживается на бедах людей, но поделать ничего не могли. Многие и так потеряли при обмене валюты, когда за пятьсот рублей дали всего один тенге.

От совсем не радужных мыслей и крика разболелась голова. Я предложила Тамаре уйти, полагая, что ничего нового мы больше не услышим. Понурив головы, побрели домой. Говорить не хотелось, каждая думала о своём.

Как обычно, гуляем с друзьями. Миша всё время старается меня обнять, а я уворачиваюсь. Не хочу ходить по улицам в обнимку, мне, в отличие от него, стыдно. Зачем показывать на людях, что мы пара? Вдруг кто-то из знакомых увидит и начнет шептаться за спиной? В очередной раз отстранившись от объятий, я пошла рядом. Миша недовольно глянул на меня, но промолчал. Мы пришли на место, где ребята обычно курили. Это был дальний уголок больничного городка, окруженный деревьями. В этом месте мало кто ходил и можно было посидеть на трубах теплотрассы, пролегающей по земле.

— Друзья, погуляйте пару минут, мне с Алёнкой поговорить надо, — вдруг заявил Миша с серьёзным видом.

Я присела на трубу, поежившись от его взгляда.

— Миша, если ты её обидишь, я тебя прибью, — нахмурилась Ксения.

— Ксюха, я её когда-то обижал? Мне просто с ней нужно поговорить, — с нажимом произнес парень.

Подруга пожала плечами и, схватив Артёма за руку, пошла по тропинке.

Михаил снова повернулся ко мне, вставая так близко, что его ноги почти соприкоснулись с моими коленями. Было неуютно от того, что он нависал надо мной, как коршун. Хотелось вскочить на ноги и убежать, но это было бы глупостью.

— Алёна, я не пойму, ты что, меня стесняешься? — начал парень.

— С чего ты взял, вовсе нет, — промямлила я.

— Да?! Тогда почему каждый раз как я хочу тебя обнять или пойти гулять, держась за руки, ты отстраняешься?!

— Вовсе не обязательно ходить по городу в обнимку, — буркнула под нос.

— Куколка, то, что между нами было, вовсе не стыдно. Что плохого в том, что двое хотят друг друга в постели? Мне нужна женщина, а не вечно краснеющая особа при одном только слове секс. Я понимаю тяжёлые моменты в жизни, Яр и всё такое, но ты уже женщина.

В глазах блеснули слёзы. Моему парню нужна женщина. А я, значит, недостаточно делаю для того, чтобы ей быть? Но мне никто не объяснил, как это — быть женщиной. Что можно понять, когда мы переспали всего один раз.

— Я больше не буду. Постараюсь сделать, как ты хочешь, — я изо всех сил сдерживала слезы.

— Хорошо, ловлю тебя на слове, — слегка раздражённо говорит он.

Я вижу, как по тропинке возвращаются наши друзья. Ксюша сразу подбегает, увидев моё выражение лица, и гневно выдаёт:

— Миха, я так и знала, что ты её обидишь!

— Я её не обижал, мы просто поговорили, — возразил парень.

— Правда, Ксюш, мы разговаривали, и всё, — поддакнула я.

Подруга покачала головой, давая понять, что не верит мне, но больше не поднимала этот вопрос.

— Миха, я курнуть принес, — Артём достал из кармана что-то белое и развернул.

— Красава, Тёмик! Держи беломорину и смешай с табаком, так надольше хватит, — Райко протянул другу папиросу.

После нехитрых манипуляций Бойко затянулся папироской и выдохнул терпко пахнущий дым.

— Будешь? — протянул её своей девушке.

— Попробую.

Она вздохнула и закашлялась.

— Ха, это тебе не прима. Это круче, — засмеялся он.

Следом закурил Магик, а потом протянул мне.

— Сдурел?! Я же не курю! — возмутилась я.

— Совсем забыл, — сказал на выдохе, и меня обдало сизым дымом.

Хотелось высказаться по поводу того, что нельзя курить всякую дрянь. Но тогда я буду выглядеть как «пила истеричка». Да и потом, не думаю, что его волнует моё мнение насчёт этого. Уже заметила: мой парень всегда делает, что хочет и как хочет. Вот и сейчас он не спрашивал, а просто констатировал факт.

— Вечером к тебе до утра. Ребята, мы вас приглашаем, если хотите.

— А бухло? — оживился Артём.

— Купим, у меня сегодня шуршит в кармане. Немного, но на пузырь хватит