1

Мои щеки горят так, что можно обжечь ладони.

Внутри плещет стыд таким пламенем, что ничем не погасить. Если бы не обстоятельства, в которых я оказалась, то вовек бы не пошла на такое.

В полумраке роскошной спальни, где постель занимает большую часть, я стою и смотрю на себя в зеркало. Кожа настолько белая, что впору подумать, что вот-вот упаду в обморок. На её фоне особо ярко горят рубины, яркие и баснословно дорогие. Они оттеняют мои длинные вьющиеся волосы цвета рыжего солнца.

Я бы ни за что такое не надела, но мне не оставили выбора.

Провожу пальцами по камням, спускающимся с шеи, под грудью, на талии и бёдрах. У тех, кто любит БДСМ, есть кожаные портупеи из ремешков, которые они надевают во время сексуальных игр.

На мне тоже портупея… но не из кожи, а из чистейших рубинов. Боюсь даже предположить, сколько это может стоить.

Слышу тихий щелчок, внутри все сжимается. Это уже он? Он?

Гоню прочь испуганные мысли, стараюсь не думать о том, что произойдет дальше. Ведь именно за этим я сюда и пришла. Внушительная сумма уже лежит на моем счету, пришло время её отработать.

Остается только молиться, чтобы он оказался не извращенцем и не садистом. Этого я не выдержу.

«Выдержишь, Катя, выдержишь», – шепчет внутренний голос.

Стою в напряжении, готова выбежать трусливым зайцем и спрятаться так, чтобы не нашли. Только вот бежать совсем некуда.

Делаю рваный вдох, приказываю себе не смущаться. Нельзя так.

Жду, что сейчас откроется дверь и войдет тот, кто меня купил. Но… только тишина. А потом слышится смешок. Мужской. С хрипотцой, от которой по спине бежит холодок.

– Какая красивая девочка, – произносит он, и я дрожу, не зная, чего знать дальше. – Смотрел бы на тебя и смотрел.

Язык онемел. Он любит только смотреть?

Мысли начали метаться как сумасшедшие. А вдруг он из этих… Любителей давать жуткие указания, но не прикасаться? Чтобы сделала сама все. Тогда и не привлечешь за что-то.

Я тут же одергиваю себя. Катя, прекрати истерику. Это всего лишь рассказы Инки, которая настращала меня перед походом в этот клуб. Она изо всех сил пыталась отговорить меня от такого шага, даже хотела уговорить своего любовника одолжить мне денег. Однако я не согласилась, потому что прекрасно понимала, что не смогу их вернуть.

Буквально кожей чувствую, как меня рассматриваю. Жадно. Голодно. В едином порыве стиснуть и затрахать до изнеможения, а то и хуже… Он смотрит на меня через камеру, только вот совершенно непонятно, где именно эта камера.

– Какую музыку ты любишь? – снова звучит его голос.

Я теряюсь. Понимаю, что не знаю, какой дать ответ. Это что, свидание?

– Я… – Голос предательски срывается на некрасивый шёпот.

– Да-да, куколка, ты.

От этого обращения хочется ощетиниться и прыгнуть рассерженной кошкой. Терпеть не могу такой снисходительности. Но сейчас я вынуждена улыбаться.

– Я люблю музыку… прошлого века, – нахожусь наконец-то с ответом. – Красивые мелодии, приятные голоса, хо… хорошую лирику.

Понимаю, что говорю уже не пойми что. Но вроде бы ответ подходит к заданному вопросу. Некоторое время ничего не происходит, но потом в комнату проникают завораживающие звуки. Такие… мягкие, приятные, зовущие.

Хочется прикрыть глаза, обнять себя руками и начать двигаться. Сладкий звук саксофона с едва уловимой горечью уводит в мир, где нет неприятностей, боли и страха. Где можно позабыть обо всем на свете.

– Да, куколка, именно так… – слышу я его шёпот. – Станцуй для меня. Заставь на тебя смотреть.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не сказать что-то резкое, но только прикусываю нижнюю губу. Главное, не до крови. Иначе могут сказать что-то нехорошее.

И да, надо расслабиться. Не думать ни о чем. Просто двигаться под мелодию, просто слиться с ней.

Шумно выдохнув, я медленно подняла руки и качнула бёдрами.