Подари мне сердце

Максим

День не задался буквально с утра. Сначала позвонили из Архангельска и сказали, что вылет груза задерживается на неопределённое время. У них началась сильная метель и все вылеты отменили. Потом ещё позвонил отец и настоятельно просил приехать вечером. Ну, как просил, проще говоря, орал в трубку. К слову, с отцом у нас всю жизнь были натянутые отношения. Он всегда был властным и требовательным, а я вечно себе на уме. Его это очень бесило. Особенно, когда в пятнадцать лет я совсем перестал ему подчиняться. Сейчас мне двадцать пять, а папа всё так же пытается прогнуть меня под себя. Я должен, как послушная марионетка, делать только то, что нужно ему. В данный момент жениться на Стелле, дочери его компаньона. Кстати, девица оправдывала своё имя, высокая, тощая, с короткой стрижкой. Она имела невыносимый, ревнивый характер и дурную манеру, носить высокие каблуки. Почему дурную? Потому что когда она на них вставала, то была выше меня ростом сантиметров на пять, а я, нужно признать, до метра восьмидесяти сантиметров вымахал. Как только липучка узнала, что мы якобы жених и невеста, то стала буквально преследовать меня. Её даже не смущает моя внешность, для неё, наверное, самое важное в жизни это бабло. Я был бы вполне симпатичным человеком, если бы не шрам на лице. Он идёт от середины лба, а потом через переносицу и щёку, достигает края подбородка. Самое поганое, что по каким-то причинам нельзя убрать эту жуть, я не разбираюсь во врачебной терминологии. Из размышлений вывел голос секретаря по селектору.

— Максим Сергеевич, к вам Стелла Куницына.

— Пусть проходит, Леночка.

Как же, попробуй, её не пусти. Она же мне весь офис разнесёт, но доберётся до желаемого. Стелла вплыла в кабинет, цокая шпильками по паркету. Я невольно сморщился. Фу, опять она оделась в надежде меня соблазнить. Но в таком наряде девица вызывала стойкую ассоциацию со словом «шлюха». Её блестящее белое платье с глубоким декольте едва прикрывало тощую задницу. Тьфу ты, анорексичка чёртова! Облокотился о стол, положив руки в карманы. Стелла оглядела меня с ног до головы.

— Привет, ты не мог бы не кривиться, а-то мне стало не по себе, — возмутилась она.

— Не нравится моё лицо, чего тогда ходишь сюда? — попытался сказать, как можно более спокойно.

Она, виляя пятой точкой, подошла ко мне и обняла за шею.

— Максик, мне всё в тебе нравится. Но тебе не кажется, что жених, должен быть более вежлив со своей невестой, — укоризненно бросила Стелла.

Я даже не сделал попытки её обнять, руки так и остались в карманах.

— Мне кажется, что я не давал согласия ни на помолвку, ни на брак. Это блажь моего папаши. Ему нужно, пусть на тебе и женится. А ещё, я тысячу раз говорил, не называть меня Максиком! Зачем пришла?! — сказал ледяным тоном.

— Твой папа устраивает для нас ужин. Будут мои родители и….

— И не будет меня, — резко перебил я, — Извини, но этот цирк не требует моего присутствия.

Я убрал её руки со своих плеч и отстранился. Девица картинно надула губы. Вызывать жалость к себе Стелла умеет мастерски. Родителями вообще как дрессированными собачками манипулирует. Только девушка крупно просчиталась. На меня это не действует.

— Прости, Стелла, но у меня совещание, — нажал на кнопку селектора, — Лена, начальники отделов собрались?

— Да, Максим Сергеевич, все в комнате для переговоров.

— Сволочь ты, Максим, — брюнетка ткнула меня в грудь, — Тебе до всего есть дело, кроме меня!

— А кто ты мне такая, чтобы до тебя было дело? Пойди, предложи себя кому-то другому, — хмыкнул я, открывая дверь.

Уже выходя, услышал, как разбилась дешёвая статуэтка, стоящая на столе, больше разбивать было нечего. Плевать, я даже не обернулся. Но как же меня бесит эта назойливая девица, со своей глупой ревностью. Однажды орала, что я, наверное, трахаю секретаршу, раз её не хочу. Я, было хотел рявкнуть, что трахаю парней, но вовремя осекся. Не готов я ещё к каминг-ауту.

Всё совещание, в кармане противно вибрировал телефон, поставленный на беззвучный режим. Я даже трубку брать не стал. Названивал отец, наверняка эта курица нажаловалась.

— Что со сметой, Павел Анатольевич. Вы просчитали, во сколько нам обойдётся перенос головного офиса в Питер? — спросил вежливо, нельзя отвлекаться от работы.

— Да, всё здесь, — главный бухгалтер протянул флешку.

Я принял маленький прямоугольник из рук седовласого мужчины и увидел понурые лица за столом.

— Не переживайте. Даже если я решу обосноваться в Питере, то в Москве будет филиал. Без работы вы не останетесь, уверяю вас. А теперь все свободны, спасибо за работу.

Сотрудники заметно повеселели. Конечно, перспектива потери работы никого не радовала. Люди стали расходиться, а я встал у окна и, наконец, взял в руки, в десятый раз, зашедшийся в истерике телефон.

— Ну, что ещё? — буркнул нервно.

— Какого хрена я узнаю не от тебя, о том, что ты не приедешь на ужин! И вообще, что ты себе позволяешь, щенок, не отвечать на мои звонки! — рявкнул отец.

— Щенок давно уже вырос, если ты не заметил, папа. Я не собираюсь участвовать в этом дурдоме, под названием свадьба, — постарался не ответить большей грубостью.

— Я уже обещал, и если ты не согласишься, наследства не получишь! — заорал Сергей.

— Ты обещал, родной, не я. Сам выкручивайся, а мне пофиг на твоё наследство, — я сбросил вызов.

Действительно, мне хватит с лихвой и своего бизнеса. Жить есть на что, а там видно будет. Конечно, отец может дойти до крайности, и попытаться, надавить на меня через бизнес, но у него силёнок не хватит. Во-первых — у нас разные сферы деятельности. Во-вторых — я нашёл способ, как себя обезопасить, причём довольно давно. Мои способности обнаружились ещё в раннем детстве. Мама говорила, что я уже в год разговаривал без всяких проблем. В четыре года читал по слогам, а в пять мог бегло читать, как взрослый. Неудивительно, что когда, наконец, меня отправили в школу, я скучал на уроках. Зачем было слушать монотонное зудение училки? Вместо этого я сидел со скучающим видом и зевал, глядя в окно.

— Воронцов, тебе не интересно на моем уроке? — спросила учительница.

— Задайте мне задачу на умножение. Только числа двузначные, — сказал я.

— Двадцать шесть умножить на сорок восемь, — победно улыбнулась она.

—Одна тысяча двести сорок восемь, — подумав пару секунд, ответил я.

Венера Игоревна взялась за калькулятор, а потом стояла, разинув рот.

— Ну, и как вы думаете, интересно мне на ваших уроках или нет? — хмыкнул я.

И вот, представляете себе картину, мне четырнадцать лет, а я уже заканчиваю одиннадцатый класс. Разумеется, одноклассники меня не любили. Как же, заучка вундеркинд, его надо обидеть, дать подзатыльник. Однажды, во дворе школы на меня напали хулиганы и толкнули. Я упал лицом на стройматериалы, привезенные для ремонта, и раскроил лицо. С тех пор поставил себе цель, научиться защищаться. Школа айкидо, потом армия, назло отцу. До армии успел закончить экономический факультет. После того, как благополучно отслужил год, поступил на юридический факультет заочно, и занялся своим делом. Хорошо, что у руля нашего семейного бизнеса ещё стоял дед. Он выделил денег, не жалея. Отец бы точно не дал, заставив быть его вечным замом. Снова отвлёк звонок телефона. Мама. Отлично, теперь она начнёт меня уговаривать. Я представляю, какой дурдом начнётся, когда я объявлю, о переезде в Питер. Хотя, я ещё не решил окончательно.

Валентин

Сижу, уткнувшись в книгу. А что ещё делать? Телевизор смотреть не хочется. Нам показывают только те каналы, которые нужно. Например, детские, или про природу и животных. Но, несмотря на это, мы всё-таки знаем, что в мире есть компьютер и мобильный телефон. Только я, например, как и мои друзья, видели их только по телеку. Нас держат в двухэтажном особняке, окружённом большим забором с колючей проволокой. Говорят, что это семейный детский дом, но в это поверит только дурак. Во дворе охрана, а вокруг забора колышутся от ветра макушки сосен. Если меня спросить, как я сюда попал, то боюсь, что не отвечу. Нам всем здесь говорят одно и тоже, родители погибли.

— Опять с книжкой, Валя? — подошёл друг Генка.

— Не называй меня этим девчоночьим именем, — нахмурился я.

Генка пододвинул мои ноги и сел на кровать.

— У тебя через три дня день рождения. Восемнадцать лет это финиш. Тебя заберёт твой первый клиент. Если он будет мужчина, то иначе как Валя называть тебя не будет. Меня мой первый, звал меня Галя. По нашим рожам хрен поймёшь, что не баба.

— А как оно с мужчиной, — испуганным шёпотом спросил я.

— Хреново, больно и противно. Хотя Тарас утверждает, что ему в кайф.

— Не стану не с кем спать, сбегу, — промямлил, почти неслышно.

Друг наклонился и прошептал в ухо.

— Хочешь сбежать, не болтай больше никому. А вообще не сбежишь. Охрана прямо в квартиру доставляет, а потом на улице в тачке сидит и ждёт. А про маячок забыл? Он же под лопатку вшит, не вытащить самому. Пойду спать.

Гена поднялся и ушёл на свою кровать. Вскоре в комнате появились ещё двое. В каждой комнате были четыре кровати. На втором этаже спали подростки и юноши, на первом малышня. Иногда парней забирали, и они уже не возвращались. Что с ними стало, нам не говорили. Мы вообще ничего не знали о внешнем мире. Читать и писать научили, и-то хлеб. Единственное что нам вдалбливали с детства, что мы уникальные люди, андрогины. Наше предназначение в жизни, ублажать богатеньких дамочек и мужиков в постели. Мало кто в это верил, но многие смирились. Жить есть где, кормят вкусно, одевают прилично. Подумаешь нужно ноги раздвинуть, или наоборот, в зависимости от пола клиента. Я к большинству не относился. Лучше сбегу, или с балкона спрыгну. Закрыл глаза и пожелал себе первого клиента в высотке и чтобы обязательно балкон.

Утром как всегда проснулся в семь часов. Если я не встану с кровати, всё равно подойдут и выпихнут. Один раз так уже было. Тогда я больно стукнулся об пол. Наш надзиратель уже зачитывал, кто, где будет работать. Мне сегодня идти на кухню. Буду с другими парнями готовить еду для всех. Собственно, вести праздный образ жизни позволялось только малышне до десяти лет. С этого возраста начинались занятия и трудовая повинность. Радовало только одно, откуда-то привозили подержанные и рваные книги, и позволяли читать, в свободное время.

Медленно переставляя ноги, забрёл на кухню. Там уже крутились ребята.

— Слышал, Валентин, вчера Славку забрали и не привезли. Я случайно охрану подслушал. Кто-то его выкупил, — сказал Игорь, доставая картошку из шкафа.

— И что? Как по мне так лучше здесь. Не хочу быть рабом. Забыл свод правил? Хозяин имеет право на всё. Здесь я хотя бы на кровати сплю, а хозяин может и не разрешить, — произнес Антон.

— Замолкли, и принялись за работу! — рявкнул вошедший надзиратель, размахивая ремнём.

Всё стихло. На тяжёлую руку Тора нарываться никому не хотелось. Я принялся вместе с Игорем чистить картошку. Да, может Антон в чём-то и прав. Но я думаю, от хозяина легче сбежать. Мысли перескочили на то, что освободилась кровать. Значит, на второй этаж переведут парня с первого, и привезут новенького. Неожиданно что-то прогромыхало по полу. На кухню шаркающей походкой зашёл Миша. На ногах цепи соединённые с наручниками и ошейником. Футболка натянула грудь, выделяя её. С некоторых пор его пичкали таблетками, так, что у парня выросла настоящая грудь. Так пожелал клиент.

— Прощайся, не стой! — рявкнул охранник.

— Простите, ребята, если когда обидел, — промямлил Миша.

Мы хором пожелали ему удачи. Клиент его выкупил, значит, будет двое новеньких. Я с ужасом вспомнил. Что через три дня и меня в первый раз вывезут за периметр. Ну уж нет, лучше вены зубами перегрызть, или с балкона сигануть, чтобы уж наверняка.

Прожил эти три дня как в страшном сне. Постоянно снились ужасы и гадости. И вот я впервые выехал за периметр. Вёл себя так, как будто рад этому. Один парень брыкался и орал, что не поедет. Ему вкатили что-то в вену, а он затих. Мне позарез нужно, оставаться в трезвом уме и здравой памяти. Только тогда я смогу убежать, или покончить с собой. Потёр вспотевшие ладони. Фу, эти дебилы мне ногти накрасили ярко-красным лаком. А ещё лицо размалевали, как бабе. В остальном вроде всё нормально, обтягивающие джинсы и рубашка навыпуск. Сверху курточка, всё-таки декабрь месяц. Мой первый клиент оказался мужиком, но со своими жуткими клопами в голове. Мельком взглянул в окно, стекла тонированные, хотя дорогу нужно запоминать, но не для того чтобы вернуться обратно. Охрана, сидевшая по бокам от меня, скалила улыбки. Уроды конченные, ненавижу!

Наконец, показался город. Как далеко мы, оказывается, от города живём. Город это хорошо, здесь много высоток. Даже улыбнулся от этой мысли. Умереть не страшно, вот то, что тебе стукнуло восемнадцать, это действительно жуть. Не хочу быть…. Кстати, а как называется тот, кто спит со всеми подряд за деньги?

Свернули в один из дворов, сердце застучало сильнее. Мне сказали, что клиент живёт с женой в особняке, а квартиру снимает для утех. Нереально повезло, ещё и потому, что десятый этаж. Из машины меня не пришлось выволакивать, я взял себя в руки и вышел сам.

— Что-то он подозрительно тихий, — сказал один из бугаёв.

— Хрен с ним. Пошли быстрее, нас ждут, — ответил второй.

Поднялись на лифте, и охранник толкнул дверь. На пороге стоял мужичонка лет сорока, лысый, толстый и неказистый.

— Какая лапочка, — почти пропел он.

— Ты тоже, — улыбнулся я.

Мужик взял меня за руку и потянул на себя, я не стал сопротивляться. Нужно выждать момент, а потом действовать. Наблюдаю, как охрана закрыла дверь с той стороны. Дядька встрепенулся и пошёл закрывать дверь на ключ. Так, сейчас спрячет ключи подальше. Что потом делать? Неожиданно взгляд наткнулся на табурет, стоящий у стены. Сам не понял, как схватил его и ударил мужика по лысине. Тот свалился на пол, но, ни раны, ни крови не было. Табурет с мягким сиденьем, это и спасло урода. С трудом оттащил его от дверей. Дышит, это хорошо. Становится убийцей, вовсе не хотелось.

Опасливо вышел на площадку, прикрыв дверь. Внизу ждёт машина, туда нельзя. Посмотрел на потолок, чердак закрыт. Делать нечего, нужно спускаться. Пока ждал лифт, ко мне присоединилась милая старушка, с тяжёлой поклажей. Уверив, что я не вор, вызвался помочь бабушке. Из подъезда вышли бабушка и внук. Охранники не смотрели в нашу сторону, их отвлекла шумная пара на тротуаре. Но когда дошли до середины двора, меня заметил водитель и заорал в окно. Поставил сумки в снег, а потом побежал, петляя дворами. Когда обернулся, то увидел, что бугаи бегут за мной. Водила, наверное, поехал наперерез. Прибавил ходу, хотя дыхания уже не хватало. Какая-то арка в очередном дворе и я вылетаю к автостраде. Тротуар тут узкий, и меня по инерции выносит на дорогу. В ушах звенит визг тормозов, а потом тишина.

Максим

Давно хотел отдохнуть, замотался совсем. Наконец, удалось выкроить неделю отдыха. Зароюсь в своём коттедже, как в берлоге. Никого не хочу видеть. Пару раз за неделю звонил бывший. Пытался извиниться, говорил, что не может без меня. Я его послал туда, где он был неделю назад. Стоило уехать на два дня из города, как он изменил мне. А может и раньше изменял, просто я не знаю об этом. Мой любовник, должен быть только моим и это не обсуждается. Паршивец стал угрожать, что всём обо мне расскажет.

— Валяй, мне только на руку. Папочка со свадьбой хотя бы отстанет, — хмыкнул я.

Уверен, он больше не хочет ничего болтать. Тронул маятник Ньютона из пяти шариков, стоящий на столе. Люблю этот звук. Как ни странно, он помогает сосредоточиться. Что ж, пора выходить из офиса.

— Володя, я выхожу, — сказал водителю по рации.

— Ждём, Максим Сергеевич, — тут же прохрипела трубка.

Попрощался с Леночкой, и спустился на лифте. На парковке ждала охрана, и услужливо открытый салон автомобиля. Как всегда забрался на заднее сиденье, расслабленно улыбнувшись.

— Поехали, Володя, — мягко хлопнул дверью.

Мой водитель больше походил на спецназовца, чем на обычного извозчика. Литые мышцы, высокий рост, всегда строгое выражение лица. По сути, он был моим охранником, кроме тех четверых, что ехали сзади в чёрном джипе. С удовольствием бы от них избавился, устроив на другую работу, но по статусу положено. Ох уж мне это статусность, надоело до блевотины, но никуда от неё не денешься. Глянул на часы, по сути, в восемь вечера не должно быть много пробок, а значит, до дома доберусь быстро. Володя уже выехал из центра города и вдруг у одного из домов, резко затормозил.

— Бля, только этого не хватало! — заорал, выскакивая на дорогу.

Я следом за ним, замечая, что к нам бежит охрана, а из арки выбегают двое амбалов. Интуиция у меня всегда была развита хорошо. Просто так девушка под колеса не бросилась бы.

— Парни, в машину её, живо! — рявкнул я.

Увидел, как мнутся амбалы у арки, переговариваясь, но не уходят. Я сажусь на свое место, а голову малышки кладу к себе на колени.

— Максим Сергеевич, костюм в крови испачкаете, — бурчит Володя.

— Плевать Вова. Давай в частную клинику к Телегину. Сейчас наберу его, скажу, чтобы подъехал.

Через несколько минут ожила рация.

— Максим Сергеевич, за нами машина.

— Значит, я не ошибся, а девушка от каких-то уродов убегала. Сделай любимый финт, Костя.

— Понял, до ближайшего магазина сто метров. Володя паркуемся.

Остановились у ближайшего супермаркета. Машина преследователей, тоже свернула и встала. Костя зашёл внутрь здания в синей курточке, а вышел в красной, да ещё и с пакетом в руках. Парень всегда носил такую курточку, которую можно было надеть с обеих сторон. Я уже знал, что сейчас он как ни в чём ни бывало, пройдет мимо машины преследователей. Костя прострелит им шины пистолетом с глушителем. Так и есть, мы благополучно уехали, а эти недотёпы только до дороги смогли доехать. Девушка на моих коленях застонала, но глаза не открыла. Красивая, как ангелочек. Кудрявые светлые волосы закрывали ушки и часть шеи. Аккуратный носик, чуть припухлые губки бантиком. Если бы я не был геем, то, наверное, влюбился бы. В девушке чувствовалась хрупкость. Маленькая, не больше метра шестидесяти сантиметров. Лицо совсем юное. Сколько ей, пятнадцать, шестнадцать? Наверняка, вон даже грудь из-под курточки не выделяется. С сожалением глянул, на заляпанные кровью волосы девицы. Мои брюки сейчас выглядят не лучшим образом, лишь бы с ней всё было хорошо.

У черного входа загородной клиники, стоял мой приятель, хирург Витя Телегин. Он не только оперировал, но ещё и делал томографию. Костя аккуратно переложил девицу на каталку, а я поздоровался с Витей.

— Что стряслось?! — выпучил он глаза.

— Какие-то уроды за ней гнались, а она под машину мою сиганула. Хорошо Вовка успел сориентироваться, а-то насмерть задавил бы. Давай томографию по-полной. За бабло не переживай, заплачу.

— Ок, идём. Я как-раз ассистента выгнал, поужинать часок.

Мы с доктором закатили каталку в кабинет, а потом он скомандовал.

—Раздевай её.

— Я?!

— Ну не я же. Мне нужно оборудование подготовить. А ты раздевай, так быстрее будет. Кстати, если на одежде есть железо, то до трусов всё снимай.

Вот так, впервые приходится раздевать девушку. Оглядев обстановку кабинета, шумно вздохнул. Никогда не любил абсолютно белые стены. Снял с девушки курточку и нахмурился. Узкие джинсы с металлическими заклёпками. Рубашка тоже с маленькими металлическими пуговицами. Значит, придётся раздевать до трусов, вот же жесть. Почти не глядя, вжикнул молнией, а затем стянул одежду до колен. Девушка охнула, а я резко посмотрел на неё. Нифига себе финт! От лица взгляд проехал ниже по телу и уперся в аккуратный бугорок в плавках. Парень?! А почему он так размалеван? Он что транс? Хотя мне что за дело. Уже смело принялся скидывать с мальца одежду.

— Витёк, это парень, — сказал потрясённо.

— Так, отлично. Давай глянем, чтобы татушек или пирсинга не было.

Витя подошёл, оглядел хрупкое тело. Заглянул в трусы, а затем перевернул его.

— Ага, шрам под лопаткой. Там что-то инородное прощупывается.

— Интуиция мне подсказывает, что это что-то, парню совсем не нужно. Сможешь вырезать?

— Обижаешь. Пойду за инструментом.

Витя удалился, закрыв дверь на ключ, а вернулся минут через десять. Поставив белый поднос, накрытый голубой тканью, на стол, он улыбнулся. Друг любил свою работу до умопомрачения. Я с благоговением наблюдал, как он набирает шприц, а потом подходит к нам.

— Нужно обколоть это место, и подождать минут пять. Хорошо, что он без сознания. Так легче будет, — пояснил доктор.

Обтерев кожу спиртом, Витя впился в неё иглой. Но от боли парень очнулся и начал брыкаться.

— Отпустите! — заорал он.

Изловчившись, он метнулся к дверям, но те были закрыты. Тогда, парень вжался в угол, и жалобно заскулил.

— Дяденьки, отпустите, я не хочу этого.

— Чего этого? — спросил я подходя.

Мальчишка затрясся весь и проскулил.

— Я не помню, но всё равно не хочу.

— Ворон, я думаю что руки и ноги у него точно целы. Ишь как от нас сиганул, — хмыкнул Витя.

Я подошёл к парню, так, что между нами остался шаг.

— Тише, малыш, не бойся. Ты попал под мою машину. Я привёз тебя в больницу. Мы просто хотим тебе помочь.

Валентин

Что-то больно кольнуло в районе лопатки, и я резко открыл глаза. Рядом были два мужика. Один в белом халате, а другой в заляпанном кровью бежевом костюме. Я вскочил, а затем ринулся к дверям. Чёрт, закрыто! Как же выбраться?! Как?! Взгляд метнулся к окну. Блин, решётка! Вжался в угол. Как же страшно! Что они со мной собираются сделать?! Мужчина в костюме двинулся на меня. Высокий и страшный, со шрамом на всё лицо.

— Дяденьки, отпустите, я не хочу этого, — проскулил я

— Чего этого? — спросил костюмчик.

Чего? А действительно чего? Не помню, я не помню!

— Я не помню, но всё равно не хочу, — опять получился скулёж.

— Ворон, я думаю что руки и ноги у него точно целы. Ишь как от нас сиганул, — произнес тот, что в халате.

Тем временем первый подошёл так близко, что я мог рассмотреть его карие глаза и этот жуткий шрам. Чего ему от меня надо?! Зачем он стоит так близко?! Сердце побежало от страха такими темпами, что я чуть на пол не рухнул.

— Тише, малыш, не бойся. Ты попал под мою машину. Я привёз тебя в больницу. Мы просто хотим тебе помочь.

Он попытался меня уговорить, сказав всё это ласковым голосом. Странным таким ласковым голосом, а потом нежно погладил щёку.

— Тише, маленький, тебя никто не обидит. Как тебя зовут? Меня Максим.

Почему эта нежность кажется странной и непривычной?!

— Меня зовут… Меня… Я не помню, — выдавил потрясённо, а из глаз потекли слезы.

Потрясение было настолько сильным, что я действительно стал падать, но меня подхватили сильные руки. Я силился вспомнить хоть что-то. Кто я?! Кто мои родители?! У меня же есть родители?! Тем временем, меня как маленького погладили по голове.

— Не плачь, малыш. Ты должен пройти обследование. Как только я пойму, что твоему здоровью ничего не угрожает, то отпущу, — опять ласковый тон.

— Честно? — всхлипнул я.

— Конечно, пойдем. Садись на кушетку. У тебя что-то под кожей, нужно вынуть, потерпи.

Тела коснулось что-то влажное, а потом снова боль в двух местах. Не сильная конечно, но именно от неё я проснулся в этом белом помещении. Пока я смирно сидел, доктор ощупывал моё тело. Он интересовался, где болит. Болело бедро. Я опустил голову и увидел, что оно синеет. Тут же к щекам прилила кровь. Я почувствовал, что краснею. Удивительно, но я только сейчас осознал, что сижу перед этими двумя мужиками голым. Как же стыдно-то. Кто-то из них меня раздевал, а может оба?

— Судя по всему, переломов нет. Но бедро проверим. Ещё внутренние органы и голову. Сейчас буду вынимать из тебя предмет. Потерпи малыш, больно не будет, — голос доктора тоже был ласковый.

Может они и в правду ничего плохого не хотят? Убедятся, что я здоров и отвезут к маме. Кстати, а где я живу? Я чувствовал, как копошатся в моем теле, но больно, действительно, не было. Потом что-то звякнуло, и доктор снова сказал, стоя за моей спиной.

— Зашью его пока. А ты под струёй воды аккуратно это помой.

Где-то зажурчала вода. А потом потрясенный голос.

— Витя это маячок. Его нельзя уничтожать. Если поймут, что ты его снял, то тебе хана.

Что такое маячок я не знал. Вернее не помнил. Но испугался, слово «хана» было знакомо, слышал я его не так уж редко. Вот почему-то так кажется, и всё тут.

— Вить. Тут надпись сделана. Валя, двадцать девять, двенадцать, тысяча девятьсот две тысячи два. Тебя, скорее всего, зовут Валентин. И сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. С днём рождения Валентин. Ну как вспомнил? — Максим встал рядом.

— Нет, — пискнул я.

— Сейчас узнаю, что с тобой. Ложись сюда. Будет неприятный писк, но ты не дергайся, лежи смирно, это очень важно.

Я кивнул головой, а потом лёг. Тот, что назвался Максимом, отошёл к дверям, а потом открыл их и вышел. Было страшно. Что-то трещало над головой, а потом был такой писк, что закладывало уши. Я с трудом пересиливал порыв вскочить. То на чём я лежал, поехало вперёд, и снова раздался треск. Зажмурился, цепляясь пальцами в простынь. Мамочка, как же страшно!

Максим.

Я промыл окровавленный предмет. Это оказалась маленькая пластиковая капсула. То, что это маячок, можно было понять сразу. Я в армии не зря служил. На нём была гравировка с обеих сторон. Да, мальчик, кажется, ты сбежал не от мамы с папой.

— Витя это маячок. Его нельзя уничтожать. Если поймут, что ты его снял, то тебе хана, — сказал потрясённо.

Потом я подошёл к ним и посмотрел на парня в упор.

— Вить. Тут надпись сделана. Валя, двадцать девять, двенадцать, тысяча девятьсот две тысячи два. Тебя, скорее всего, зовут Валентин. И сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. С днём рождения Валентин. Ну как вспомнил?

Он ответил, что нет. Было, похоже, что этот Валя не врёт. Может его так об асфальт головой приложило, что он память потерял? Да, всё возможно. Пока доктор делал своё дело, я вышел на улицу и рассказал обо всём парням.

— Что будете делать? — спросил Володя.

— Домой его заберу. Пацан, похоже, память потерял. Не бросать же на улице.

— Зачем на улице. В полицию отвезти и всё. А ты уверен, что менты с ними не заодно. У них какая-то хрень под носом твориться, а они ни сном, ни духом.

— Так, слушай сюда, Костя, ты останешься с нами. Лучше тебя никто не стреляет. Володя, как обычно на водительском месте. Остальные берите маячок и уезжайте. Подманите бездомную кошку или собаку колбасой, а потом привяжите к шее маяк. Встречаемся дома. Всё, пойду записи с камер подшаманю.

Снова зашёл в здание, а затем в кабинет. Витя сказал, что осталось не так уж и много. Остановив процесс, он дал парню отдохнуть, а сам пошёл в кабинет охраны.

Я должен был удалить ту часть записи, где снимали маячок с мальчишки. Это нужно было провернуть аккуратно. Никто не должен догадаться об этом. То, что маяк выведет на клинику, я уже не сомневался. Кстати, Витя в прошлом военный хирург. Побывал в Чечне. Ему какие-то бандиты не страшны. Однажды он умудрился спасти жизнь моему деду, и тот построил для него клинику. Отец орал, что можно было обойтись сотней тысяч, но дедушка под старость лет решил заняться благотворительностью. В скором времени папа заставил деда, уйти на «пенсию». Он опасался, что тот напрочь разбазарит семейный капитал. С записью было улажено, и я посоветовал охране молчать. Рассказал как, и что нужно говорить. Потом пошёл в кабинет томографии, и проинструктировал друга.

— Понял. Так и сделаем. Кстати, с малышом порядок. На бедре ушиб. Внутреннего кровотечения нет. Рану на голове я обработал. Там даже зашивать не пришлось. Можно мыться. Самое главное у Валентина сотрясение мозга. Не самая крутая степень, но память потерять можно. К тому же стресс дал о себе знать. Всё уматывайте быстрее.

— Спасибо, как всегда выручил. Сколько должен?

— Если не пристрелят, стол накроешь, — улыбнулся доктор, — Давно не сидели вместе.

— Ок, учту пожелание.

Я посмотрел на кушетку. Парень сидел, опустив голову.

— Поехали, малыш, нам пора, сказал негромко.

Он тут же подскочил, поправляя рубашку, и радостно улыбнулся.

— Домой? К маме?

— Нет, мы едем ко мне.

Он сразу же побледнел и завопил.

— Обманщик, так не честно. Ты сказал, что отпустишь. Я к маме хочу. Домой!

Он ринулся мимо меня, пытаясь выбежать на мороз без курточки. Я проворно схватил его за талию и притянул к себе.

— Тише, успокойся, — шепнул ласково.

Парень продолжал яростно отбиваться от меня. Тогда я рявкнул на весь кабинет, пытаясь его удержать.

— Успокойся, Валентин!

Парень затих в моих руках и снова заплакал. Но самое странное, он вдруг покорно опустил голову и выдавил сквозь слезы.

— Не бейте, пожалуйста, я всё сделаю.

— Что сделаешь?! — как дурак спросил я.

— Не знаю, не помню, но сделаю, — заикаясь, произнес он.

Слезинка упала мне на руку, а я сморщился от боли в груди. Что же за сволочи тебя где-то держали?!

— Витя, а ты глянул.… Ну, понимаешь? — выдавил злобно.

— Посмотрел. Он, похоже, ещё девственник. Причём везде.

Я надел на него курточку, а потом подтолкнул парня к дверям. Валентин послушно пошёл. Вероятно, боялся, что я его ударю.

— Послушай, Валентин. Я не знаю, где живут твои родители. У тебя был вшит маячок. Это такой прибор, который позволяет следить, чтобы ты не убежал. Я сделал вывод, что ты жил не дома, а в плену. Ты как-то сумел убежать, и попал под мою машину. Я не могу тебя оставить одного на морозе. Поэтому, везу к себе в гости. Ну, куда ты пойдешь один? К кому? Я тебя не обижу, малыш, — парень покачнулся, — Вот видишь, на ногах еле стоишь.

Он понуро опустил голову, и снова обречённо побрёл вперёд. Потом молча, залез в машину. Костя сел на переднее сиденье, а мы сзади. Валентин забился в угол у дверей и сидел, как испуганный мышонок. Через двадцать минут позвонил Витя с левого номера. Он доложил, что двое амбалов были в клинике. Он ничего не скрывал. Приказал охране, предоставить копии записи. Говорил бандитам, что проблем не хочет. И потом, он только доктор. Привезли больного, он его осмотрел. Констатировал амнезию и сотрясение мозга, и всё. Я был доволен, что Витя избежал серьезных последствий. Да и не стали бы они дебоширишь в клинике, где на втором этаже лежат толстосумы вроде меня. У каждого деньги и связи, а это уже не мало.