Пленница Босса

— Значит так, — глубокий вдох босса был рваным и жестким. Словно он рычал на меня, — я последний раз тебя спрашиваю, Симонова! Отвечать четко, внятно, кратко.

Офисная блуза с юбкой давно уже стали мокрыми от страха, как после дождя. Я буквально прилипла к кожаному дивану, только вот это меня совершенно не заботило… Дрожа от ужаса, я с трудом более-менее внятно прохрипела:

— Да-да?

Павел Григорьевич посмотрел на меня, как на идиотку. Как на охреневшую и попутавшую берега мышь у него на пути, которая смела говорить что-то не то. В его серых глазах я явно видела не просто свое увольнение, но и мучительную смерть с долгими пытками.

«Ему ведь ничего не стоит прикопать тебя под елочкой. Таким, как Астафьев, никто вопросов не задает!», — успокоил внутренний голос, когда я и без подобных «подбадриваний» едва ли в обморок не падала.

— Сегодня, — кинув пустой стакан от виски на стол, босс резко взмахнул рукой и поднес кисть с часами ближе к лицу. Клянусь, в моменте я была уверена — сейчас он меня приложит с левой. Все в офисе говорили, что босс наш — крутой каратист. Прямо видела четко у себя в сознании картину, как лечу через весь кабинет колобочком и томно вздыхаю про себя: «Действительно, великий каратист!». Только вот мужчина просто сверился с часами и рявкнул: — ровно в двенадцать ноль-ноль я дал тебе кожаную сумку, верно?

Я уже совершенно не понимала, в чем дело, потому просто ответственно кивнула:

— Конечно.

Пока мое тело сводило от напряжения, Павел Григорьевич позиции не сдавал. Словно нарочито медленно он поднялся с места, нависая надо мной коршуном:

— И?.. Где она, Сонечка??? ГДЕ. СУМКА?!

Скребя ноготочками по дивану, я старалась делать вид, словно все хорошо. Словно я спокойна, как удав и уверенна в себе. Только вот каждое слово, вырывающееся из губ, буквально «царапало» изнутри наждачкой от страха:

— Ваша сумка там, куда вы просили ее отвезти: у вашего отца.

Так уж вышло, с шестнадцати лет я, по просьбе подруги матери, подрабатывала личным секретарем отца текущего босса. С годами старик рассорился с сыном, они разделили компанию на два филиала, и теперь восседали в разных частях столицы, старались пересекаться только при крайней необходимости. Я «отошла по наследству» сыночку — Павлу Григорьевичу. Стала его «девушкой на побегушках».

Он всегда мне нравился: веселый, позитивный, умный мужчина. Черный костюм всегда сидел на нем, как влитой. Словно он уже родился в костюме с иголочки, с бокалом виски в руке и сигарой в зубах. Босс обладал магией, заставляющей всех девушек вокруг его обожать. Буквально каждая слюнями истекала ему вслед! А он в свои тридцать два продолжал отпускать всем пошлые шуточки, многозначительно подмигивать, поражать искрометным умом и… Оставался холостым бабником, беззастенчиво разбивающим все попадающиеся под руки женские сердца.

И все равно он мне нравился. Все три года, что батрачила на него — бед не знала. Отец и сын доверяли мне, я была кем-то вроде «мирным гонцом» между ними. Мне даже заочную учебу в лучшем вузе страны оплатили!

И вот пришел тот день, когда сказка рухнула.

— Нет сумки, Сонечка, — цедя слова, босс разговаривал со мной, как с отсталой идиоткой. — Нет ее! Папа ничего не получал! — резкий удар кулаком по столу и в моей жизни случился первый микроинсульт. Подавившись слюной, я накрыла сердце ладонью боясь, что оно просто выскочит из груди от такого ненормального биения. — Ты куда деньги дела?!

Вот тут-то мой мозг и выключился на целую минуту. Нервно моргая, я пыталась избавиться от «ошибки четыреста четыре» в голове и перезагрузить систему. А Павел Григорьевич изучал меня внимательно, будто пытался понять обман и раскусить злостную преступницу.

— Какие деньги? Вы о чем? — наконец смогла произнести я. Пульс так барабанил в ушах, что свой же голос звучал чертовски далеко.

— Те, что в сумки были, — вскинув бровь, босс недобро улыбнулся. Уверена, именно с такой кровожадной ухмылкой отрубали головы палачи. Хладнокровно, наслаждаясь ужасом в глазах бедного «виновного». — Не прикидывайся дурой, Симонова!.. Ты, конечно, все же дура, но… Не настолько же! Реально думала, что я пропажу ляма долларов не замечу?

На этом моменте мои черные волосы планомерно принялись покрываться сединой, а конечности отниматься:

— А?! Какой еще ЛЯМ?? Каких-каких долларов?!

Незаметно у ущипнула себя за ногу — ничего. Посильнее — тот же эффект. До последнего хотелось верить, что все происходящее лишь дурной сон. Иначе почему все так плывет и белеет перед глазами?

Закрыв глаза, мужчина откинул голову назад и прикрыл лицо рукой. Я прямо видела, как тяжело ему дается разговор со мной. Как хочется переступить черту и сделать что-то нехорошее.

— Симонова, — собрав остатки титанического терпения, он выплюнул мое имя, как проклятье, — хватит пороть хрень. Ты ведь, наверняка, в сумочку заглянула.

— Нет… — я так судорожно мотала головой, словно это могло хоть как-то помочь делу. Только вот босс даже не смотрел в мою сторону.

С тяжелым голосом он, полумертвый, мычал себе под нос:

— Все, что было, соскреб… Собрался долю отца в бизнесе честно выкупить… Решил его удивить, дурак! Мол, папочка ждет бумаги от юриста, а получает лям долларов, — и тогда он посмотрел на меня, его серые глаза прошибали до костей. — Оказалось, удивлюсь я. Спасибо тебе, Симонова!

Легкие жгло от недостатка кислорода, но все это было ничем по сравнению со страхом попасть на огромный долг. Последние годы мама серьезно болела… Началось все с сахарного диабета, а во время сдачи анализов нашли еще тонну тяжелых болезней. Все они в купе заставили ее бросить работу и пригвоздили к постели. В свои двадцать три года я полностью ее содержала. Моя зарплата была приличная, но все равно мы жили впроголодь из-за цен на лекарства.

Вскочив на ноги, я отчаянно заревела:

— Не брала я ваши деньги! Мне бы даже в голову не пришло открывать сумку. Даже если бы пришло… Никогда бы чужого не взяла!

Красивое мужественное лицо босса сейчас перекосило от злости. Крылья носа его злобно раздувались, пальцы нервно нащупывали окурок сигареты на столе… Разведя руками, он риторически пожал плечами:

— А кто тогда, Симонова?

И тогда я вправду задумалась: «Кто?». С самой первой секунды, как босс вызвал к себе, я находилась в таком треморе, что не могла нормально думать. И только сейчас поняла:

— Господи… Я ведь зашивалась! Попросила Димочку отвезти сумку… Вы ведь сказали, что там старая металлическая шкатулка…

— Какого, нах, «Димочку»? — цедя каждое слово, босс буквально пронзал насквозь кожами.

«Он ведь сам не сказал тебе, что там внутри!», — приободряла себя я, но все равно именно я чувствовала себя проигравшей стороной. Поэтому в момент ответа едва язык не проглотила:

— П-парень мой.

— То есть, — резюмировал мужчина, вскакивая с места, как ошпаренный, — ты подарила сумку какому-то мужику? Отлично.

— Никому я ничего не дарила! — поспешила опровергнуть я, незаметно попятившись к выходу. — Дима — надежный, хороший и честный человек. Уверена, он тоже вашу сумку даже не открывал. Может, просто еще в метро едет…

— В метро едет семь часов?! — язвительно рассмеялся босс, а потом я увидела, как спина его напряглась. Когда Павел повернулся ко мне в пол оборота, он казался чернее тучи, а голос буквально выпотрошил меня наизнанку. — То есть, он лям в метро вез??? Ты ему даже корпоративную машину не дала??? Симонова, едрить твою за ногу!