5

Шеф работал в своём кабинете, а парень весьма успешно справлялся со своими делами. Впрочем, пока ничего сложного не было. Нужно было напечатать несколько документов, потом отнести их в отдел закупок. Вдруг распахнулась дверь и раздался противный скрип. В кабинете появилась бабушка с ведром и шваброй. Ангел поднял голову, посмотрев на уборщицу.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался парень.

— О, пацан. А я думала, он очередную прости-господи наймёт. Здравствуй. Как зовут? — бабушка шмякнула ведром об пол.

— Кого наймёт? — изумился Ангел.

— Ну, прошмандовку. Хотя, ты ещё маленький, тебе рано о таких вещах знать. Так как зовут-то? — бабуля уперла руки в бока.

— Ангел, имя у меня такое, — улыбнулся парень.

— Ну, дык ясно, что не с небес спустился. А я Мария Никитична. Ладно, пойду у изверга вымою. Потом к тебе приду. И чтоб не мусорить мне, — строго сказала Мария Никитична.

— Послушайте, а почему изверг? — спросил Ангел.

— Ну, дык курит постоянно. Опять же, пеплом свинячит, а мне потом это всё убирай. А ещё бывало, как зыкнёт — ну точно изверг. А так он всё больше грустит, родимый, как тот лешак из сказки про аленький цветочек, — бабушка подхватила ведро и, постучав, зашла в кабинет шефа.

Ангел удивился. «Да, бабуля мировая. Надо же, маленький я, чтобы знать, кто такая прошмандовка. Ещё и шефа извергом обозвала».

Сергей пригласил войти и увидел на пороге Марию Никитичну. Впрочем, он и без того знал, что это она. О других посетителях Ангел поспешил бы доложить.

— Здравствуйте, Мария Никитична. Рано вы сегодня.

— Запись в поликлинику, чтоб их, этих костоломов. Две недели ждала, чтобы попасть туда. А если человек заболел, а если он вообще помирать собрался, что, тоже две недели ждать? Я на часы прихожу, когда хочу, тогда и мою, — заявила Мария.

Сергей выехал из-за стола. Он отъехал к окну, чтобы уборщица спокойно помыла возле его рабочего места.

— Стоять бояться! Курить при мне будешь — я тебя по спине грязной тряпкой отхожу! А ещё эффективнее будет, если наручниками к креслу приковать.Может, тогда бросишь эту дрянь! — по-военному строго сказала бабушка.

Сергей даже вздрогнул от таких слов. «Наручники, надо же… Знаете, как их применять? А так интересно, кем эта женщина работала раньше?»

— Мария Никитична, а можно вопрос?

— За спрос денег не берут. Отвечу, если не государственная тайна, — ответила бабушка, продолжая надраивать пол.

— А кем вы работали раньше, до пенсии? — решился спросить Сергей.

— Милок, на пенсию я вышла очень рано. Правда, работала ещё долго по профилю. В нашей деревне зона стояла, да и сейчас она на прежнем месте. Вот там и работала тюремным надзирателем. Зэчек, как овечек, пасла. Пять лет назад муж заболел, вот мы к дочери в город и перебрались, поближе к больнице. У нас в деревне фельдшер только, да и та на зоне работает. Домик свой продали, а здесь квартиру однокомнатную купили. Нам хватает. Так что ты про наручники, милок, помни, я ещё не забыла, как ими пользоваться. А-ну, брысь на своё место.

Сергей испуганно объехал бабушку. «Вот, ей-богу, не зря я её боялся. Бывший надзиратель, кто бы мог подумать».

Старушка домыла и вышла. Мужчина вздохнул с облегчением. Почему-то казалось, что насчёт наручников бабуля не пошутила, хотя это было не так.

Ангел наблюдал, как Мария Никитична быстро моет пол в приёмной. Он даже встал и отошёл в сторону, чтобы не мешаться.

— Мария Никитична, а давно вы тут техничкой работаете? — поинтересовался парень.

— У нас сегодня что, передача «Кто хочет стать миллионером»,  что мне все вопросы задают? Я не техничка, а менеджер по уюту — так солиднее. Давно, милок, с самого открытия этой конторы. А ты пошто интересуешься?

— Ну, вы, наверное, всё тут знаете, раз говорите, что Сергей Валентинович грустит.

Мария подошла к Ангелу вплотную, а потом посмотрела на него снизу вверх.

— Не знаю я, почему он грустит. Но видела сегодня прошмандовку в отделе кадров. Белобрысая такая, красивая. У-у-у, зенки её бесстыжие. Ещё и назад на работу взяли шалопутную. Ты, Ангел, оберегай нашего лешака от неё, — шёпотом поведала старушка.

— А чёй-то? — заговорщическим шёпотом спросил Ангел, передразнивая говор бабули.

— А она его домогается. Однажды пришла полы мыть, слышу, а он кричит, сердешный, на всю ивановскую. Уберите от меня свои руки! Прекратите меня лапать! Во как. Может, она его там снасильничать хотела, кто её знает, — бабуля ткнула пальцем в сторону двери Златоустова. — Поверь, внучек, моим прожитым годам: для некоторых баб всё равно, какой стручок, лишь бы был. Ну, бывай, некогда мне, — шепнула Мария и, подхватив ведро, убежала.

Ангел задумался. «Это не та ли девица, что в отделе кадров мне глазки строила, а потом отвернулась? Похоже на то. Белобрысая там одна была. Интересно, что между ними произошло? Может, у шефа девушка есть или он в принципе на работе интрижек не заводит?»

В обед Ангел сбегал за едой для шефа, получив двести десять рублей. Оказалось, комплексный бизнес-ланч стоил всего двести. Ангел был в шоке от такой небольшой цены и решил питаться в кафе. Когда он спустился туда во второй раз, чтобы пообедать, то увидел сотрудников отдела кадров, а с ними еще пару незнакомых женщин. Они сидели за большим столом на шесть человек. Парень сел за соседним, свободным, столиком. Вдруг к нему подошёл пожилой мужчина и попросился присесть. Ангел поздоровавшись, кивнул. Ему было наплевать, с кем рядом кушать.

— Значит, ты у нас новый помощник Сергея Валентиновича? Парень с необычным именем. Давай знакомиться, Я Андрей Михайлович, курьер. Ну, как курьер, скорее, местный водитель. Главбуха в банк отвезти, архитектора на будущую стройку. На почту гоняю. В общем, куда просят, туда и еду, благо бензин оплачивают. Вот ещё личным водителем Сергея работаю. Так что вечером увидимся.

— Моё имя вы уже знаете. Андрей Михайлович, а почему прежнего секретаря в отдел кадров перевели?

— Скорее, уволили сначала, а потом снова на работу взяли. Кто его знает, что Сергею в Аньке не понравилось? Вроде бы девка толковая. Это у нас Мария Никитична всё про всех знает. Но иной раз из неё слова не выдавишь, — пожал плечами мужчина.

— Что-то на неё не похоже, — улыбнулся Ангел.

— А, успел познакомиться с ней? Ты не думай, что она такая простая, с деревенским говором, болтливая. На самом деле бабушка — кремень, у нас её все уважают, даже побаиваются иногда. Мария Никитична человек умный и знает, когда можно что-то сказать, а когда стоит немую изобразить.

Ангел доел свойобед и ушёл. В голове витало множество мыслей, в первую очередь, о Сергее. Шеф казался человеком-загадкой. Есть ли у него девушка при его недуге? Почему поссорился с Аней? Ведь не может быть, чтобы она действительно пыталась его изнасиловать? Вопросов было много, но задавать шефу он их не станет. А другим сотрудникам не сможет, подумают ещё, что у него нездоровый интерес к коммерческому директору. Выдавать свою ориентацию Ангел не собирался.

После обеда Сергей снова стал что-то рассказывать, вводя в курс дела. Почему-то про себя Ангел не мог называть его по имени отчеству. Парень смотрел на него и украдкой любовался. Ему впервые за три месяца понравился кто-то настолько, что захотелось не просто тупо поиметь и забыть, а снова завести отношения.

Сергей рассказывал парню суть его работы, то, что ещё не успел рассказать. Хотелось, чтобы Ангел побыстрее во всё вник, но и без того было видно, что смышлёный помощник всё схватывает на лету. Сергей говорил, и в какой-то момент залип на губах парня. Вдруг подумалось: «Каково это, целоваться именно с ним?» Наваждение развеял звонок телефона, лежащего на столе.

— Простите, — неловко буркнул парень.

— Ответьте. Вам не возбраняется на личные звонки отвечать, но только не разговаривайте часами, — сказал Сергей.

Златоустов отъехал к окну, чтобы создать видимость, будто не слушает. На самом деле он улавливал каждое слово. Хотелось узнать, кто звонит. Родители или, может быть, девушка?

— Привет, Ника. Почему не позвонил? Закрутился, родная, прости. Я тут в дела вникаю на той самой фирме. С меня шоколадка, как и обещал. Всё, Ник, некогда. Вечером жду, до встречи.

Сергей слышал каждое слово. Ангел разговаривал с девушкой. Разумеется, он не мог слышать ее голоса, но почему-то расстроился. Маму по имени не называют, а значит — это девушка или, в крайнем случае, сестра. Сергей сжал подлокотники кресла до побелевших пальцев. Его судьба — всю жизнь просидеть в этом проклятом кресле и быть одиноким. Тоска накатила новой волной, она была густо-чёрного цвета и душила. Сергей побледнел от нервного напряжения и тяжело задышал.

Ангел закончил разговор, но шеф не поворачивался. Тогда он подошёл и посмотрел на него. Сергей сидел весь бледный. Он вцепился пальцами в подлокотники своего кресла и рвано дышал.

— Что с вами, Сергей Валентинович? — Ангел присел перед ним на корточки, обеспокоенно заглядывая в лицо.– Может, лекарство? Или скорую помощь вызвать?

— Ничего, сейчас пройдёт. Нужно просто воды попить, это успокаивает. В холодильнике минеральная вода, принесите, пожалуйста.

Ангел уже знал, что Сергей на работе не пьёт кофе, только чай в обед. А в остальное время употребляет холодную минеральную воду. Для этих целей на тумбочке в приёмной стоял маленький холодильник.

— Пейте не спеша, маленькими глотками. Моя подруга медсестра, она говорит, что когда пьёшь именно так, то быстрее успокаиваешься, — Ангел подал стакан воды.

«Значит, всё-таки девушка», — с грустью подумал Сергей. Нужно было переключить мысли, поэтому он решил спросить о родителях.

— Вы родителям звонили? Они, наверное, тоже волнуются, что вы ушли на собеседование и пропали.

Ангел удивился, что Сергей вдруг стал обращаться к нему на«вы», но не прокомментировал это, вместо этого захотелось сказать о себе правду.

— У меня нет родителей. Я живу один. Вернее, они где-то есть, но я не знаю, кто они, — ответил парень.

— Извини, что напомнил. Ты так спокойно об этом говоришь.

— Знаете, в детстве плачешь и просишься к маме и папе. Подбегаешь к каждому чужому, зашедшему в детдом. Потом заглядываешь в глаза и с надеждой спрашиваешь: «Ты моя мама?» В школьные годы, когда другие дети издеваются над тобой, потому что у них есть родители, а у тебя нет, наливаешься злобой. Думаешь, за что, чём ты хуже этих детей? А потом, после школы, приходит апатия и безразличие. Если бы сейчас меня нашли мои родители, я бы плюнул им под ноги и прошёл мимо. Я вырос, выскреб себя из школьного ужаса кулаками. Не скатился до уголовника. Имею профессию, пусть скромную, но я люблю своё дело. Зачем мне теперь родители? Я уже отстрадал по ним и отболел. Не знаю, как у других, таких, как я, но у меня лично всё так, — дрожащим голосом произнес Ангел.

Сергею захотелось хотя бы взять его за руку, чтобы утешить, но он не посмел. Сидел как дурак и думал, что ответить на это откровение. Но Ангел, видимо, не ждал каких-то извинений или слов сочувствия. Он широко улыбнулся.

— Что за грусть в глазах?! Немедленно привести себя в порядок и за работу! Вижу, вам уже лучше! — скомандовал шутливо он, разряжая обстановку.

Сергею так и хотелось ответить бодрое: «Есть, мой генерал!» Он улыбнулся в ответ, а потом поехал к секретарскому столу.

Квартира вечером встретила тишиной, опостылевшей до омерзения. Даже плазма на стене не помогала скрасить одиночество. Сергей несколько раз порывался завести котёнка, но понимал, что может не справиться с уходом за ним. Миски для еды можно водрузить на подоконник, а вот кошачий горшок придётся поставить в туалете на пол. Только как его потом чистить?

Сергей был человеком аккуратным, старался особо не сорить. Посуду мыл сам, в раковине, которая висела низко. Варочная панель тоже была встроена так, чтобы он мог спокойно готовить. Да и вся мебель кухни была сделана на заказ под его домашнее инвалидное кресло. Поэтому шкафчики висели низко, а холодильник был небольшой. По субботам прибегала соседская девчонка-старшеклассница. Она мыла у него полы за пару сотен. А с остальным Сергей научился справляться сам. Тяжело вздохнув, он поехалпереодеваться. Нужно было принять душ и приготовить ужин. Сергей снова подумал о том, как сегодня неожиданно получил вместо секретарши помощника. «Он сказал, что мой персональный Ангел. Если бы так было на самом деле, я был бы счастлив. Но даже если бы он оказался геем, привязывать к себе такого парня я не имею права. У него должна быть другая, светлая жизнь. Зачем ему такой калека, как я?»