Глава 4

Мажор недовольно дернул щекой на замечание. Но меня больше волновало другое: знает ли Леша о связи погибшей актрисы с Гончаровым-младшим.

Не думаю. Но проверить стоит.

— На допрос уже вызывали? — спросила я.

— Думаю, твоему следаку понадобится больше времени, чтобы выйти на меня.

— Извините, но я не понял, — нахмурился Ботаник, — почему вы пришли к Ивонне Сигизмундовне, а не в полицию?

Вопрос логичный, но даже у меня было несколько вариантов ответа на него, так что не поверю, если нет предположений у Ботаника.

Мажор закатил глаза, явно намекая, что вопрос наиглупейший. И тем более отвечать на него не стоит.

— Ладно, идем, — достала я ключи. — Надеюсь, ты действительно помочь хочешь.

Поднимаясь наверх, подумала, что пора на моей двери написать: «Допросы, умозаключения, кофе, признания, кулинарные шедевры от Ботаника, алкоголь от лучшего дегустатора города — если вы еще не пробовали, то добро пожаловать к нам». Даже объявление бегущей строкой можно дать.

— Кстати, — спросила у Ботаника, открыв дверь, — а кто в квартире убрался перед моим приездом?

— Таня, — ответил он, а я опять печально вздохнула и прижала покрепче к себе Тимошу.

Кошаку, видимо, надоела моя удушающая любовь. Он выдал еще одно недовольное «мяу» и вырвался из объятий, оставив затяжку на блузке. Еще недавно я бы швырнула это дымчатое чудовище в стенку за порчу одежды, но мохнатый, наверное, страдает без Таньки, поэтому ему и так досталось.

Так, стоп! Хватит сантиментов. Надо делом бы заняться.

— Ну что, герой-любовник, рассказывай. Все и по порядку.

— Слушай, — не выдержал Мажор, — я как сам пришел, так могу и уйти. Я, конечно, понимаю, что даже штурмбаннфюрер СС рядом с тобой покажется матерью Терезой, но тон попроще сделай.

Ботаник зашелся в кашле. А как только я открыла рот, чтобы послать Мажора, попытался сгладить начинающийся конфликт:

— Игорь Михайлович, мы очень признательны. И будем рады, если вы поделитесь информацией, любой информацией, которая могла бы помочь в этом деле.

Может, Ботанику стоило идти не в юристы, а в политики. При должном натаскивании и президентом бы стал.

— Хорошо, — согласился Гончаров. — Я бы и сам попытался разобраться, но навыков в таких делах у меня явно меньше вашего. Да и если бы начал совать нос куда не следует, твой хахаль бы быстро пресек мою деятельность.

Я сцепила зубы, чтобы не послать Мажора снова. Как будто провоцирует, ей-богу. Или папа не воспитал должным образом. Разбаловал сыночка.

— Мы вас поняли, — сказал Ботаник. — Давно вы были знакомы с Еленой?

— Около полугода. Не сказать, что все было так уж серьезно, но вполне в привычной схеме: цветы, ресторан, секс, завтрак, до следующей встречи. Она мне нравилась, целеустремленная девушка, которая пыталась добиться чего-то сама, а не повиснуть на шее богатого мужика. Хотя с ее внешностью это было вполне возможно. В двадцать лет прикатила из Симферополя, решив начать карьеру не с Москвы или Питера, а с нашего города. В принципе, адекватно оценила свои возможности. И неплохо устроилась. О закулисных интригах она не рассказывала, понимая, что это меня мало заинтересует, но я знал, что с Татьяной она не ладила. Художественный руководитель почти заработал нервный тик от их скандалов.

Мажор замолчал. И это вся его помощь? О том, что покойная с Танькой не переносили друг друга, уже поведал Леша. Но будем надеяться, что нам повезет, возможно, Мажор знает о проблемах Елены.

— На что у нее была аллергия? — спросила я.

— Морепродукты. Она тщательно фильтровала свой рацион питания, а я даже не мог заказать в ресторане своих любимых омаров, потому что от одного их присутствия рядом Лене становилось тяжело дышать, как при астме. Она еще шутила, что если ей предложат сыграть китайца с перепоя, то с легкостью справится с ролью, зайдя в рыбный магазин.

Что-то не складывалось. Морепродукты имеют сильный и специфический запах, который не почувствовать актриса не могла. Те же мысли, скорее всего, посетили и Ботаника, потому что он тоже поделился с Мажором информацией:

— По предварительному заключению патологоанатома, она умерла от анафилактического шока, вызванного острой аллергической реакцией. И как Елена не смогла почувствовать и приняла внутрь смертельную дозу аллергена? Ни черта не понимаю.

Со странностью я была согласна. Но Мажору, видимо, нравилось наше с Ботаником общество, потому что говорить по делу он начинал только после наводки.

— Поэтому она и была так аккуратна с едой. Вследствие какого-то перенесенного в детстве заболевания она почти потеряла обоняние. А еще и заработала за неделю до гибели насморк, поэтому ела одни овощи, поливая их дорогущим натуральным соевым соусом.

Вот оно как! Тогда у меня есть идея. Может, и бредовая, но пока единственная.

— Кто любит азиатскую кухню? — спросила я.

Мажор непонимающе изогнул бровь, а Ботаник нахмурился, начав думать. Где-то через полминуты его лицо разгладилось, и он сказал:

— Насколько я знаю, устричный соус мало по цвету отличается от соевого. То есть кто-то, кто знал Елену очень хорошо, заменил одно на другое. Почти идеальное убийство.

— Только вот хотели ли ее убивать? Или это просто очередная пакость, обернувшаяся трагедией? — Мажор вроде ни на что не намекал открыто, но теперь я хотела его не просто послать, а еще исполосовать рожу вдобавок. Что-то Гончаров-младший сильно меня раздражает.

Но Ботаник поддержал его:

— Игорь Михайлович прав. Неизвестно, какую цель преследовал убийца. Предугадать, что аллерген станет причиной смерти, невозможно. Это рискованный способ.

Они оба говорят по делу, только выводы мне не нравятся все больше и больше.

— Ладно, у меня еще дела, — поднялся Гончаров с дивана, посмотрев на часы, и направился к двери, сказав напоследок: — Не советую вам соваться в театр в качестве сестры главной подозреваемой и ее помощника. Худрук там тоже не подарок, насколько я понял, тень на свое детище наводить не станет, а остальные будут молчать, боясь потерять работу. Но вы ведь все равно попробуете, я даже не сомневаюсь. Вдруг вам повезет?