Часть 3

Побарабанив пальцами по столу, мужчина вдруг тяжело выдохнул и бросил на меня такой взгляд, коим одаряют нашкодивших детей. Закатил глаза и испустил еще один тяжелый вздох. Протяжный и страдальческий.

— И за что мне только такое наказание? — еле-еле расслышала его шепот себе под нос.

— Что-что? — пришлось перегнуться через стол. Каблук подкосился, заставляя буквально упасть животом на гладкую поверхность. Прохор Германович тут же встрепенулся, поднялся на ноги и обошел меня сзади.

Я уже знала, что именно ректор собирается сделать: поставить обратно на ноги. Негоже царское имущество крестьянской тушкой вымазывать! Но почему-то он медлил… Шли бесконечные секунды кромешной тишины. И тут до меня вдруг дошло: свободная юбка платья задралась практически до талии, открывая миру вид на мои домашние белые трусы с двумя сочными персиками на попе.

— Вы куда там смотрите? — ахнула я, пытаясь оттянуть края платья пониже. Голова кружилась, координация стала какой-то невнятной. В общем-то, сделать задуманное сразу не вышло.

— На голову твою, — рявкнул он вдруг, крепко сжимая мою талию. Да так, что звезды перед глазами заплясали. Поставил-таки на ноги и, отвернувшись к окну, сделал шаг назад. — Волосы чтобы впредь в косы заплетала? Ясно?!

— Волосы?.. — задумчиво взяв из копны одну прядь, я незаметно для себя накрутила кончик ее вокруг носа. Прохор Германович поймал мое отражение в зеркале и странно завис. Глаза его распахнулись, как два блюдца. — Чем вам мои волосы не нравятся?

— Не нравятся?.. Отвлекают! — отмахнулся тот, пальцами сжимая переносицу и хмурясь так, что вокруг глаз образовалось множество мелких морщинок. Странно, но даже они смотрелись идеально на его чуть смугловатом лице. Я с широко распахнутым ртом наблюдала за тем, как мужчина нервно топает ногой по деревянному полу, как засовывает руку в карман брюк, оттягивая их вперед. Когда он заговорил, голос стал до неузнаваемости торопливый и суетливый:

— Давай так, Ольга. Сейчас ты идешь и собираешь вещи. Я тебя подвезу…

— В клуб? — не поняла я, довольно потирая ладоши.

— В какой еще клуб?! — вспыхнул ректор, снова бросив на меня краткий взгляд. Что-то во мне ему явно не нравилось, потому что тот мучительно замычал и, развернувшись на пятках, направился к огромному шкафу с матовыми стеклянными дверцами. Распахнул его, а там полно алкоголя. Вот тебе и правильный во всем Прохор Германович! — Ага-ага, в клуб, да-да. Поверь, у тебя завтра еще те огни перед глазами мигать будут. А еще вертолеты. Может, даже авианосцы.

— А вы со мной? — не унималась я, так с места и не двинувшись. — Ой, как мы с вами оторвемся! Прямо вижу, как…

— НА ВЫХОД, — закричал Прохор Германович так, что у меня чуть перепонки не лопнули, да еще и пальцем на дверь указал. — БЕГОМ, Я СКАЗАЛ.

Зачем-то подхватив чайник с чашечкой, я кинулась за свой рабочий стол. Даже дверь ему заботливо заперла. Краем глаза в последний момент заметила, как наш ректор наконец опустошает первую рюмочку.

— А чай-то вы так и не попили, как же так? — горестно покачав головой, я быстро залила в заварник новую воду. Порыскала по полочкам Кристины, а там самая обычная черная одноразовая бутылочка. Чистая, хорошая. Вылила туда новую порцию чая, поставила на открытое окно. Пока собралась, он остыл полностью.

— Готова? — когда Прохор Германович вышел из своей кельи, он был все тем же злобным змеем, готовым жалить в любой момент. Лишь слегка мазнул по мне взглядом и быстро вышел в коридор. Я даже замерла в изумлении от такой резкой смены настроения, а тот как заорет: — ОЛЬГА!

Прихватив чай, сумочку и куртку, быстро двинулась за ним. Последние пары заканчивались в восемь вечера, так что все студенты уже покинули вуз. Мы шли по пустым коридорам в гробовой тишине, и я буквально нутром ощущала, каким раздраженным был ректор.

На улице стояло желтое такси из приложения. Одно. Для двоих. Лучше, чем ректор бы подшофе на авто своем повез, но все равно страшно… Бросив на него настороженный взгляд, я в пол голоса прошептала:

— А может, я сама как-то…

— В МАШИНУ, — распахнув дверь, мужчина буквально силком запихнул внутрь и, вместо того чтобы сесть впереди с водителем, умостился рядом. Назвал адрес общежития, заставляя глаза округлиться в изумлении. — Да, Ольга, представляешь? Я, в отличие от некоторых, знаю, где мои студенты живут! Тебя это удивляет?

Выглядел он, прямо скажем, как голодный питон: ерзал на месте, гневно пялился на голые колени, то и дело цыках, стирал со лба пот. Спорить, что общежитий от вуза четыре, даже не стала. Может, просто угадал?

— Это у тебя что? Вода? А ну, дай-ка сюда! — в наглую выдернув из моих рук сжатую до сих пор бутылочку, он распахнул ее и буквально одним глотком осушил до дна. Я даже слова вставить не успела.

Казалось, что ничего не поменялось. Прохор Германович лишь задумчиво причмокнул губами, языком по ним провел в растерянности, пытаясь словно уловить что-то... Затем, видно, плюнул на эти мысли и откинулся на спинку сидения, устало прикрывая лицо ладонью.

Удивительно, но я буквально пятой точкой ощущала, как мужчину окутывает флер спокойствия и нирваны. Дышать стало легче, теперь могла спокойно рассматривать яркие огни вывесок столицы, сменяющих одна другую. Я бездумно пялилась на них, как вдруг увидела нечто нам необходимое:

— Остановите! Остановите, срочно!

— Черт… Что там у тебя? — ректор раздвинул пальцы, сквозь них сверкнули пронзительные глаза.

— Клуб! Вот, что нам надо! — едва ли не подпрыгивая на месте от окутывающего адреналина, я подождала, пока водитель, наконец, притормозит, и пулей выскочила из авто.

— ОЛЯ, МАТЬ ТВОЮ! — раздался за моей спиной голос, но мне было уже плевать. — Тебя когда-нибудь пороли?!

Яркая радужная вывеска лучиками обрамляла высокие железные ставни. Огромный широкоплечий темнокожий гигант в розовой майке посмотрел на меня волком и преградил дорогу:

— Вам туда нельзя, простите.

Я с сожалением осмотрела свой привычный строгий учебный образ, грустно переспросив:

— Фейс-контроль не прошла, да? Вот блин!

— Дело не в этом, — закатив глаза, тот ткнул пальцем в красную вывеску, где черными буквами было что-то размашисто написано. Только вот перед глазами все отчаянно плыло, читать даже не пыталась. — ВОТ, видите! Нельзя, говорю, противоречит политике клуба.

Обернувшись по сторонам, я не увидела поблизости ни единого заведения, где можно было бы потанцевать. Зато мой глубоко уважаемый ректор уже выбрался из такси, почему-то пошатываясь и глядя на меня как-то странно. Плотоядно, что ли? Дико? Голодно? Жадно?

— А я… Я… — почесав подбородок, вдруг решила, что Прохор Германович у нас популярен не только в вузе, а вообще по всей столице. Не, ну, а че? Ректор престижного столичного вуза — это вам не хухры-мухры. Каждый приличный член общества должен таких в лицо знать и бояться! Наверное… Короче говоря, указав пальцем на стремительно приближающегося мужчину, я уверенно изрекла:

— А я с ним, понятно?!

И руки на груди сложила, многозначительно вскинув подбородок. Пусть знает, что по блату! Если повезет, еще поможет с крутым столиком. Нет, ну разве Прохор Германович хуже всяких там поп-звезд? Те просто на сцене поют, а он путевку в жизнь людям дает. Чаще, конечно, пока забирает…

— Ааа… — понимающе закивал охранник, с интересом разглядывая «моего» спутника. — Могу пропустить твоего друга как основного гостя, а тебя «плюс один». Так у нас можно, да.

— Отлично, — ректор был уже рядом, и настроение мне его совершенно не нравилось. Он словно поймал меня взглядом, сконцентрировался и больше не выпускал. Как в тиски зажал. Даже жутко становилось от мыслей, которые могли крутиться в его голове. Так что снова указав подбородком на ректора, я кратко пробормотала: — Он все оплатит!

И юркнула в клуб, пока кое-кто не вернул обратно в такси. Внутри пахло клубникой и чем-то приторно сладким. Кальянный дым стоял повсюду, как густые облака. Пробираясь вперед, словно ежик в тумане, я с прищуром вглядывалась в темные силуэты танцующих и искала кого-то в пару Прохору Германовичу.

— Хмм… — на глаза попадались только мужчины. Высокие, низкие; крупные, тощие; с длинными волосами и короткими…. И ни единой женщины. Скорее всего, темнота была тому причиной, и они скрывались в тени.

— Вот ты где! — от рычащего голоса позади мурашки прошли по спине. Мой грозный спутник был чем-то адски разозлен, прямо пыхтел. — А ну иди сюда, девочка!

Я обернулась в тот момент, когда Прохор Германович протянул ко мне свою загребущую ладонь. И выглядел мужчина при этом так, словно собирается сбежать из этого места и меня за шкирку вытянуть. А я лично домой не собиралась! Взвизгнув, выкрутилась в последний момент. И тут решение пришло само по себе, как в каком-то кино: луч света упал на небольшую сцену, куда выходил мужчина с микрофоном. Пораскинув мозгами, я бросилась туда, на прощание кинув ректору:

— Еще спасибо мне скажете!

Не помню, как забралась на сцену, как выдернула микрофон из рук ошалевшего ведущего… Помню лишь, как после моего «всем привет!» целый клуб людей замер и навострил уши. Я даже опешила, но тут же взяла себя в руки. Прожекторы слепили, ничего вокруг видно не было. Что-то мне подсказывало, что Прохор Германович уже рядом, так что быстро пробормотала:

— Дело в том, что мой друг Прохор Германович очень скромный мужчина. С трудом мне удалось его затащить в это место… Надеюсь, не зря! Он, как и все мы, нуждается в настоящей любви. Кто готов стать его парой? Сердечко пока свободно, ждет любви и понимания!

В этот момент Прохор Германов таки нагнал меня, возникнув рядом. Дернул на себя, но я старательно уперлась ногами в пол, не давая сдвинуть себя с места. Вот ведь упрямый мужик. Добро ему пытаешься сделать, а он еще и не хочет.

— Не заставляй меня закидывать тебя себе на плечо, — отчеканил тот мне на ухо таким тоном, что мурашки даже в желудке возникли. — Не хочу, чтобы все вокруг видели твои сочные персики.

— К-какие персики?.. — искренне посчитала, что первое слово просто послышалось.

Нервно сглотнув, я вдруг потеряла дар речи. Толпа вокруг скандировала, присвистывала, активно поддерживала ректора. Ведущий перехватил микрофон, который так неудачно выпал из рук, и понимающе проговорил:

— Вам нечего стесняться, Прохор Германович! Мы все такие же, как и вы! Рано или поздно всем пришлось признать свое истинное «я». От судьбы не уйти!

— Вот видите, вас тут понимают. Вы среди друзей, — активно закивала я, голос стал незнакомо низким. А все потому, что сжимающие надплечья ладони мужчины спускались все ниже и ниже, пока не перешли на талию. Большие пальцы случайно коснулись части груди, и тело едва не упало на пол, колени подкосились.

— Скажите громко и четко, — не унимался ведущий, отвлекая от божественного аромата кожи ректора. Я чувствовала его так ярко и четко потому, что тот все сильнее приближался к моему лицу, едва ли не носом утыкаясь в щеку. Кажется, кое-кто даже забыл, где мы находимся и что вокруг происходит. Но вот ведущий, который поднес микрофон к губам мужчины, напомнил нам о существовании полного зала людей:

— Я ГЕЙ! Ну-ка, повторяйте с нами!

— Я ГЕЙ! Я ГЕЙ! — раздались возгласы вокруг, и я ошарашенно обомлела. От шока челюсть едва об пол не ударилась. Что вообще происходит?!

— Черт тебя дери, — простонал жалобно и протяжно замерший рядом ректор, накрывая глаза ладонью, произнося мое имя, как самое настоящее проклятье: — ОЛЬГА, гхр…

А из моей груди вырвался совсем не прошенный смешок, нервный.

— Три раза позови, и появится демон, — прошептала я вполголоса, вспоминая фильм «Битл Джус».