Пролог

Пол застилал пестрый ковер, под ногами хрустела шелуха, спина ныла от напряжения. При тусклом пламени свечи сложно было различать зернышки по виду, приходилось ориентироваться на ощупь.

- Овес, гречка, просо, гречка, просо, овес, овес, просо, - сосредоточенно шептала девочка, осторожно ползая на корточках и разбирая крупинки. Просо – в карман, гречку – в чепчик, овес – в деревянный башмачок. Когда наполнятся, она ссыплет их содержимое в большие емкости и начнет по новой.

Просто удивительно, как это нянюшка Рина умудрилась опрокинуть мешок с просом, бочку с гречкой и корыто с овсом – и все это одновременно! Ведь не великан какой-нибудь, а тщедушная старушка, в которой еле жизнь теплится. А злыдня Сюзанна ее еще наказать хотела – Рина такого бы точно не пережила. Хорошо еще, что мачеха кричала так громко, что и папа, с некоторых пор имевший привычку запираться на чердаке и вздыхать на луну (у него это называлось – «изучать звезды») ее бы услышал, если бы с утра не уехал по делам. А уж она-то была всего этажом выше и быстро примчалась на выручку своей старой нянюшке. Сюзанна Рину с первого дня невзлюбила, когда, обходя дом на правах новой хозяйки, положила глаз на комнату падчерицы и вздумала поселить в ней свою собственную дочурку Ядвигу, по вредности не уступающую мамаше. Рина тогда вступилась за воспитанницу и отца на свою сторону перетянула, так что Белинда осталась жить в своей комнате с видом на городскую площадь с фонтаном, а мелкой вреднюге отвели равноценную комнату, но с окнами на скотный двор.

С тех пор началась в доме настоящая война. Сюзанна, не решаясь открыто нападать на падчерицу, изводила трудными поручениями старенькую нянюшку, а стоило Рине заикнуться о возрасте и здоровье, как грозилась уволить «никчемную старуху». У отца Белинда поддержки не нашла – тот после женитьбы сделался вялым, безынициативным, во многом слушался Сюзанну и соглашался с ней в том, что Рина уже стара, слаба и к службе не годна, а Белинда достаточно взрослая девочка и не нуждается в услугах няньки. Как было объяснить папе, что с появлением мачехи Рина осталась единственным близким человеком, который искренне о ней заботился и поддерживал? Самого отца и всех остальных слуг Сюзанна как будто околдовала, и те всегда принимали ее сторону. Вот и приходилось помогать нянюшке с работой, которую не скупясь взваливала на старушку мачеха.

- Вот ведь, - кручинилась Рина, - молодухой была, отродясь полы не мыла и котлы не чистила, только за детишками присматривала и всегда уважением пользовалась. А на старости лет хуже последней чернавки сделалась.

Белинда утешала нянюшку, отбирала швабру и щетки и принималась за самую грязную работу. Благо, других занятий у нее теперь не было – Сюзанна разогнала всех ее учителей после того, как они дружно объявили, что Ядвига, которую мачеха всучила им в нагрузку, к учебе не пригодна, а мудрый философ к тому же добавил, что глупость неизлечима. Тогда Сюзанна быстро убедила мужа в том, что науки вредят воспитанию, и образование Белинды на этом оборвалось. Девочка тайком продолжала читать книги в свободное время, но его оставалось не так много – учитывая тот объем работ, которые взвалила на нянюшку новая хозяйка. Мачеха, конечно, быстро поняла, кто помогает Рине, и совсем ошалела.

Понятное дело, думала Белинда, разбирая зернышки, что няня здесь не при чем. Куда уж сухонькой старушке перевернуть тяжелую бочку и опрокинуть полное корыто с мешком, набитым под завязку. На это способна только разъяренная мегера Сюзанна, которая целыми днями палец о палец не ударит: силы копит, чтобы потом окружающим насолить. Но спорить с гневной мачехой – себе дороже. Уж проще разобрать весь этот бедлам по крупинкам. Девочка в изнеможении присела на пол и подвела неутешительные итоги. В чепчике – от силы горсть, в кармане и того нет, а в башмачке…

- Ядрена фига, - с чувством выругалась она, заметив, что овес в нем наполовину перемешан с просом. Задумавшись о каверзах мачехи, она по рассеянности смешала зерна. Вот почему в кармане их оказалось так мало.

От обиды засвербело в носу. Девочка схватила башмачок и со всей силы швырнула его об стену, рассыпав зернышки, которые она с таким трудом собирала по всему полу. Башмак отлетел в угол, где темной грудой были свалены мешки с зерном, и Белинде показалось, что оттуда раздался сдавленный писк. Но сейчас ей было некогда жалеть придавленную мышь. Каждый раз, когда мачеха доводила ее до последней капли, у девочки начинало щипать в носу, а с кончиков пальцев срывались золотистые искорки. Если в такой момент сформулировать свое желание и щелкнуть пальцами, рассыпав в воздухе щепотку искр, то оно обязательно исполнится – правда, с некоторыми погрешностями, но это уже мелочи. Увы, как ни мечтала Белинда превратить мачеху с ее дочкой в лягушек или заслать их на край света, этим мечтам не суждено было сбыться. Зато, если пожелать что-то доброе, результат не заставлял себя ждать. Вот и сейчас искорки, слетевшие с пальцев, были как нельзя кстати.

Щелчок пальцами – и ниточка зерен проса взлетает вверх, нанизывая на невидимый стерженек все новые и новые зернышки и поднимая их с пола в воздух. Еще щелчок – и крупицы гречки собираются в другую цепочку, свиваясь в коричневую спираль под потолком. От третьего щелчка оставшийся на полу овес собирается в ком.

- По местам, - шепчет девочка, и длинная нитка проса змейкой ныряет в большой холщовый мешок, стремительно наполняя его. Не отстает и гречневая цепочка, тонкой струйкой засыпает до верха пузатый деревянный бочонок. Запрыгивает в дощатое корыто овсяный ком и, ударяясь о его бока, рассыпается на отдельные зернышки.

«Мачеха будет довольна», - устало думает Белинда. «Довольна? – язвит в голове тоненький голосок. – Да она лопнет со злости!» «Не лопнет», - возражает девочка. «Не лопнет, - ехидно соглашается голосок. – А придумает новую каверзу, еще более затейливую».

- Ведьма! – злорадно вопит Ядвига, вылезая из-за мешков, сваленных в углу, и, не дав сводной сестре опомниться, уже мчится по лестнице вверх, захлебываясь от восторга и повторяя: - Ведьма, мама, ведьма! Я все видела!

До возвращения отца Белинду продержали под замком в подвале.

- Дорогой, ты же понимаешь, - услышала девочка, когда хмурый слуга привел ее в гостиную, - это просто недопустимо.

Мачеха, стоя к ней спиной, заламывала руки, втолковывая что-то серьезному отцу. Ее густые волосы, свитые жгутами, как черные гадюки змеились по спине.

- Мы не можем жить под одной крышей с ведьмой, - голос Сюзанны звенел от едва скрываемого злорадства. - А если завтра она вздумает превратить нас в жаб?

- Если бы я могла это, ты давно бы месила тину в ближайшем болоте, - запальчиво бросила Белинда, подходя ближе.

Мачеха, отшатнувшись от нее, бросилась на шею отцу.

- Дорогой, ты слышал? Какие еще доказательства тебе нужны? Твоя дочь – настоящая ведьма!

- Она всего лишь сказала, что будь она ведьмой, то сделала бы это, - с усмешкой поправил ее отец, потирая виски, ставшие седыми после смерти первой жены. На его некогда подвижном и улыбчивом лице застыла ледяная маска безучастности и равнодушия. Иногда Белинде казалось, что мачеха заменила горячее сердце отца на ледышку, поэтому он стал таким равнодушным к собственной дочери.

- Я не ведьма! - вспыхнула девочка.

- Я знаю. - Отец мягко улыбнулся, и сквозь ледяную маску проступило тепло морщинок в уголках рта и глаз, на мгновение возвращая ему прежний, уже почти позабытый Белиндой, облик. – Ты не ведьма. Ты – волшебница…

- Как ни назови, а все равно – ведьма! – встряла мачеха.

- Как и твоя мать, - словно не слыша ее, добавил мужчина с седыми висками.

- Что? – ошеломленно воскликнула Белинда.

- Что?! – завизжала Сюзанна. – Ее мать была ведьмой? И ты молчал?

- Не кричи! – оборвал ее отец. – И не смей называть Эстель ведьмой. Она была величайшей волшебницей. До тех пор, пока не стала матерью.

- Бедная я, бедная! – запричитала мачеха. - Попала в гнездо черной магии! Это ведьмино отродье меня до гроба доведет

- Но почему я не знала об этом? – пытливо спросила Белинда, не обращая внимания на стенания Сюзанны.

- Твоя мама почти отказалась от волшебства после твоего рождения, - поколебавшись, объяснил отец. - Она считала тебя самым большим своим чудом и не хотела подвергать тебя опасности, с которой часто бывает сопряжено применение магии. Она отошла от дел и полностью сосредоточилась на своих материнских обязанностях. Она никогда не показывала тебе свои способности: не хотела, чтобы ты знала о ее даре.

- Но почему?

- Она опасалась, что ты тоже захочешь стать волшебницей и будешь просить ее научить тебя чудесам.

- Но разве это так плохо? – смешалась Белинда.

- Я не знаю, что заставило ее отказаться от своего дара, но уверен, что причина была очень и очень серьезной. Она не хотела, чтобы ты была волшебницей. Но, видимо, ее дар передался и тебе.

- Я сегодня же собираю вещи! – повысив голос, объявила Сюзанна.

- Скатертью дорожка, - обрадовалась Белинда.

- Я собираю твои вещи, - с противной ухмылочкой уточнила мачеха. – Завтра же тебя здесь не будет!

- И где же она будет? – угрожающе произнес отец.

- У чародейки, конечно же! – медовым голосом пропела Сюзанна, адресуя супругу самую сладкую свою улыбку. – Девочке нужно научиться управлять своими способностями, а для этого ее следует отдать в ученицы к волшебнице. В соседнем королевстве как раз живет одна такая…

Белинда умоляюще воззрилась на отца:

- Я не хочу уезжать!

- Сюзанна права, - избегая ее взгляда, ответил он. – Ты должна …

- Ничего я не должна! Мама не хотела, чтобы я была волшебницей, значит, я ей не буду! – топнула ногой Белинда.

Отец задумался.

- Но, дорогой! – повысила голос мачеха. – Она колдовала в подвале, Ядвига видела!

- Может быть, напомнить, как я там очутилась? – вежливо предложила Белинда.

- Да, кстати, - озадачился отец, - а что ты там делала? Вы с Ядвигой играли в прятки?

- Скорее, Ядвига играла в шпиона, а я…

- А-а-а! – страшным голосом вскричала мачеха и юлой завертелась на месте. – А-а-а!

- Что случилось? – всполошился отец.

- А-а-а! – продолжила вопить Сюзанна, взмахивая руками и ожесточенно почесываясь. – Она наслала на меня порчу, я вся чешусь!

- Белинда! – Отец сурово сдвинул брови.

- Но папа, - возмутилась девочка, - я не…

- Не желаю ничего слушать, - возразил отец. Закатав рукав Сюзанны до локтя, он обнаружил на лилейной коже супруги зреющие на глазах нарывы и в бешенстве повернулся к дочери.

- Но это не я! – смешалась та.

Не переставая стенать, Сюзанна за спиной отца злорадно улыбнулась и показала девочке язык. У Белинды от гнева защипало в носу, а с пальцев посыпались золотые искры.

- Ну что я говорила! Это все она! Она смерти моей хочет! – взвизгнула Сюзанна, прячась за спину мужа.

- Вон отсюда, - рявкнул отец на дочь и принялся утешать стонущую супругу.

Белинда сорвалась с места и понеслась прочь. От отца, ставшего ей совсем чужим, от дома, переставшего принадлежать ей, от мачехи, показавшей свое истинное лицо.

Лицо ведьмы.