5

Перед глазами опустилась туманная пелена, а в ушах загудело. Миг — и две реальности закружились, расслоились, одна перекрыла другую. На задний план отошло июльское солнце и пронзительный знойный день.

Запахло яблоками и свежей сдобой. За окном опустился летний вечер. В зоне видимости появился телевизор, показывавший мультфильм про каких-то животных. Взгляд упёрся в розовые тапочки и брошенного на полу плюшевого зайца.

— Кристина! — звонко окликнули с кухни. — Ужинать!

— Иду, мам! — крикнули мои губы детским тонким голоском.

Спрыгнуть с дивана — совсем ерунда. Это не то, что вчера с дерева, Колька-сосед научил же. Хорошо, хоть мама не видела, а то точно в углу стоять пришлось бы.

Побежав вприпрыжку на кухню, тело резко замерло.

Меня звали. Но не голосом, а проговаривая древний призыв, без слов. Сознание ребёнка запаниковало. Сознание Слышащей Землю, моё собственное, — с горечью усмехнулось.

Секундной растерянности хватило — острый укол в шею. Боль, страх. Из горла вырвался крик, но тут же сменился сипением.

Я охнула и разорвала связь с жертвой. Земля под ногами дрогнула, а к горлу тем временем подобралась дурнота. Бр-р-р, ещё мне набираться опыта и набираться. Слышащая Землю не должна пропускать чужие эмоции через себя.

— Вам плохо? — раздался женский голос, полный сочувствия и участия.

Опёршись на ствол липы, я мутным взглядом обвела всё вокруг. На стоявшей возле забора Екатерине зрение упорно отказывалось фокусироваться.

— Нет-нет, порядок, — ответила я, выдавив слабую улыбку. — Это всё жара. Не подскажете, как пройти к морю?

Стандартная фраза. Каждый второй сейчас это спрашивает.

«Сумасшедшая», — мелькнула мысль в её глазах. Однако, видимо, решив, что это исключительно моё дело: треснет солнечный удар по макушке или нет, Екатерина махнула в сторону базы отдыха.

— Туда. Обойдёте, потом прямо — как раз и выйдете.

— Спасибо, — пробормотала я, быстро покидая узорчатую тень лип и оставляя старенький домик с ничего не понимающей женщиной за спиной.

Говорить с теми, кто пережил горе, — не моё. Трусливо? Да. Но мне хватает своих проблем, от чужих становится и вовсе невыносимо.

Шагая по широкой дороге между бетонных стен, что вела прямо к дикому пляжу, я проклинала лезший везде песок и анализировала увиденное. Итак, имеем весьма скудную картину: покойная Кристина не видела лица нападавшего. Да и почувствовать толком не успела. М-да.

Я перецепилась за ветку и ругнулась под нос. С детьми тут плохо: ауру или движение энергии они уловить хоть и могут, но распознать не в состоянии. Тут даже наличие кулона мне никак не поможет. Кстати, надо будет его вернуть матери. Только не сейчас, чуть позже. Так что… хочешь или нет, а идти по домам других жертв необходимо.

Ветер ударил с размаху, заставив задохнуться. Я остановилась. Там, в метрах десяти от меня, шумело море. На некоторое время все мысли исчезли. Хоть я его и не люблю, хоть и…

Под ногами шуршал битый ракушняк. Я приблизилась к самой кромке — вода тёплая, совсем близко — с мутной прозеленью.

С берега — лазурно-голубая, присыпанная пылающим серебром. Солнце словно раскидало свои лучи и бросило горстью монет в мягко накатывающие волны. Смотреть даже больно: так и слепит, так и не даёт отвести взгляда.

Ветер рассмеялся, растрепал мои волосы, ухватил одежду невидимыми руками. А небо тут бескрайне синее — июльское, чистое. Так бы стояла и стояла, позабыв обо всем на свете.

В кармане завибрировал мобильник. Я глянула на высветившуюся фамилию и хмыкнула. Грабар. Конечно, кто ж ещё?

— Ты где? — поинтересовался он.

— А я на морі-і, — ехидно протянула я, цитируя рекламу.

Олег только фыркнул, пряча смешок:

— Если кому скажу, что Колесник решила позагорать — не поверят и окрестят вруном.

— А ты и не говори, — лениво произнесла я, отходя подальше от нахальных волн, так и норовивших намочить обувь. — Как дела?

— С нами расплатились за дело Ракевичей, — довольно сообщил он, — но я звоню не поэтому.

— Мог бы и порадовать, — буркнула я, присаживаясь и касаясь ладонью воды. Нет, глупо, конечно, вода может ответить только Дышащим Морем, но никак не мне.

— На тебя тут открылась презанятнейшая охота, — сообщил Олег таким тоном, словно поздравлял с днём рождения.

Весть неприятная, но как-то не сказать, что неожиданная. После ночного визита особенно.

— Кто? — сухо спросила я.

— Дом говорит, что это чужак и солоны его следы. Но почувствовать не может даже он. Жалуется, что крыша скоро потечёт, если вовремя не обратить внимание ЖЭКа.

Я только хмыкнула и медленно побрела по берегу, бездумно и безотчётно, будто пытаясь найти ответ на загадку там, где его не было.

— Он всегда жалуется. Такой уж у меня дом.

— Может, просто всё же стоит обратить на него внимание? — снисходительно поинтересовался Олег.

Я только пожала плечами. Грабар не мог этого видеть, но прекрасно чувствовал мой настрой.

— Смотри по сторонам в оба, — вдруг глухо произнёс он, — и выпей на ночь успокоительное.

Последнее заставило озадачиться. Так, что я даже остановилась.

— Это ещё зачем?

— С твоей манерой спать урывками я не смогу растолковать ни один сон, — недовольно протянул Олег. — Это не просьба, это приказ.

Неожиданно дунул такой порыв ветра, что кожа покрылась мурашками от холода. Сидевшая рядом девица в откровенном розовом купальнике даже не поёжилась. Возившийся с пасочками и лопаткой маленький ребёнок — тоже. Я нахмурилась. Что ещё за история? И поняла, что Олег ещё говорит, но я уже порядком прослушала.

— … что-то надо будет и тогда…

— Что-что? — переспросила я.

— Колесник, у тебя там тазик вместо головы? — обозлился он. — Спрашиваю, что тебе нужно и как долго торчать будешь там? Городовой ответ спросит — за ним это не заржавеет.

Я поморщилась, новый порыв ветра заставил отойти назад. И внезапно озарила мысль.

— Узнай, что известно про сеть нашего маньяка.

— Сеть? — в голосе Олега появилась озадаченность. — Какая ещё к чёрту сеть? Они были убиты ножом.

— Тоже мне, толкователь снов, — фыркнула я. — Узнавай, это может оказаться важной деталью.

— Хорошо, — вздохнул он, — слушаю и повинуюсь… мучительница.

С последним я была крайне не согласна: обычно мучителем в нашем тандеме выступал как раз он.