Глава 6

Авиан закрывал лицо руками, пытаясь укрыться от порывов колючего ветра. Глаза все равно слезились, и мокрые потеки на щеках неприятно стягивали кожу, застывали солеными каплями в уголках рта. Авиану хотелось остановиться, сил идти больше не было, но тело, казалось, жило своей жизнью, вынуждая медленно ступать вперед. Впереди было что-то важное. Авиан не знал, что это, но остановиться не мог, даже когда начал проваливаться по колено в рыхлый, мокрый снег. Шаг. Еще один. И еще. Кровь начала шуметь в ушах, перед глазами мутнеть, а во рту неприятно жечь, но Авиан все рвался вперед, в ту даль, где сосредоточивалась метель. Там была цель его поисков, он знал. Ему необходимо было добраться туда как можно скорее, иначе будет поздно, и он так и останется заледеневшей черной плотью на белом снежном полотне.

Было чувство, что прошли часы. Вязкое однообразие, наполненное лишь тяжелыми шагами на грани физических возможностей. А снега все больше, и ветер все больнее ранит кожу, как будто вспарывает ее, проникает ледяными потоками в вены, стынет острыми кристаллами в сердце. А потом Авиан плакал, хватал снег в пригоршни и тонул в нем все глубже и глубже. Ноги немели, не слушались, вязли. И, в конце концов, он остановился, открыл рот в безмолвном крике. Но мольбы о помощи не помогали, вскоре все вокруг стало белым-бело, и Авиан осознавал, что и его самого больше нет. Он не смог добраться до места назначения, он проиграл.

Сон прервался в одно мгновение. Авиан просто открыл глаза, как будто и не засыпал. Естественно, никакого снега не было, лишь темнота, немного разбавленная лунным светом из окошка. Правда щеки оказались мокрыми, Авиан поспешил стереть слезы. Нужно держать себя в руках, нужно быть сильным. Ради Кристиана. Ради себя самого, в конце концов. Уговоры мало действовали, Авиан всегда был реалистом. Вряд ли тешить себя иллюзиями - верный выход. Как говорил Далиан, здесь надо выживать. Если бы еще знать, как выжить и не потерять гордость. Если бы знать...

Уснуть так и не удалось. То ли мешало сопение с соседних коек, то ли сам Авиан был слишком взвинчен, но в итоге он несколько часов невидящим взглядом смотрел в вырезанное в каменной кладке окошко. Где-то там, на воле, медленно зарождался новый день. За толстыми стенами тюрьмы каждый день - новое начало, несущее множество возможностей. Здесь же разница не ощущалась, а время тянулось, словно струйка густого меда. Однообразно, медленно, тоскливо. И ни единого просвета в этом сером существовании Авиан не видел.

***

- Хесс... - Авиан сглотнул. Чтобы произнести одно-единственное имя потребовались титанические усилия, и как договорить все, что хотелось, до конца Авиан просто не представлял. Впрочем, выбора у него не было. Поэтому он приподнял подбородок, взглянул просто в темные глаза Хесса, который не облегчал ему задачу, а просто выжидающе смотрел, и пробормотал: - Я хотел попросить вас. Сегодня же четверг и...

- И? - насмешливо поинтересовался Хесс, когда пауза затянулась. Где-то в груди остро кольнуло желание послать его нахрен, не позволять смеяться над собой. Так бы поступил Кристиан, но папа был омегой, у него был статус неприкосновенности, а у Авиана не было ничего. Лишь жалкая гордость, которая здесь только мешала.

- И все идут в душевые, насколько я знаю. Я хотел бы попросить вас сказать, чтобы... - Авиан судорожно сглотнул. В камере установилась гнетущая тишина, все слушали, что именно он скажет. Это было унизительно, даже голос отказывался повиноваться, складывать звуки в связные фразы. Правда, отступать было поздно. Авиан сжал кулаки и на едином выдохе выпалил: - Чтобы меня никто не трогал там. Я знаю, что вас послушают.

- Хм, парень, ты не обнаглел? - спустя несколько мучительно долгих мгновений спросил Хесс. Он поднялся со своей койки, подошел вплотную и, обхватив Авиана за подбородок, вынудил того взглянуть ему в глаза. Разница в росте была существенной, Авиану даже пришлось встать на носочки, так сильно натянулась кожа на шее. Сглатывать слюну стало больно, но он все же не отводил взгляд. Не простил бы себе этого. - Одно дело камера, здесь тебя не будут трогать, пока ты знаешь свое место. Но защищать тебя перед всеми... Скажи мне, мальчишка, какая мне с этого выгода?

- Я не знаю, - пробормотал Авиан. Ну, правда, что еще он мог, кроме тех услуг, которые уже оказывал? Естественно, был еще вариант, но Авиан скорее откусил бы себе язык, чем предложил бы в качестве расплаты собственное тело. Какая тогда разница, будут трахать его только в камере или все подряд? Хотя, наверное, чисто физически различия были, но вот морально и тот, и тот вариант были в равной степени отвратительны.

- И я не знаю, парень, - Хесс хмыкнул и наконец-то отпустил подбородок Авиана. Больше он ничего не сказал, а еще через минуту сигнал возвестил о завтраке. Альфы вышли первыми, Далиан лишь успокаивающе потрепал его по щеке, но тоже промолчал. День для Авиана уже не предвещал ничего хорошего.

***

В этот раз время пролетело очень быстро. Возможно, потому, что Авиан так сильно желал оттянуть посещение душевых или из-за того, что все время после завтрака провел, отмывая треснувшую ржавую раковину. В итоге, когда дверь открылась, и конвоир приказал строиться, Авиан только испуганно вздрогнул. Он обхватил себя руками за плечи, замялся на пороге и тихо прошептал охраннику:

- Извините, а можно мне не ходить?

- Не ходить? - водянистые глаза беты-конвоира потрясенно распахнулись, и он, как назло, громогласно прокричал: - Блядь, ты мне тут поговори! Вши от вас так и прыгают! Дерьмом заросли, еще и мыться не загонишь! Пошел! - охранник стукнул Авиана дубинкой по спине, подгоняя. Ничего не оставалось, как пойти вперед, пряча взгляд от Хесса, Эльмана и Далиана, которые наблюдали за разыгравшейся сценой. Натаниэль же даже не обернулся. И Авиан был благодарен ему за равнодушие, ведь он, по крайней мере, ничего не требовал, просто игнорировал.

- Не нервничай, все хорошо будет, - Далиан легко сжал Авиану ладонь, но ощущалось, что он и сам не особо в это верил. Еще за завтраком он пояснил, что кроме Хесса помочь никто не может: Эльман слишком молод и недостаточно авторитетен, а вот Натаниэль мог бы, но, конечно, делать этого не будет. Он придерживался принципа "моя хата с краю" и, видимо, его полностью это устраивало.

Всю дорогу Авиан испуганно озирался по сторонам и сжимал кулаки так, что коротко остриженные ногти оставляли на коже розовые полукружия. Альфы, шагающие впереди, были сейчас особо возбуждены, похабные шуточки и звонкий хохот не прекращались. Некоторые беты тоже были странно веселы - с шальными глазами, они вырывались вперед и нервно теребили брюки, как будто не могли дождаться, когда их поставят раком и начнут ебать все желающие. Авиан недоуменно нахмурился и, склонившись к Далиану, прошептал:

- Такое чувство, что некоторые дождаться не могут, когда их... - договорить не хватило духу.

- Есть и такие. Кое-кто просто прожженные бляди, им нравится на виду, они и сами предлагают себя. Но большинство загоняются, им без разницы.

- Наркотики? - потрясенно выдохнул Авиан. Он часто замечал, что некоторые беты ведут себя как заторможенные идиоты, но не придавал значения.

- Авиан, ты как маленький, ей-богу, - устало пробормотал Далиан. - Конечно, здесь это обычное дело. Но у нас Хесс не одобряет, так что даже не думай.

- Я и не собирался, - обиженно проворчал Авиан. Одно дело напиваться, чем он частенько грешил на воле, и совсем другое сидеть на наркоте. Толпа наконец-то остановилась перед массивными двойными дверями, но пока конвоиры впускали альф, Авиан успел спросить: - Слушай, так зачем им такие, как я, если некоторые и сами не против?

- На самом деле, чем больше сопротивляются, тем интереснее, - неохотно ответил Далиан. Пугать не хотелось, но и врать не имело смысла.

- А ты? - шепотом спросил Авиан.

- Я под Хессом. Меня не трогают, - тихо ответил Далиан и поспешил добавить, заметив, каким обреченным стало выражение лица Авиана: - Не боись! Хесс не сказал категоричное "нет" на твою просьбу. Прорвемся!

Ответить уже не удалось. Они подошли ко входу, пришлось войти в темную комнатушку, где необходимо было раздеться. Авиан старательно отводил взгляд, чтобы не видеть обнаженных тел других бет. Альфы уже зашли в душевые, из-под двери проникал густой белый пар, заволакивая и без того душное помещение. Мгновенно вспотели ладони и взмокли пряди на затылке, пуговицы на рубашке не удавалось расстегнуть непослушными пальцами, а взгляд заволакивало то ли слезами, то ли просто голова так сильно кружилась - Авиан не знал. Как раз напротив стоял рыжеволосый и конопатый мальчишка - по виду совсем еще дитя. Удалось сфокусировать взгляд на нем, отметить нервно прикушенную губу, дрожащие руки и частое трепыхание длинных, словно кукольных, ресниц. Наверняка, и для этого парнишки это был первый "чистый четверг", и его истерический страх немного отрезвил Авиана почему-то. Возможно, потому, что мальчик, хоть и не мог быть младше самого Авиана, но так сильно напоминал ему Антуана - младшего брата-омежку. Нельзя было пугать его, даже удалось растянуть губы в вымученной улыбке и получить такую же в ответ. Хотелось сказать что-то наподобие "все будет хорошо", но это было такой откровенной ложью, что даже подташнивать начало, а язык просто-напросто отказался шевелиться.

- Быстрее, Авиан, давай, - Далиан рывком развернул его к себе, ловко стянул рубашку с худых плеч, бросил ее на одну из стоящих у стен лавочек и принялся за пуговицу на брюках.

- Не надо! - Авиан дернулся, почувствовал, как расползаются алые пятна по лицу. Далиан был уже голым, стоять так близко было стыдно.

- Уймись! - прикрикнул тот. - Нужен мне твой зад больно! Сейчас по ребрам получим, ты долго возишься, на нас уже косятся, - пояснил Далиан, сдергивая брюки вместе с трусами. Авиан сглотнул и зажмурился. Он, конечно, понимал, что стыдиться, по сути, нечего, но это был его первый опыт посещения общественных душевых. Упорное чувство, что на него направлены взгляды всех охранников и бет не проходило. Даже в камере он переодевался в закутке, а здесь не спрячешься. - Идем, - когда все вещи были отброшены, Далиан подхватил его под локоть и потащил к белым дверям. Авиан еще бросил последний взгляд на нервно жмущегося к стене рыжеволосого паренька, а потом захлебнулся в собственных чувствах. Наверное, именно так идут на эшафот, когда каждый шаг длиною в вечность, а звуки и краски становятся особенно яркими, причиняют боль. Авиану оставалось лишь молиться и верить. До последнего верить в чудо.

***

- Суче-е-еныш, - протяжно раздалось над ухом. Авиан дернулся и выронил крошечный кусочек мыла. Прошло десять минут, за это время его никто не трогал, он стал под самый крайний душ, по соседству с престарелым бетой и постарался спрятаться за его спиной. Пока удавалось, альфы трахались, вся комната была наполнена острыми запахами примитивной ебли, забиваясь в нос, вызывала рвотные позывы. Даже хлорированная вода и щелочное мыло не перебивали эти острые запахи возбужденных альф. Впрочем, Авиан всегда чутко различал ароматы, это была одна из особенностей свойственных ему, несмотря на статус беты. Но, обернувшись, он понял, что старик куда-то ушел, а место занял Брайан. Тот ухмылялся, уперев руки в бока, и демонстративно выставив на обозрение дряблый живот и вялый член. Авиан поморщился и молча отвернулся. Нельзя было привлекать внимание ссорой! Ни в коем случае! - Не хочешь к альфам подойти? А то ты тут так скромно жмешься в уголке, - Брайан хохотнул, Авиан же испуганно сжался. Он даже успел немного успокоиться, решил, что его пронесет, но эта сволочь явно намеревалась накликать на его голову беду.

- Брайан, дорогой, никто не трахает, да? - голос Далиана показался спасительным. Авиан едва не расплакался от облегчения, когда тот подошел, и беты начали осыпать друг друга оскорблениями, позабыв о нем.

Наверное, все закончилось бы хорошо, если бы внимание Авиана не привлек пронзительный крик. Обернувшись, он увидел того самого рыжеволосого молоденького бету. Он отбивался тоненькими ручонками от огромного альфы, с длинной бородой. Тот лишь хохотал, вжимая худое тело в свою мощную грудь и жадно мял бледные ягодицы.

- Не надо, - мальчишка хныкал и хлопал склеенными от слез ресничками, а у Авиана все переворачивалось внутри. Неужели так можно? Они ведь не животные, они веками учились руководствоваться разумом, а не инстинктами, гордились научными и культурными достижениями, пропагандировали принципы уважения и толерантности. А что же здесь? Одна жестокость и ничего людского. Лишь борьба за статус, за право жить, за возможность распоряжаться собственным телом.

Тем временем рыжеволосого паренька заставили стать на колени, бородатый альфа схватил его за волосы и ударил огромным членом по крепко сжатым, побелевшим губам. И еще раз, и еще, и еще, пока тот не открыл рот, давясь рыданиями. Член грубо протолкнули как можно глубже, а Авиан смотрел, как проступает кадык на тонкой шее мальчишки, а по подбородку стекает розоватая струйка крови и слюны. Помутневшим взглядом Авиан нашел "своих" альф. Эльману кто-то отсасывал, и он не обращал внимания на рыжеволосого. Натаниэль спокойно мылся, было неясно трахался ли он сегодня вообще. А вот Хесс смотрел на молоденького бету абсолютно равнодушно и холодно, как будто это и не человек был. Кажется, он почувствовал взгляд Авиана, потому что посмотрел в ответ и ухмыльнулся. Хотелось заехать ему по морде, хотелось кричать, но все, что выходило на самом деле - просто смотреть и стискивать зубы до скрежета.

Авиан терпел. Понимал, что ничем не поможет. Осознавал, что нельзя даже помыслить о возможности вмешаться. Но когда мальчишку поставили раком и в его зад начал проталкивать огромный член один из альф, Авиану было уже плевать. Пусть убьют, пусть разорвут в клочья. Но хотя бы человеком он останется, не станет бездушной тварью. И, когда паренек в очередной раз безумно закричал, Авиан сделал первый шаг. В то же мгновение его локоть обхватили цепкие пальцы Далиана.

- Дебил совсем?! Куда лезешь? - тихо зашептал тот, склонившись как можно ближе.

- Как ты можешь? Как? Они же убьют его! Сделай же что-нибудь! - дрожащим голосом пролепетал Авиан.

- У него не было никаких шансов. Он слишком смазлив. Авиан, ничего не поделаешь! Не подставляй себя сейчас, слышишь?

- Отвали! - голос прозвучал на удивление громко. Слово ударилось о стены и звонко прорезало тишину. Видимо, рыжеволосый как раз перестал кричать в тот момент, но результат был ожидаем - на Авиана обратились десятки глаз. Он сглотнул, как-то отвлеченно отметил, что мальчик потерял сознание, хотя его безвольное тело продолжали натягивать на член. Теперь были слышны лишь влажные шлепки яиц об ягодицы и тяжелое дыхание альфы. Авиан смотрел, как стекает кровь по худым ногам, и отсчитывал удары собственного сердца. Один... Пусть они перестанут на него смотреть. Два... Господи, когда же их отсюда выпустят? Три...

- А этот что тоже новенький? Не помню такого, - задумчиво протянул тот самый бородатый, который минуту назад трахал рыжеволосого бету в рот. Теперь он с интересом сканировал взглядом Авиана, а потом улыбнулся, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов, и поманил его пальцем. - Иди-ка сюда, конфетка.

Авиан отрицательно покачал головой, мертвой хваткой вцепившись в руку Далиана. Чем он думал? И парнишке не помог, и себя подставил. Далиан был прав, называя его дебилом. И что теперь будет?

- Эй, что значит "нет"? - зло бросил уже другой альфа, огромной громадой надвигаясь на Авиана. Брайан за спиной гаденько хихикал, Эльман смотрел с сожалением, Натаниэль тоже наблюдал в этот раз - у него даже глаза, кажется, потемнели, но потом Авиан решил, что нелепо думать о цвете чьих-то глаз в тот момент, когда его планируют насиловать. Хотелось плакать, кричать, умолять, и он уже открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, то же самое "пожалуйста, не надо", которое несколькими минутами ранее произносил рыжеволосый, но не успел.

- Вик, не лезь. Это мой, - Хесс произнес это так же, как можно было бы обсуждать погоду - скучающе и сухо. Но для Авиана в тот момент эти слова показались самыми важными за всю жизнь. Он облегченно выдохнул, слизал с губ капли воды и прикрыл веки. Впрочем, как оказалось, он рано обрадовался.

- Ты, Хесс, не охуел? Красавчика себе оприходовал, теперь еще и новенького? Или ты из жалости так говоришь, а? В добренького играешь? - подозрительно поинтересовался Вик, прищурившись. Хесс в ответ усмехнулся, хотя это больше напоминало оскал, медленно подошел, едва не коснувшись плечом альфы, остановился перед Авианом. Тот мужественно остался стоять на своем месте, хотя и страшновато было находиться в такой близости с голым альфой, хоть даже и знакомым. Несмотря на свой возраст, Хесс производил до странного смущающее впечатление своей наготой. А потом Хесс одним резким, размытым движением притянул к себе Авиана, заставил впечататься в собственное тело, влиться в каждый изгиб. Лизнул дрожащие губы, подбородок, а в глазах такое яростное предупреждение, что Авиан не посмел даже пошевелиться, покорно приоткрыл рот, позволил чужому языку толкнуться внутрь. Горячо и так до боли стыдно. Было слышно как льется вода, и больше ничего, а значит, на них смотрели все.

- Еще вопросы, Вик? - тихо прошептал Хесс, оторвавшись ото рта Авиана, но не размыкая объятий. Вик молчал, поэтому Хесс зачем-то понюхал шею Авиана, едва не до крови прокусил тонкую кожу на плече. Авиан терпел, собрав всю свою волю в кулак, но когда между ягодиц проникли пальцы, надавливая на анус, проталкиваясь внутрь, он тихо заскулил, уткнувшись в голую мужскую грудь. Все мышцы свело судорогой, зубы едва не раскрошились от силы, с которой Авиан их стиснул. Господи, как же больно! Он ведь не омега, он не создан для этого! Благо, Хесс ограничился одной фалангой, и даже незаметно поцеловал в плечо, как будто этим убеждая, что так надо, что необходимо потерпеть. И Авиан терпел еще несколько невероятно продолжительных минут, пока Хесс широкими мазками вылизывал его губы и щеки. Интересно, он ощущал, что влага на них соленая?

***

Авиан проплакал весь вечер. Даже на ужин не пошел. Благо, Хесс договорился с охраной. С ним никто не разговаривал, и он был за это благодарен. После подобного позора единственной мечтой было удавиться, но и то было нереально осуществить в камере. Стыд въелся в кожу, растекся по венам, и теперь Авиан не знал, сможет ли когда-то смотреть кому-то прямо в глаза. Так ломается гордость. Крошится на острые осколки, разрывает плоть, оставляя только куски окровавленного мяса. Теперь, накрывшись колючим одеялом с головой, Авиан думал, что его постигла самая страшная из всех возможных участей - унижение. И только противный голосок где-то внутри утверждал, что это только начало, а Авиан безвольная тряпка, раз сломался так быстро. Ведь он мог оказаться на месте того рыжеволосого мальчишки, которого унесли в лазарет окровавленным. Наверное, стоило взять себя в руки, спрятать боль в самые дальние уголки сознания и доставать ее лишь холодными ночами, когда никто не видит слез. Если бы только выполнить было так же легко, как сказать...