Глава 3

Аслан

– Черт! – с трудом сдержав более грубые ругательства, вскочил я с места, оттягивая ворот рубашки. Кожу обожгло огнем и боль прострелила до самого нутра.

– Господи, Лила! – причитает мать этой криворукой, суетясь вокруг меня и не зная, что делать.

– Далила, ваша рука! – вступил Саид, делая шаг в сторону девчонки.

Что за идиот?! О ее руке он беспокоится, а то, что меня облили с ног до головы – это ничего?

– … под холодную воду, – услышал я конец предложения брата сквозь окутавшую меня злость.

Вот какого черта!? У этой девчонки что, хобби такое? Или ей так понравилось в первый раз, что она решила повторить?

– Бедная моя девочка! – потянула мать свою непутевую дочь к раковине, и бросив взгляд на ее руку я понял, что сама эта бедовая пострадала посильнее моего. Будет ей уроком.

– Простите! – пищит сумасшедшая, из– за которой я испытываю эту адскую боль.

– Господин Умаров, мне очень жаль! – поддерживает ее отец. – Второй раз за день…

– Все в порядке, думаю, на сегодня достаточно, – вскидываю руку останавливая поток извинений. – Я иду отдыхать и надеюсь меня никто не потревожит, – сквозь зубы цежу я, разворачиваясь и выходя, чтобы направиться в выделенную мне комнату.

Путь до нее показался бесконечным из– за сильнейшей боли, которая прожигала мою кожу.

– Свалилась же на мою голову! – шипел я, стягивая рубашку и сразу идя в душ. Включив холодную воду, направил струю на обожжённую шею и грудь. – Нужно было ей греть этот чертов чай! Агрх… Черт!

– Брат, ты в порядке? – услышал я стук в дверь.

– Исчезни! – крикнул Саиду, с раздражением вспомнив его заботу об этой идиотке.

Эта поездка с самого начала была ошибкой. Сначала Мина проела мне плешь, потом Саид раздражал всю дорогу своей жизнерадостностью. И в качестве бонуса сначала эта нахалка облила помоями, а потом наградила ожогом.

– Брат не злись, Лила же не специально тебя облила. Она пострадала не меньше тебя, бедняжка всю руку ошпарила!

– Если бы смотрела на то, что делает, а не пялилась на тебя весь вечер, не ошпарила бы! – процедил я сквозь зубы.

Я давно привык к тому, что девушки теряют дар речи при виде Саида и готовы есть с его рук, но явная заинтересованность этой нахалки раздражала, как и ее отношение. Со мной, значит, мы грубы, несмотря на свою вину, а красавчику готовы в рот заглядывать.

Женщины!

– Брат…

– Саид, уйди пока я не сорвался! Я хочу отдохнуть, – пытаясь подавить гнев, отмахнулся я от него, снимая с крючка полотенце и обвязывая им бедра.

Кожу нещадно жгло, но злила меня вовсе не боль. Не знаю почему, но нахалка раздражала как никто и никогда. Даже моя жена так меня не бесила, а Мине нет равных по этой части. Особенно в последнее время. Ее нежелание подарить мне наследника злило и раздражало настолько, что я окончательно растратил к ней все теплые чувства.

– Женись снова, если так хочешь сына, а я не собираюсь рожать в тридцать два! – заявила она мне при нашей ссоре, которые случались все чаще в последнее время. – Двоих дочерей мне вполне хватает.

Нежелание жены понять естественное желание иметь наследника сначала просто раздражало меня, но с каждым разом это упрямство выводило из себя. Наверное, именно поэтому я и решился на эту глупую поездку, которая совершенно не нуждалась в моем присутствии, Саид бы прекрасно управился сам. Если бы я не стремился уехать подальше от жены, мне не пришлось бы мучиться сейчас от ожога.

– Какие же все– таки женщины безмозглые существа! – натягивая пижамные штаны, проворчал я.

На улице было еще светло, но выходить сегодня из комнаты я не планировал. Черт, надо бы достать какую-нибудь мазь от ожогов. Запрягу Саида, пусть съездит в ближайшую аптеку.

– Кто там? – крикнул я, услышав тихий стук в дверь.

– Господин Умаров… Это я.

– Ну, точно смертница! – натягивая футболку несмотря на боль, фыркнул себе под нос, направляясь к двери. – Надеюсь у тебя больше ничего не припасено для меня? – недружелюбно спросил у девчонки, распахивая дверь.

– Извините, мне правда очень жаль! – выглядя на удивление виноватой, прошептала она, потупив глазки. – Я принесла мазь от ожогов.

Скользнув по ее протянутой руке, я поморщился, зацепившись взглядом за волдыри, покрывающие ее предплечье.

– Сама– то хоть намазалась, горе луковое? – зачем– то спросил у нее.

– Намазалась, – прошептала она, скользя взглядом по моей шее и покрасневшей коже виднеющейся в треугольном вырезе футболки. – Мне правда очень жаль, – скривившись отвела она взгляд.

– Не скажу, что мне легче от твоих извинений, но мазь приму, – протянул я руку, забирая у нее тюбик.

Но девчонка не спешила уходить, переминаясь с ноги на ногу у порога.

– Что еще? – нетерпеливо рявкнул я.

– Ваш брат сказал, что вы не хотите, чтобы вас беспокоили, поэтому, я подумала… Мне принести вам ужин в комнату?

– Спасибо, я на сегодня наелся! – в ужасе от мысли, что она приблизится ко мне с подносом, сказал я, захлопывая дверь перед ее носом и спеша побыстрее нанести на себя мазь.

К счастью для маленькой машины смерти, она подействовала довольно быстро, усмиряя боль и тем самым улучшая мое и без того отвратительное настроение.

Лила

Рука болела так сильно, что я заперлась в ванной и от души поплакала после того, как отнесла Умарову мазь. Он, конечно, тот еще урод, но мне искренне его жаль, потому что в отличие от моей руки, у него ожоги на куда большей площади кожи. Меня даже не покоробило его грубое отношение, потому что, учитывая как больно я ему сделала, на его месте любой обложил бы меня трехэтажным матом, а он еще сдержался.

Взяв себя в руки, я умылась одной рукой и вышла из ванной на первом этаже, испуганно ойкнув, когда чуть не налетела на Саида Умарова.

– Больно? – с сочувствием спросил он, глядя на мое заплаканное лицо.

Блин, ну почему я всегда предстаю перед ним в таком безобразном виде?! Что за вселенская подстава? Сам– то он идеален, ни один волосок не выбился, на рубашке ни единой складочки.

– Я никогда раньше так не обжигалась, – пробивает меня на откровенность. – Выглядит не так уж плохо, по сравнению с тем, как это болит. Наверное, вашему брату еще больше досталось. Я, правда, не хотела его калечить, это случайно получилось!

– Конечно, случайно, – уверяет он меня. – Неужели Аслан тебе что– то сказал? Не бери в голову. Мой брат – человек со сложным характером, но он справедливый. Ты же не сумасшедшая, чтобы обливать кого– то специально кипятком. Даже если он сказал что– то подобное, то на самом деле так не думает.

– Нет– нет, он меня не ругал! – убеждаю его. – Просто, после сегодняшнего… Я, наверное, выгляжу, как неуклюжая дурочка. Не знаю, что со мной происходит, обычно я не такая.

– И вовсе ты не выглядишь, как дурочка, – успокаивает он меня, неожиданно протягивая блистер с тремя таблетками. – Вот, возьми. Я занес немного Аслану и решил дать тебе. Это обезболивающие. Они дороже обычных, поэтому продаются не во всех аптеках, но намного эффективнее, так что я всегда ношу с собой на случай мигрени.

Я беру у него блистер, чувствуя, как по коже пробегают мурашки от мимолетного соприкосновениями с его пальцами, и приглушенно благодарю, стараясь спрятать смущение.

Я ведь не такая. Я не теряюсь в присутствии других людей, не веду себя, как зашуганная девочка– ромашка, стесняющаяся поднять взгляд, но этот мужчина действует на меня таким странным образом, что я сама себя не узнаю. Неужели, все дело в его исключительной привлекательности? Может, я влюбилась? Помню, моя подруга Ася рассказывала, что влюбилась в своего мужа в первый же день знакомства, а я над ней насмехалась и не верила, а теперь со мной происходит то же самое? Нет, я не хочу! Это последнее, что мне нужно, при данных обстоятельствах. Надо держаться от него подальше.

– Я пойду, надо помочь маме, – говорю ему. – Если не хотите отдохнуть с дороги, то можете посмотреть телевизор в гостиной. Папа сейчас пошел проверить рабочих, но он скоро вернется и составит вам компанию.

– Не волнуйся, я найду чем себя занять, – улыбается он, обнажая ряд идеальных зубов. – И не расстраивайся больше из– за, Аслана, милашка. Он даже со своими дочерьми такой ворчун. Не понимает, что с женщинами нельзя, как с мужчинами, и нужно при общении отключать командира.

– А взрослые у него дочери? – не могу сдержать любопытства.

Бедные малышки, если они маленькие, то что же он за отец такой?

– Десять и тринадцать лет. Характером обе в него, так что и подход у них одинаковый. Я уже боюсь представить, что будет, когда они вырастут, – смеется он, но на лице ясно написано, что племянниц он любит. – Ты не подумай только ничего такого, мы нормальная семья. Ну, относительно. И в целом люди неплохие.

Я не могу сдержать смех, глядя на его слегка смущенное выражение, потому что Саид явно не собирался откровенничать со мной и теперь, возможно, жалеет. То, что он тоже слегка нервничает, придает мне уверенности в себе и я радуюсь, думая о том, что наконец– то прихожу в себя. В самом деле, как бы хорошо он не выглядел, он ведь обычный человек. И чего я так тушевалась перед ним?

– Я в этом не сомневаюсь, – отвечаю ему. – Ладно, я пойду. Хоть и с одной рабочей рукой, но помочь маме надо. Еще и ужин скоро готовить. Чувствуй себя, как дома.

И только по пути на кухню я понимаю, что перешла на ты. Наше общение оказалось настолько непосредственным, что это как– то само собой получилось. Упс.