ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 5

ГЛАВА 5

– Надо же – узнала, – с удовлетворением отметил Костя Григорьев. – Ну, здравствуй, что ли?

– Здравствуй! – ответила ошалевшая Лариса. – Ты чего, Григорьев? С луны свалился?

– Почему с луны?

– А чего ты вдруг вспомнил обо мне?

– Да знаешь, Лариса, Новый год, то се… Сидел себе дома в гордом одиночестве, выпил по случаю праздника и загрустил!

– Почему в одиночестве?

– Развелся полгода назад, Новый год, веришь, встретить не с кем! И вот я вспомнил прошлое, достал телефонную книжку, смотрю – Лариса Петрова. Господи – Лариса Петрова, сколько лет, сколь зим! Я мигом взял такси и рванул наудачу.

– Интересно! А если у меня семья, муж?

– Я знаю, что ты одинокая, – улыбнулся Костя.

– Откуда?

– Я на днях нашего сокурсника Витю Ковалькова встретил, он мне рассказал, что ты одна живешь.

– С сыном! – строго поправила Лариса.

– Войти можно, Лара?

– Входи!

– Вот подарок, к чаю, – Григорьев протянул Ларисе вафельный тортик. – Любишь?

– Люблю, конечно, люблю, – закивала Лариса. Ей вдруг почему то стало весело и радостно. – Ты раздевайся, Костя, и проходи в комнату.

– Хорошо.

– Девочки! – Лариса вбежала в гостиную сильно взволнованная. – Господи, вы не поверите! Пришел Костя!

– Какой Костя? – вылупилась Яна.

– Григорьев Костя! – счастливо улыбаясь, пояснила Лариса.

– Дерьмо вспомнишь – оно всплывает, это я как проктолог говорю! – усмехнулась Кукушкина.

В этот момент вошел Григорьев.

– С наступающим!

– Уже наступил, – не слишком дружелюбно отозвалась Кукушкина.

– Ольга! – удивился Григорьев. – Привет!

Он повернулся и вдруг увидел Крестовскую.

– Яна! – Его лицо просияло. – Бог ты мой!

Яна смущенно отозвалась:

– Рада тебя видеть, Костя.

Лариса пригласила Григорьева за стол, он с готовностью уселся и предложил поднять тост «за нашу юность».

– Вспомнил, – съязвила Ольга, – где теперь наша юность!

– Чудесный тост, Костя! – подняла бокал Лариса. – Конечно, надо выпить!

По этому случаю была раскупорена еще одна бутылка французского шампанского, которое очень подошло к тосту «за юность».

Петрова почему то стеснялась задерживать взгляд на бывшем возлюбленном и, только когда Григорьев повернулся к Яне, впилась в него взглядом.

Лариса сразу отметила, что Костя изменился: теперь он носил очки и – самое главное – утратил свою роскошную шевелюру, сменив ее на раннюю лысину, может, не такую вызывающую, как у Зотова, но вполне заметную.

Петрова вздохнула, но тут же увидела Костю Григорьева времен своей юности: римский профиль, огромные глаза, некая нервность в облике и нечто, безусловно, аристократическое.

Одет Григорьев был весьма незатейливо – джинсы и потертый пиджак, отсутствие верхней пуговицы на котором с головой выдавало в Косте разведенного мужчину.

От бывших сокурсников Лариса знала, что он служит инженером в каком то КБ. Еще ходили слухи, что Григорьев в последнее время начал попивать.

– Как ты живешь, Костя? – спросила Лариса.

Костя повернулся к ней:

– Нормально, Лара! Но чего то вроде не хватает. Не могу отделаться от ощущения, что где то в прошлом была допущена ошибка… – Произнося эти слова, Григорьев выразительно посмотрел на Ларису.

– Чего то не хватает! – с издевкой повторила Кукушкина. – Может, ума?

– Оля, перестань, – Петрова укоризненно взглянула на подругу. – Нечего обижать моих гостей!

– У у у у, – насмешливо протянула Кукушкина, – все с вами ясно!

– А я часто вспоминаю те времена, – проникновенно сказал Григорьев, – молодость, общага, бесшабашность какая то… Казалось, что впереди только удача и счастье!

– Да а, – вздохнула Лариса.

– А теперь вот, значит, как! – Григорьев грустно развел руками. – Ну, ничего, девчонки, – он оглядел Петрову с Кукушкиной, – какие ваши годы! Глядишь, все наладится, повезет и вам! Да… Удача и счастье… Но у кого то ведь так и оказалось! – Костя ласково взглянул на Яну. – Я рад, что у тебя все сбылось. От всей нашей армии неудачников – спасибо тебе, Яна, за нас за всех! Ты наша гордость!

– Я, например, себя неудачницей не считаю, – обиделась Ольга.

– Помогает? – спросил Григорьев. – Я в том смысле, что если помогает – то, значит, правильно, что не считаешь. А мне не помогает, поэтому я смотрю на вещи объективно.

– Понятие успеха вообще исключительно субъективное понятие, – возразила умная Кукушкина.

– Смотрите! – вдруг закричал Григорьев, указав на экран.

В телевизионном «Огоньке» показывали, как какой то попсовый певец бестолково шастал меж столиков в зале, надрываясь о чем то любовном, и вдруг подошел к столику, за которым сидела Яна Крестовская, и уселся с ней рядом. Остаток слезливой песни он допел, не сводя с нее глаз.

– Вот, – взревел от восторга Костя Григорьев, – вот что есть объективный успех! Ее вся страна знает!

– Да ладно вам, – смущенно сказала Яна, – подумаешь…

– А платье у тебя там, Яночка, – восхитился Костя, – м м м!!! Вкус и стиль! И боже, какое декольте!

– Конечно, когда денег много, вкус и стиль приложатся, – не выдержала Кукушкина.

– Да Крестовская всегда была прима! – возразил Костя. – Яна могла набросить на плечи простой платок, и выглядело это как королевская мантия. Чему удивляться – порода! Голубая кровь!

– Ян, ты вроде говорила, у тебя мать на фабрике всю жизнь проработала, а дед был из крестьян? – ядовито вставила Кукушкина.

В это время у Яны зазвонил телефон. Она извинилась и вышла из за стола.

– Лар, у меня серьезный разговор!

– Иди в ту комнату, там никто не помешает! – с пониманием сказала Лариса.

Крестовская ушла.

– Давайте выпьем? – предложил Григорьев. – Я так рад, что вас всех увидел, девчонки, вы не представляете!

– Прямо вечер встреч, – фыркнула Оля.

– Я же говорила, что в новогоднюю ночь все возможно, – улыбнулась Лариса. – Давайте погасим люстру и зажжем свечи? Пусть будет красиво и празднично!

– Какое прекрасное шампанское, – улыбнулся Григорьев, – можно я еще выпью? – После следующего бокала заметил: – Хорошо то как! Такое ощущение, что я дома.

Лариса вспыхнула и заулыбалась.

– Может, потанцуем? – предложил Костя Петровой.

– Давай!

Они медленно танцевали, глядя друг другу в глаза.

– А помнишь, как я впервые поцеловал тебя? – вдруг спросил Костя.

Лариса смутилась и опустила голову.

– А помнишь, как ты осталась у меня в комнате, а мой сосед Серега ждал полночи на улице? А мы никак не могли расстаться!

Костя коснулся губами руки Ларисы.

– Я все помню, Костя! – прошептала она.

– Зачем мы тогда все сломали? Расстались…

Лариса молчала и чувствовала, что сейчас заплачет. Хорошо хоть песня кончилась, и они остановились.

– Может, горячее? – с надеждой спросила Лариса у Кости.

– Не откажусь!

– Я сейчас!

Лариса с готовностью кинулась на кухню. Вернулась с большим дымящимся блюдом.

Выпили «под дичь». Причем Костя два раза, отчего, кажется, немного захмелел.

– Григорьев, ты, говорят, выпить не дурак? – подколола его Кукушкина.

– Брехня! – рассмеялся он.

– И, кстати, ты сильно изменился! Облезлый какой то стал, потертый…

Кукушкиной явно хотелось его поддеть. Но Костя и на этот раз не обиделся.

– Жизнь такая. А вы молодцы, девчонки, на все сто! Так держать. А Яна – это вообще! Королевна! Мечта поэта!

– Пустил слюни! – с презрением отреагировала Ольга.

Лариса почувствовала какую то смутную обиду.

В это время вернулась Яна, очень довольная и веселая.

Встала на середину комнаты и, поводя плечами, с чувством запела: «Только раз бывает в жизни встреча…»

Надо отдать должное – пела Крестовская всегда хорошо, голос низкий, сильный, и слух музыкальный в наличии.

Лариса Петрова угрюмо взирала на этот номер.

– Браво, королева! – выкрикнул Костя и бросился к Крестовской.

Не удержавшись, упал ей в ноги. Яна расхохоталась.

– Нахрюкался уже до синих соплей, – фыркнула Кукушкина.

Яна уселась за стол и сразу предложила выпить. Причем «за любовь»!

Костя Григорьев с воодушевлением поддержал ее.

После того как бокалы показали дно, Крестовская задумчиво промолвила:

– Все таки любовь – поразительная вещь! Начинаешь воспринимать все в ином свете! И мир сверкает, становится таким ярким!

Ее глаза вдохновенно сияли.

– Тебе ОН позвонил, что ли? – догадалась проницательная Кукушкина.

– Кто? – удивилась Яна.

– Ну, этот твой Аполлон, юный, прекрасный? С которым ты чуть в Америку не улетела?

Яна не успела ответить, потому что в беседу вмешался Костя. Схватив Яну за руку, он закричал:

– Никаких Америк! Крестовская – это народное достояние!

– Да ты, кажется, надрался, батюшка? – с неодобрением заметила Ольга.

Лариса попыталась спасти положение и предложила гостям чай с тортом.

– Сейчас поставлю чайник! – сказала она и упорхнула на кухню.

Следом за ней отправилась Кукушкина.

– Слышь, Лара, Григорьев, кажется, назюзюкался до неприличия!

Петрова строго возразила:

– Подумаешь, выпил человек. Что в этом плохого? Праздник все таки!

– Говорят, он вообще пьет по черному!

– Подумаешь, сплетники болтают. А потом, если даже и пьет? Может, просто плохо человеку, жизнь не сложилась, вот и пытается как то заглушить тоску.

– Что то ты больно рьяно кидаешься на его защиту, – хмыкнула Кукушкина. – Не иначе как прошлое вспомнила?

– Какой смысл его вспоминать? О будущем надо думать.

– Угу! Хорошее тебя будущее с Григорьевым ожидает!

– Не каркай, Оля! И не лезь не в свое дело.

– Ах, значит, это не мое дело? Да я вообще тогда сейчас уйду! – обиделась Кукушкина.

– Ну и иди! Если хочешь испортить мне праздник – иди. В чем я перед тобой виновата?

– Ладно, проехали! – улыбнулась Оля, после чего схватила со стола соленый огурец и захрустела им. – Сама вскоре убедишься, чего твой Григорьев стоит.

– Ты никогда не любила Костю!

– А за что мне его любить? За то, что он с тобой так обошелся? Ты, видимо, все забыла! Гордости у тебя нет.

– Да какая гордость?! – в сердцах выдохнула Лариса. – Ну о чем ты говоришь? Гордость, гордость! На что она мне сдалась? Я просто хочу быть счастливой. Нормальное человеческое желание – быть счастливой. Ты можешь это понять, Кукушкина?

Ольга не успела ответить, потому что из комнаты вдруг раздался пронзительный крик Крестовской.

Женщины бросились в гостиную, где увидели дикую картину.