Глава 5.

Ночь.

Он играл до изнеможения, сам не понимая, что рождается под пальцами и как это звучит. Бред-бред-бред – злились ноты. Бред-бред-бред – билось в голове.

А потом он замер под умирающие звуки рояля, как будто споткнувшись. Пианино на кухне. На улице Глухая Зеленина. Чуть ли не «Красный октябрь». И если оно расстроенное. Он вспомнил себя… Сколько ребенку? Четыре?

Четыре года.

Музыка как чудо. Музыка как игра. Музыка как сказка, о которой всегда не получалось рассказать родителям. Некогда. Потому как у них гастроли, репетиции. Два пианиста.

И что бы с ним было, если б звучало фальшиво? Он до сих пор воспринимал любой звук мимо как физическую боль. И если Олеся права, то… этот мальчик.

Он вскочил. Заметался по репетиционной, чуть не снес стойки с микрофонами, в последний момент перехватил, поставил на место.

Глупости. Какая лихая несусветная чушь! Да если б это произошло, то девица явилась бы к нему. Трогательная и страдающая. И он бы платил. О да. Щедро. Естественно, щедро. И, кстати, хорошо, если б пришла к нему сразу. А не куда-нибудь на ТВ, рассказывать подробности и получать бабосы. Так что фантазии Олеси – это только лишь ее фантазии. К счастью. Или к сожалению? Черт его знает.

Что он вообще помнит о той девчонки с вечеринки?

Много. Все. Он тяжело вздохнул и признался: о той девчонке он помнил все. О ночи, которая вдруг превратилась в целые сутки удивительной, отчаянной страсти. Странной, обжигающей. Словно кроме них не осталось больше людей во всей Вселенной, и время катастрофически истекало. По крупинками безжалостных песочных часов.

Ее вскрики – он готов и сейчас проиграть их по нотам. Его ликование – словно он обрел что-то родное и чудесное. Их жадность и ненасытность.

Шум океана под окнами и крики чаек бэк-вокалом. Шипение сгоревшей яичницы – они под утро захотели есть до дрожи, стали что-то соображать. И… он нечаянно коснулся ее руки, когда она возилась со сковородкой. Стол был крепкий, а еду пришлось выкинуть, а потом сбежать на террасу от невозможного запаха и заказывать на рассвете роллы. Как они хохотали, поедая их, встречая рассвет, обнимаясь на террасе. И это было как-то естественно что ли? Как же это было хорошо! Ветер неспешно катил волны, все усиливался, как будто звал за собой.

После обеда его начали искать, вдруг загудел телефон. И… сказка исчезла. В нее было настолько сложно поверить, что он решил посчитать все произошедшее… просто замечательным сексом. Но и не более. Сейчас он вдруг осознал, совершенно отчетливо, что она это поняла. И… чему-то усмехнулась, как будто убеждаясь в чем-то. Он торопливо поцеловал ее в щечку, когда за ним пришла машина – музыканты отчаянно опаздывали на самолет. И сбежал от неловкости, которая вдруг захлестнула его, как волны берег.

И все.

Теоретически – он мог ее найти. На той вечеринке чужих и случайных не было. Кто-то ее привел, кто-то знал. Имя Лев, правда, не запомнил. На представлении пропустил мимо ушей, а потом… им было как-то не до этого. Почему не стал искать, хотя одно время ему снилось, как они занимаются любовью? Снова был коттедж на берегу океана, их страсть. В его ли мечтах? В другой реальности. Кто знает. Но он побоялся разочарования. Посмотреть в синие глаза – и увидеть самую обычную девчонку. А смысл?

То, что девчонка – его ровесница в его длинноволосую голову это как-то не пришло. Странно все.