Глава 3

Эрика вряд ли отдавала себе отчет в том, кто она для других, однако прекрасно помнила, что богата и всегда окружена людьми. Даже не зная, кто прошел мимо, она здоровалась, как и все на роскошных балах, раскланиваясь и улыбаясь. Ей исполнилось двадцать, а значит теперь она может быть в благородном обществе, и слушать про всякую ненужную чепуху. Она глядела на мир глазами дикой кошки, что двумя брильянтами сверкали в обрамлении черных ресниц, а аккуратные брови делали взгляд хитрее и интереснее. Ее роскошные пышные светлые волосы подхватывал ветер, играя с ними, придавая ей легкости и воздушности, а маленький рост делал ее миниатюрной и выделяющийся на фоне остальных. Комната что была залита солнцем, с высокими потолками, под самые небеса, дарила свободу. Богатый интерьер хозяев дома что не поскупились на золото и роскошь, никогда не переходили в вульгарность. Мраморный пол что слуги полировали не один день, и легкая фортепьянная музыка, дополненная скрипкой, обволакивала помещения погружая его в состояния покоя. 

На этом балу нет ее сверстников только замужние дамы и мужчины с седыми усами. Все ее знакомые предпочитают проводить время в барах с людьми другого круга. Эрика же проводила время на торжествах с родителями. Здесь она любила все. От захватывающей атмосферы праздника и веселья на вечеринках, до сложных тем и разговоров, которые она любила подслушивать. Хотя она редко вступала в диалог, молчание ее не тяготило. Ей нравилось смотреть на то, как ведутся разговоры. 

Ее переполняла радость и безудержный детский восторг, когда разносили вкуснейшие эклеры с всевозможной начинкой, которые хотелось попробовать все и сразу, а нежные кусочки мороженого таяли во рту, бутылки игристого шампанского брызгали со всех сторон, а в соседней комнате разливали дорогой виски пятнадцати летней выдержки, и от джентльменов пахло дорогим табаком. Которым они пахли, куря трубки и папиросы. Лишь молодым людям двадцати — двадцати пяти лет разрешалось курить сигареты, женатые мужчины это считали баловством и всегда смеялись, когда молодежь входя в их комнату заходилась в кашле. С таких приемов так не хотелось уходить и возвращаться к учебе и к обязанностям, которые она не любила. Игра на скрипке или занятия языками всегда вызывали в ней лишь раздражение и скуку. 

Балы начинались ближе к вечеру. Когда роскошный особняк, стоящий на холме из красной глины, заливает солнце, к концу дня охватывая макушки елей, и небольшие каменистые холмики, а летний зной сменяется вечерней прохладой. Первые гости прибывали ближе к семи, и Эрика всегда выходя из экипажа смотрела на закат солнце. На юге Франции он был по-настоящему красив. Ярко золотистый круг солнца заходит за горизонт, оставляя после себя лучи из красно-фиолетовых облаков что тянуться по небу, а ближе к земле становятся золотистыми окрашивая поля перед домом в золото. А маленькие фигурки рабочих что уходили с полей были почти не заметны на их фоне. 

Эрика любила балы еще по одной причине. Наряды — это ее страсть. Она обожала носить платья, что были пошиты самыми лучшими портными Европы. Ее бежевое платье с закрытыми плечами с вышивкой из бисера было дополнено цветком и чудесно на ней сидело, а волосы сколоты несколькими шпильками из серебра, а белоснежные перчатки гармонируют с платьем. Украшения из драгоценных камней отлично сочетались. На таких балах всегда можно было узнать о последней моде, посмотрев на гостей. Обменяться хорошими портными, названием магазинов в Париже. И узнать о лучших ювелирных салонах. 

Сама же девушка ела пирожное и смотрела в открытые двери лоджии, на которой толпились гости. Мужчины в прекрасных фраках, и белоснежных рубашках, и дамы в прекрасных платьях. Темы бесед были разнообразными, начиная от восхищения детьми, заканчивая политикой и войнами. 

Зал, где они находились, поражал своими размерами, огромные колонны с золотыми вензелями, по обоим сторонам держали мраморные шары, и статуи, что были сделаны лучшими мастерами Европы, а люстры, что висели под самым потолком, заливали комнату своим светом, до белизны. Мягкие диваны и кресла, расставленные в комнате, и обитые плюшем делали комнату живой и уютной. А мраморный пол был отполирован. Зеркала во весь рост и ростовые окна были повсюду, а официанты и слуги обслуживали не оставляя ни на минуту. Переведя свой взгляд с потолка на которые, были в изображениях полу обнаженных мужчин и женщин, Эрика перевела взгляд на двух мужчин что сидели подле неё. 

Она не была красавицей, но у мужчин пользовалась популярностью, и вряд ли осознавала, что именно к ней приковано внимание половины поклонников, находящихся сейчас в зале. Возле нее кружили многие поклонники: юноши из домов Бентхайм, они были самыми лучшими скакунами во всей Франции, Штайнфурт — семья рыцарей, защищавшая не одно тысячелетие королевскую семью. Семья Риббентропов, они разводили лучших скакунов, и владели лучшими плантациями, среди всех были близнецы Шиленгберы — ее любимчики, Виктор и Эрих. С ними было интересно поболтать и просто посидеть, отдыхая, слушать их болтовню, как сильно они не хотят ехать учиться в Германию. 

— Эрика, как ты считаешь, — спрашивал Эрих, обращаясь к ней, ласково беря пустую тарелку из-под эклера, которое девушка доела. — Через сколько вылетит Виктор? Мы же оба понимаем, что учится он не любит. 

Смеясь, проговаривал Эрих под испепеляющим взглядом Виктора. 

— Ты тоже не сильно усидчив, я хотя бы не получал от родителей за разбитые предметы мебели, — Виктор нашел в чем упрекнуть брат. 

— Ах ты негодник! — Эрика остановила братьев на пол дороги. 

— Хватит! Я не собираюсь слушать эту ерунду! — Эрика изобразила недовольное лицо. — Вы оба хорошо закончите учебу в Германии, и приедете сюда, мы снова с вами будет есть эклеры. Вам уже по двадцать один, не ведите себя как маленькие дети. 

— Да… — запнулся Эрих. — Однако, я попрошу твоей руки. 

— Нет я! — выкрикнул Виктор с такой громкостью, что все окружающие невольно посмотрели в их сторону. 

Эрика молча выдохнула. Они суетились рядом, как две ее таксы возле ног, и шутили про брак. Единственно что не нравилось Эрике — это постоянные разговоры про брак. Все желали ее руки. Она же не желала прощаться со своей свободой. Переведя взгляд на двух друзей, с которыми, она провела детство, она улыбнулась. Близнецов можно было узнать по черным волосам и разноцветным глазам, у каждого был один глаз был голубой, как кусочек льда, другой черный, как ночь, при чем у Эриха левый глаз был ярче чем правый, а у Виктора правый ярче чем левый. Издалека сложно было понять, кто из них Виктор, а кто Эрих, однако, приглядевшись, можно было заметить отличия. 

Отойдя от близнецов, которые в тот момент переключились на спор друг с другом, и совершено забыли об Эрике, она присела за стол к совершенно незнакомым людям чуть старше нее, но еще более скучным, чем близнецы Шиленгберы. Она разговаривала с ними, как приписывали ей правила. Но она должна была делать вид, что ей интересно, ибо по правилам леди всегда должна слушать, что говорят мужчины и всегда соглашаться с ними, даже если ничего не понимает в этом, или имеет свое мнение, чего в большинстве случаев не было. 

Слушать, что говорят джентльмены ей, было совершенно неинтересно. Они не говорили о чем-то стоящим для ее. 

Эрику и эти разговоры наскучили, и она под предлогом, что ей нужно проветриться, вышла на свежий воздух, что манил ее с самого начала приема. Легкое платье развевалось на ветру, а бежевый цвет прекрасно подходил ей. Она почувствовала чей-то тяжелый взгляд. От него становилось холодно и неприятно, но не решалась пошевелится. 

— Добрый вечер, — жесткий мужской голос заставил вздрогнуть Эрику и недовольно повернуть голову к источнику звука. 

Перед ней в метрах двух стоят прекрасный молодой человек чуть старше ее по возрасту что было крайне необычно. Белокурые волосы аккуратно уложены назад, а пряди челки спадали на лоб. Слегка грубый подбородок, и маленькие вытянувшиеся наверх уши. А маленькая сережка в ухе дополняла образ. Прекрасные ярко-голубые глаза смотрят с такой ясностью, что ее невольно пробивает на мурашки, а крепкое телосложение говорило об его здоровье. Он давно за ней наблюдает сюда по тому что поздоровавшись он даже не шевельнулся. 

— Добрый вечер, — Эрика не желала начинать беседу с этим молодым человеком. Однако этикет и манеры не позволили ей нахамить, он буквально поедал ее глазами. — Почему вы так на меня смотрите? 

— Как так? — парень подошел еще ближе и теперь можно было разглядеть шрам на его шее, который он старался скрыть рубашкой. Только взглянув на него сразу можно было понять, что он не такой как все ее поклонники. 

— Как не джентльмен… — Эрика еще раз взглянула на шею, потом снова на его глаза, от которых не хотелось отводить взгляд, но девушка пересилила себя и отвернулась к солнцу, что уже зашло, однако свет еще остался. 

— Я смотрю на вас только потому, что вы мне симпатичны, — парень прочистил горло и его голос быть чист и прозрачен, звонок, как ручей, и Эрика на этот раз решила, что он шутит. И снова повернулась к нему. 

— Вы шутите? Если бы я была вам симпатична, вы бы представились. — Парень удивленно на ее посмотрел, однако пауза, которая была между ними была не спроста. 

— Ах простите! Я думал, что обо мне тут уже знают все, однако, видно, вам не представился случай узнать обо мне в плохом свете. — Произнес он, спеша, объяснится. 

Эрика напряглась. Она знала всех в этом зале, мужчин и женщин находящийся на веранде, всех до единого, все они были верхушкой этого города — богачами. Плантаторами, нефтяными магнатами, владельцами железнодорожных корпораций, и владельцами горнодобывающих предприятий, владельцами заводов. Но этого парня она видела впервые и даже немного стушевалась. 

Он, видя, что любопытство в ее глазах усилилось, смотрел, что будет дальше. Он улыбнулся, смотря как девушка хочет вспомнить то, чего в принципе не знает. 

— Меня зовут Хайц Вальдгрейв. Я принадлежу к буржуазному роду Вальдгрейв, — он подал девушке бокал с шампанским. 

— Мы все тут принадлежим к какому-то роду, среди нас нет простолюдинов, — она приняла из его рук бокал и немного отпила. 

— В таком случае представьтесь, или же вы не хотите открывать мне ваше имя? — он взглянул с интересом. 

— Ну что вы! — Чуть не подавившись напитком произнесла она — Меня зовут Эрика Фюрстенберг. — Эрика поймала на себе его взгляд и поняла, что слишком эмоционально выразилась. 

Парень лукаво улыбнулся, и, взяв бокал для себя с проходящего подноса у официанта, отпил немного. 

Минуты молчания между ними двумя тянулись слишком долго, Эрика начала было уже думать, что он, как и все остальные на балу. Скучный и только и говорит о деньгах и бумагах, и ни о чем более. Собираясь уйти, вздохнув она взглянула на него. 

— Скажите, что вы тут делаете? — он повернулся к ней и прислонившись к балконному ограждению смотрел на нее сверху вниз. 

— Простите, а почему вас это так интересует? — вопрос не сколько смутил ее, как озадачил. 

— Ну вам явно не место на этом скучном сборище, тут все говорят о деньгах, вам тут все чуждо, тут слишком скучно для такой пышущей жизни девушки. 

— С чего вы решили, что мне скучно? То, что я решила побыть одна, не означает, что мне скучно. 

— Да, однако ваши глаза говорят совсем иное, вы не участвуете в беседе, а еще постоянно смотрите куда-то вдаль, скользя взглядом по толпе, вы ни на ком не задерживаете взгляда. Даже те молодые люди что крутились возле вас, и от которых вы сбежали, не были вам интересны, скорее они были лучшим вариантом для время препровождении. — закончив он указал на Виктора и Эриха. 

— Вы следили за мной? — Он пожал плечами. 

— Не больше чем за всеми остальными в этом зале. Видите ли когда наблюдаешься за человеческим сборищем со стороны приходится наблюдать за всеми и узнавать делать выводы и думать. — Эрика отвела взгляд. Он следил за ней, это подняло в ней волну негодования. 

— То, что я не участвую в разговорах, не говорит ни о чем! — девушка развернулась и направилась прочь. 

— Как знать — в заключении произнес он. 

Она шла, отбивая каблуками по полу, и мимо проносили резные колонны, и столы из стекла и белого дерева, шли официанты с закусками, и шампанским, развевались шторы на летнем ветру. Приподнимая свое длинное платье, гордой прямой походкой она направилась в другой зал, к своим родителям, что, сидя за разными столами, обсуждали очередную бумажную волокиту. 

Комната была в более темных тонах, и приглушенный свет смешиваясь с дымом от сигар и трубок, делал атмосферу особенно загадочной. Эрика, зайдя, сразу увидела родителей. 

Отец, сидя за столом играл в покер, и игра неплохо у него шла. Он любил, выпив, сесть за игру в карты. И выпивать ровно до того момента, пока шла игра, как только он начинал проигрывать, он вставал и выходил из-за стола, никому ничего не говоря. Это была его особая позиция относительно игр. Однажды он не проиграл четырнадцать раз подряд и с тех пор все думали, что он имеет особую счастливую энергетику в игре. За карточной игрой нередко обсуждались сплетни города, новые покупки, дети. Мужчины сидели, чуть сгорбившись за столом и попивали виски. 

Мать, по обыкновению сидевшая рядом с отцом, отстраненно смотрела вдаль и пила легкий коктейль. Она поглядывала и на Фриду хлеставшей виски и ни чудь не стеснявшись этого.  с любопытством, чем закончится на этот раз, которого придётся потом отвозить домой, и на утро у нее будет похмелье. Закончила только что разговор с другой женщиной ее возраста, обсуждения воспитании детей и внуков. Подойдя к столу, где сидела ее тетя Эрика увидев, что игра закончилась, а новая еще не началась тихонько подошла к ней и чуть наклонившись произнесла: 

— Тетя скажи, а как выглядит наследник Вальдегрейв?— Фридерика посмотрел на нее с вопросом. 

— А зачем тебе это знать? — этот вопрос был неожиданным для Эрики. 

— Ну, дело в том, что сегодня я познакомилась с Хайцем Вальдгрейв. Вот и спрашиваю, я сегодня его впервые видела. — женщина полу-отшучиваясь перед друзьями и беря в руки карты. 

— Его зовут Хайц. Поэтому, да ты познакомилась именно с наследником. Как он тебе?  — тетя подчеркнул последнее слово. 

Эрика от изумления открыла рот. 

— Да ты что?! Тетя я даже не думала об этом.  

— Да, дорогая, но все же признай, что он симпатичный. - Тетя подмигнула ей.  

— Он… этот парень странный, — Эрика была обезоружена словами тети. Конечно, для высших кругов такие люди приехавшие непонятно откуда. И толком не обосновавшиеся здесь. Не могли быть парой такой девушки как Эрика. Однако что-то было в нем загадочного и непостижимого в Этом Хайце.  их не могли нигде принимать и считать равными себе. 

— Дорогая я пошутила тебе не стоит даже и думать о нем. Иди к матери поговорите с ней. — С этими словами тетя снова стала играть, а Эрика направилась к матери. 

Заметив Эрику, Жозефина подошла к ней, встав с мягкого дивана. 

— Дорогая, что ты тут делаешь? Разве ты не должна быть с компании молодых джентльменов.  

— Матушка, вы же знаете, что мне очень скучно там! — мать улыбнулась, и повела ее на мягкий диван, обитый плюшем. И, беря бокал шампанского произнесла. — Дорогая, ты должна знакомиться с людьми. А иначе как я найду тебе подходящую пару? — Эрика изумленно на ее посмотрела. Она никогда и не думала, что так скоро должна выйти замуж. Однако придав своему лицу непринужденность и спокойствие. И оглядев зал еще раз для себя отметила. 

У всех здесь присутствующих была одна черта — помощь родственников и сила рода. Если от тебя отвернулась семья, значит ты потерял лицо и себя. 

Однако Хайц был совершенно другой, он держался с бравым успехом, и утонченностью. Как будто его семья всегда была с ним и всегда на его стороне. 

Начиналась ночь. Перевалило за десять часов, и Жозефина потянула мужа из-за карточного стола с машину домой так как завтра у него будет похмелье. 

Эрика же обратила свой взор на разносящего официанта кофе, который подавался по окончанию вечера. Девушка успела краем глаза заметить, как Хайц входит. Но предпочла отвернуться, чтобы не столкнуться со всепоглощающим взглядом этого молодого мужчины. Взяв чашку с кофе, она маленькими глотками начала пить. 

Он же, повернув голову к ней, обратил внимание на ее волосы и платье, что складками было разложено на диване, и ее манеру пить кофе, после каждого глотка вытирать губы салфеткой. 

Не только это манило его к ней. Он желал узнать эту непохожую на других девушку. 

Когда отец был в машине, а мать распрощалась со всеми гостями, Эрика, стоя внизу, снова ощутила его взгляд, холодный и липкий, цепкие, повернув голову, она увидела его стоящего на балконе, и встретившись с ним взором. Отведя взгляд от него, она села в автомобиль. 

Он же еще долго стоял и сидел смотрел на то, как отъезжает автомобиль. Ее улыбка и живые глаза манили Хайца, среди всех девушек она отличалась живой душой, пытаясь влиться в общество, которое сломает ее. Ее живую душу, и ее характер. Среди всего этого сброда хорошеньких девиц, среди всех этих пустышек, она единственная была с чем-то внутри. С жизнью, с пониманием как она хочет жить. И что жизнь не заключалась только в браке для женщины и в детях. Она была выше всех правил и всех рамок. Он озяб на летнем ветру, вернулся в комнату, где расходились гости. Через час он должен быть дома с братьями есть что обсудить. 

Сидя в машине Эрика еще долго вспоминала эти глаза. Дьявольски голубые, пронизывающие и видящие тебя насквозь. Хайц показался ей слишком холодным, слишком сдержанным, и умным. Его не свалила с ног ее красота, и он увидел ее насквозь, видимо не станет он еще одним ее поклонником, Эрику это подхлестывало, любой мужчина в городе был очарован ей, и сразу говорил ей комплименты, но Хайц смотрел отстраненно на ее. Он был не такой как другие юноши, что думали только лишь об учебе и семейном бизнесе, он видимо желал добиться чего-то сам, независимо от того, какие достижения есть у его рода. И каким влиянием он обладает. 

Она ехала по ночной дороге, и смотрела на небо. Ночь накрыла город, и тускло освещающие фонари вели машину, и редкие повозки, развозившие людей, встречались им по пути, лунный свет заливал главную площадь города, и музыка, что лилась из всех встречавшихся кофе и борделей, окутывала в невидимую дымку легкости. Первые звезды рассыпались по небу. А легкий ветер обдувал открытый кэб. Дома их ждут сестры, что остались дома из-за своего раннего возраста. И полночи не будут давать Эрике спать пока та не расскажет им все. Жизнь снова возвращается в рутину.