(Не) отец моего малыша

Моё тело наполнилось приятной истомой, душа разрывалась от странной радости, перед глазами слегка двоилось. Реальность воспринималась мною сквозь какую-то розовую вату. Я не поняла, как, проявив инициативу, сама подсела ближе к Артёму, как накрыла его руку своей, а моя голова, тяжёлая и будто набитая поролоном, упала на его крепкое плечо.

Нелепые, неконтролируемые движения стали мгновенным призывом к действию. Внезапно незнакомец подался вперёд, обхватил мои скулы обеими руками и, глядя в пьяные, потерянные глаза, томно выдохнул в губы:

— Я бы хотел... увидеть те трусики на тебе. А лучше… — сглотнул. — Вообще без них.

И поцеловал. Страстно. С властным напором. Так, что я невольно застонала в его рот, а он воспринял этот стон как согласие и толкнулся языком ещё глубже.

Не знаю, что на меня нашло. Окружающий мир казался мне игрушечным, ненастоящим. Меня водило и шатало. Язык заплетался, мысли смешивались и терялись в глубинах бессознательного водоворота. Стало так хорошо, так беззаботно, как будто у меня за спиной выросли крылья и я, исполнив прыжок ввысь, взметнулась до самой луны. А потом поняла, что никогда вот так дико и так приятно ни с кем не целовалась. Ласки с Андреем, моим бывшим ухажером, теперь казались какими-то детскими играми, в отличие от того, что я чувствовала сейчас, с неописуемым голодом впиваясь в сладкие губы незнакомца. Я хваталась за них своими губами с долей отчаяния… будто в последний раз, будто ничего восхитительней в жизни не пробовала! На вкус — сладкий зефир. Я сошла с ума. Сорвалась с цепи. Превратилась в одержимого похотью зверя, живущего лишь первобытными инстинктами.

— Восхитительная… И очень, очень сладкая девочка.

Артём дерзко толкнул меня на песок, задрал сарафан до самого пупка, без капли сомнений запустил руку в трусики и, сжав мой набухший бугорок между двумя пальцами, заставил меня вскрикнуть от запредельных ощущений. Одной рукой — растирал уже влажные складочки, а другой — умело спустил лямки сарафана вниз, оголив пышную, бледно-розовую грудь с торчащими, твердыми, как гранит, камушками.

Чем резче развивались события текущего вечера, тем хуже я начинала соображать. А потом и вовсе… будто потеряла память. Всё, что происходило дальше, я помнила обрывками.

Помню, как мы оказались в гостиничном номере. Помню, как незнакомец разложил меня на кровати, на шелковых простынях, как податливую, гуттаперчевую куклу. Он шептал мне в ушко какие-то смазливые комплименты, восхищался моей грудью, моим хрупким, стройным телом. Помню, как раздел, избавив сначала от сарафана, затем от белья. Облизал всю. Начиная с губ, заканчивая узкой, девственной щёлочкой. А потом широко развел мои ноги в стороны, намотал волосы на кулак и… резко толкнулся.

Острая вспышка боли на миг отрезвила.

— Нет, не надо… не надо… — ударила его в грудь кулаком, всхлипнула, взмолилась.

— Блять! Ты что… ты целка, что ли?!

Некогда ангельский голос наполнился ледяной сталью.

Мне стало страшно. И очень, очень больно! Невыносимо!

Как в нижней части живота, так и в области сердца.

Прекрасный принц из сладких грёз превратился в ужасного монстра.

— Расслабься. Расслабься, я сказал! — незнакомец грубо орал мне на ухо, вдавливая своим тяжелым телом в поверхность матраса.

Я пыталась сопротивляться, пыталась ударить его, мне ведь казалось, что он просто режет меня изнутри. Рвёт и разрывает на части мои внутренности своим огромным, горячим и безумно твёрдым членом.

— Какая же ты… Твою ж мать! Узенькая.

Толкнулся ещё сильней, ещё безжалостней. Начал входить.

Он только начал. Вошёл только головкой! А мне уже... хотелось умереть. Я забилась под ним, захлебываясь в стонах и крика, но он сделал вид, что ему плевать.

— Терпи! Терпи, говорю! Уже слишком поздно. Останавливаться нельзя. Нужно довести начатое до конца, — якобы попытался меня утешить.

Всё-таки я полоснула парня ногтями по ключице, отчего незнакомец зашипел и, поймав мои запястья, с силой их сжал, пригвоздив к кровати. Подался вперед, навалившись всем своим весом, пытаясь пробить плотную преграду с одного пружинистого толчка. Пока не получалось. Я почувствовала, насколько старательно сокращаются его ягодицы. Он заработал бёдрами. Быстро, властно, наращивая темп.

Сильный, глубокий толчок.

Ещё один.

И ещё несколько мощных, резких.

Набрав в легкие воздуха, я закричала со всей мочи, а он заткнул меня агрессивным, голодным поцелуем. Артём обезумел. Он выжил из ума! Я не могла до него докричаться. Он будто превратился в дикого зверя. Животное… Брал и рвал свою жертву на куски. Без капли жалости. Будто лишился человечности. И заодно разума.

Темнота вновь поглотила меня без остатка. Утопила во мгле бесчувственности. И к лучшему. Я перестала чувствовать выворачивающую наизнанку боль. Но лишь на время… То приходила в себя, то снова падала в бездну.

Настоящая боль только начиналась. Настоящую боль я почувствовала позже, утром, когда пришла в себя и поняла… какую чудовищную глупость совершила, доверившись незнакомцу с внешностью ангела. Но с душой… кровожадного монстра.