Глава 4

Бордель со стандартным для подобных мест названием «Дикая роза» встретил привычным уже тяжелым ароматом духов, запахом сигар, дорогих и не очень, и томной улыбкой самой Селины.

— Я и не чаяла увидеть тебя сегодня, милый, — она подошла к нему, едва завидев. Тонкая, томная, вскружившая голову не одному мужчине. Обманчиво юная (спасибо крови фейри). И холодная, как зимний снег.

— Работа задержала, — Макс наклонился, мимолетно касаясь губами её руки, нежной и ухоженной. Селина на это рассмеялась, будто звон колокольчиков раздался. — Кто ещё свободен, дорогая?

— Энола весь вечер тосковала по тебе. Позвать её или сегодня предпочтешь что-нибудь более… экзотичное?

— Что может быть экзотичнее нашей демонической красавицы? — притворно удивился Макс.

— И то верно, милый, — она махнула рукой, подзывая высокую смуглую девушку, чья кожа отливала бронзой в приглушенном свете магических светильников.

Энола, то ли на четверть, то ли на восьмушку демон, была магичкой-менталисткой и могла сделать неплохую карьеру хоть в той же полиции. Но выбрала бордель — по её же словам, секс и деньги она любила чуть больше магии и скучной работы.

Макс не осуждал, не видя в работе шлюхи ничего зазорного. Да и попробуй осудить демоницу — вмиг насадит на рога и не посмотрит, что перед ней грозный коммандер синтарийского некроотдела.

Изящные пальцы Энолы легли на плечо, тут же скользнув за воротник рубашки. Макс устроил руку на тонкой талии.

— Хочешь уединиться сразу или посидим тут? — послышался низкий голос у самого уха.

— Посидим. Тебе как обычно?

Энола кивнула. Макс жестом позвал девушку за барной стойкой, взял виски для себя и «огненную воду» для демоницы — жуткую смесь виноградного спирта, мёда и перца. Человек в здравом уме подобную смесь прямиком из Инферно пить бы не стал, а вот Эноле нравится. Ну, оно и понятно. Горячей женщине — горячее пойло.

— Так, значит, ты скучала по мне? — Макс развернулся к ней и облокотился на барную стойку. — А если бы я не пришёл?

— Напивалась бы в одиночестве. У меня достаточно денег, чтобы позволить себе выходной. На крайний случай, совратила бы вон того мальчика, — она кивнула в сторону, и Макс, чуть повернув голову, увидел светловолосого парнишку — кажется, не совсем понимающего, что он здесь забыл. Что ж, все когда-то были здесь впервые. — Люблю таких невинных деточек. Они забавные…

О да, одна такая забавная деточка сегодня поставила на уши весь некроотдел, попутно охмурив его неженатую-незамужнюю половину, навешала лапши на уши бедняге Найджелу и была такова. С котенком за пазухой, мать её так и эдак. Невинности в ней, правда, не было ни на гран. Что уж там, даже Макс повелся на бесконечные ноги, ладный стан и пухлые губы, которые хотелось видеть обхватывающими вовсе не сигариллу. Останавливал только старый принцип — не связываться с детишками моложе его сына. И тем более с детишками друзей, пусть даже те друзья и развлекаются в чертогах Хладной вот уже десять лет как.

Но Макс связался, пусть и с благородной целью проводить пострадавшую Билли до дома. (Хотя какое там благородство, если всю дорогу только и оставалось, что поглядывать в сторону особо тёмных переулков?). Мелкая Фоули оказалась чуть более хороша, чем стоило бы, чересчур болтлива и не в меру обаятельна. А её теплые губы у самого уха и вовсе лишали способности здраво мыслить — и это его, взрослого мужика, коммандера некроотдела! Недопоцелуй у крыльца и вовсе был форменным непотребством, по одному лишь недоразумению считающийся флиртом у нормальных людей.

Да что уж там: эта девчонка и есть одно сплошное форменное непотребство.

Макс ощутил острое желание закурить — едкий дым неплохо прогоняет всякие развратные видения с участием блудных девиц, наручников и стола в допросной. Он полез в карман за портсигаром (не серебряным, но подаренным коллегами на какую-то годовщину службы) и наткнулся на россыпь бумажек, которых там быть не могло точно.

Бумажки оказались презанятными художествами непотребной негодяйки Билли. Макс невольно ухмыльнулся: да у неё прямо талант! Наспех прорисованные некромантские физиономии вышли на удивление живыми и сходу узнаваемыми — хотя для всех сомневающихся имелись надписи каллиграфическим почерком. Весело скалящегося длинноволосого Френсиса окрестили как «Шило в жопе», томно-капризного дивнюка Бэйли — «Хмурая Морда», симпатичного добряка Найджела — «Щенок»… на последнем листочке Макс признал собственную желчную физиономию. Надписи «Папик» и «Вредный мудак» были нещадно перечеркнуты, а сразу под ними красовалось «Максимиллиан».

— Вот сучка, — выдохнул Макс, против воли улыбаясь и качая головой.

Значит, всё-таки вспомнила.

Тащить в койку девочку из борделя вмиг расхотелось. (Нет, вовсе не из-за навязчивых видений с одной симпатичной шельмой.) Куда больше хотелось выпить и пойти уже домой, отсыпаться после рабочей недели. И плевать, что подобные желания свойственны совсем уж старым пердунам. Тем более и с демоницей что-то не так — она весела, как и положено хорошим шлюхам, но пальцы, обхватившие бокал с выпивкой, чуть заметно дрожали, а в сиреневых глазах плескалось беспокойство. Она пыталась это скрыть, но Макс достаточно долго служил в полиции, чтобы научиться примечать мелочи.

— Тебя что-то тревожит, — проговорил он, скорее утверждая, чем спрашивая. — Энола? Проблемы с клиентом?

Она покачала головой и фыркнула:

— С клиентами всегда проблемы. Нет, — она замолчала, явно о чём-то задумавшись. Покусала пухлую губку и подняла голову. — Моя… приятельница, Дора, не вышла сегодня на работу. Скорее всего, ничего особенного, но я… беспокоюсь.

— Не припоминаю её.

— Она оборотень, а ты не по их части.

Не по их, это уж точно. Неудивительно, что Макс не знает её — с оборотнями у него отношения никогда не складывались. Причин не любить всех, кто в полнолуние обрастает шерстью, перьями и прочими приблудами, у него предостаточно.

Одна из них — неровный шрам, опоясывающий правую ногу выше колена, за давностью лет посветлевший и почти исчезнувший, но впечатавшийся в память таким, каким был в первые дни. Уродливым, неровным, багровым и распухшим. Макс и сам не знал, почему не свёл его много лет назад. Скорее всего, оставил как напоминание — вот что бывает, когда становишься чересчур самоуверенным и начинаешь считать себя неуязвимым.

Вторая причина — сама нога, ноющая на погоду, а порой и немеющая; и кошмары, от которых он просыпался в холодном поту, судорожно выискивая лужи собственной крови на полу комнаты.

— Ты пыталась с ней связаться?

— Кристалл молчит. Такое бывало в полнолуние, но до него ещё полмесяца… — она замялась, прежде чем добавить: — Макс, если не сложно, ты не мог бы попросить своих ребят сходить к ней домой?

— Конечно, — кивнул Макс. Оборотень или нет, она молодая девушка, подданная Империи, которую ему следовало защищать.

Он потянулся к брошенному на высокий стул кителю, отыскал амулет связи и сжал его в ладони.

— Анжелина, кто из твоих сегодня дежурит?

Коммандер боевиков откликнулась быстро — она ночная пташка, как и всякая тёмная магичка.

«Отряд Макинтайр. Что-то случилось?»

— Нужно проверить один адрес, — он повторил адрес, продиктованный Энолой.

«Сделаем».

Демоница на это выдохнула, как показалось Максу, облегченно. На её красивом лице снова расцвела легкая улыбка, хоть и сохранившая легкую нервозность. Они пропустили ещё по стаканчику, болтая ни о чём — благо общих знакомых было достаточно, — прежде чем амулет связи завибрировал.

«Проверили дом, — голос капитана Дейдры Макинтайр на этом месте словно сорвался. — Вам лучше быть здесь».

— Что с Дорой? — тут же поинтересовалась Энола, почуяв изменение в его настроении.

— Не знаю. — «Но жопой чувствую, что дело дрянь». — Мне нужно идти. Сообщу, когда всё выясню.

Она неуверенно кивнула и сжала его руку в своей, прежде чем дать ему уйти.

О весёлой ночке больше не думалось.

Портал, ведущий в район Предгорья, выбросил Макса аккурат на седьмой линии — улице, где располагался дом бордельной девчонки. Неплохой райончик, не из самых дорогих, но и не трущобы вроде Серых Топей. В таких местах обычно ничего не случалось, разве что хулиганы-подростки побьют стекла у особо вредной старухи, ну или в кабаке подерутся перепившие клиенты. Сейчас же произошло нечто из ряда вон — это ощущалось в воздухе. Макс чувствовал ауру смерти. Подружка Энолы мертва — в этом он почти не сомневался.

Боевики, вопреки обыкновению, не толпились у крыльца, а разбрелись по небольшому участку и старательно не смотрели в сторону тёмно-зеленой двери. Тут же обнаружились и Бэйли с рядовым Фоксом — мертвенно-бледным, лихорадочно сжимающим пальцы в кулак. Остальные, судя по всему, уже были в доме.

Значит, он не ошибся.

— Что у вас? — на ходу поинтересовался Макс, натягивая тонкие кожаные перчатки.

— Зверобой.

Тот случай, когда одним словом можно дать исчерпывающее объяснение.

Маньяк, в имперской прессе известный под претенциозной кличкой «Зверобой», убивал оборотней вот уже второй год. Аппетиты он имел довольно скромные — одна-две жертвы за квартал, — и связать убийства в серию удалось лишь благодаря специфическому почерку убийцы.

Зверобой свежевал трупы. Обескровливал их, снимал кожу, вспарывал брюхо и извлекал внутренние органы, а затем расчленял труп. Всё проделывал неспешно, чисто, с хирургической точностью. Тела обычно свежевались в ванных комнатах; то, что оставалось, Зверобой заливал холодной водой.

Кем бы ни был этот охотничек на двуногую живность, он отлично владел охотничьим ножом. И неплохо знал, как испортить тело для всякого некроманта. И ни разу не оставил хоть сколько-нибудь важных улик.

Словом, дельце со всех сторон дерьмовое.

Поначалу Зверобой тщательно выбирал своих жертв — всяческих отбросов, вроде гильдейской швали и мордоворотов на службе у местных воротил. Тех, кого совсем не жаль. И это была одна из причин, по которым ни журналисты из местных газетенок, ни правящая верхушка особо не наседали на полицейских. Картинно ужасались запредельной жестокости, заверяли общественность, что обязательно отыщут кровожадного маньяка — и успокаивались через две недели, когда новость переставала быть жареной.

Макс, честно признать, на работу следаков тогда смотрел сквозь пальцы. Жалеть оборотней ему не за что, а Зверобой в данном случае даже был кем-то вроде… санитара. Завалить оборотня — не самая простая задачка. Видимо, это понял и сам Зверобой: спустя год после начала своей священной войны против шерстяных тварей он решил перейти на кого попроще.

Дора Хеймс в списке его жертв стала уже третьей девушкой. Молодой, симпатичной, почти наверняка не имеющей ничего общего с преступным миром Синтара. Бордель не в счёт — тамошние девочки редко имеют хоть какое-то отношение к делишкам владельцев. Будь Дора хоть трижды оборотнем, подобной смерти она не заслужила.

Всё очень, очень плохо.

— Нас сожрут, — озвучил его мысли мрачный Бэйли.

— Ага, — отозвался Макс и шагнул к двери.

В квартире Доры пахло кровью. Он поднялся по узкой лестнице наверх, откуда доносились приглушенные голоса Френсиса и его напарницы Аманды Стенли.

Труп девчонки, как и ожидалось, обнаружился в ванной, привычно уже разделанный, лишенный кожи и пальцев на руках и ногах. С головы сняли скальп, глазницы сияли пустотой — именно через них маньяк извлекал мозг, отчего-то не желая вскрывать череп. Зверски убитая, изуродованная до неузнаваемости, Дора Хеймс ничем не напоминала молодую симпатичную девушку, которой была при жизни. Как если бы Зверобою было важно обезличить свою жертву, лишить её человеческого облика, превратить в неопознаваемый кусок мяса…

Неудивительно, что боевики и молодой Фокс, не прослуживший в отделе и пары месяцев, имеют нежно-зеленый цвет лица. Макса и самого знатно передернуло от зрелища, а он, на минуточку, за годы службы перевидал всякого.

— Время смерти? — поинтересовался он, уже по привычке отбрасывая личное отношение к происходящему. Сопереживать всем — не хватит нервов и здоровья.

— Прошлым утром, предположительно четыре часа, — сообщил Френсис, деловито записывая что-то блокноте. Макс не понимал зачем, когда есть кристаллы, да и рапорты заполнялись подробно. Но молчал — Мюррей хоть и заноза в заднице, но как детектив получше многих будет.

— Предположительно?

— Почти точно, шеф. Плюс-минус десять минут, которые ушли на то, чтобы уничтожить все улики.

Ничего нового — Зверобой что в начале своей деятельности, что сейчас, следов не оставлял. Никаких, что изрядно… беспокоило. Чтобы скрыться от некроотдела, нужно обладать недюжинной смекалкой, умом, и приличным багажом знаний о некромантских приблудах. Понятно, что все поисковые, сканирующие и прочие заклинания у сотрудников полиции стандартные; соответствующие книги можно отыскать если не в свободном доступе, то на черном рынке. Другое дело, что каждый некромант имеет свой почерк и свой подход, предусмотреть все попросту невозможно… Однако ж у Зверобоя получалось раз за разом. Что навевает совсем безрадостные мысли.

Макс задумчиво пожевал губу, но озвучивать предположение не стал — нечего трепать языком направо и налево, особенно когда подтверждений появившейся теории как не было, так и нет. Он просканировал место преступления; предсказуемо не выявил ни одного, даже самого крохотного магического следа. Если Зверобой и маг, то здесь он своей силой не пользовался. Или просто настолько хорош, что даже думать противно.

Приблизившись к телу Доры, Макс снова уставился в черноту пустых глазниц. Без мозга не разговаривают даже зомби. А спириты, способные призвать бестелесный дух, — огромная редкость. Да что там, Макс знал только одного некроса, который смог бы воззвать к духу, не угробив при этом два десятка человек в качестве кровавой дани Хладной госпоже. Карим Стальфоде, странноватый паренёк и любимчик всего Темного круга. Оберегали его соответствующе, выпуская из Иленгарда только по необходимости.

Что ж, как на взгляд Макса, такая необходимость возникла ещё пару трупов назад. Осталось только донести это до грёбаных бюрократов из Иленгардского управления.

— Все слепки мне на стол завтра утром, — приказал он.

О выходных придется забыть. Спасибо кровожадному ублюдку, которому взбрендило резвиться в его городе.

— Был бы от них толк, — проворчал Френсис. Тот терпеть не мог все эти слепки, протоколы вскрытия и прочую однообразную нудятину. Ему, видишь ли, только интересное подавай.

— Это уж не тебе решать. Работайте.

Стащив окровавленные перчатки и испепелив их одним щелчком пальцев, он вышел из квартиры бедняжки Доры.

И тут же столкнулся с Энолой, которую тщетно пытались сдержать Бэйли и Фокс — но предсказуемо не могли сладить с разъярённой демоницей. Ну хоть не в боевой форме, иначе быть обоим некросам насаженными на рога.

— Пустите меня! — кричала она и Макс, к своему удивлению, заметил на её лице следы слез. Демоны умеют злиться и бесноваться, но вот плакать — определенно нет. — Макс, я должна!..

Пришлось тоже вцепляться в неё, обнимая изо всех сил и прижимая к себе.

— Не должна, Энола. Не нужно тебе на это смотреть, слышишь?

— Как она?.. Кто?..

Она чувствовала. Не могла не ощущать запаха крови, смерти; не могла не слышать отголосков эмоций всех присутствующих. Она знала, но верить отказывалась.

— Кто?! — прорычала она, отпихивая его так, что с трудом удалось удержаться на ногах. Красивое смуглое лицо опасно исказилось, понемногу теряя людской облик. Глаза засияли двумя злыми пурпурными искрами, на гладком лбу треснула кожа, обнажая острый кончик рога.

— Зверобой. Дору убил Зверобой.

Энола шумно выдохнула, замедляя трансформацию. По мозгам шарахнуло её магией, агрессивной, злой, наполненной эмоциями; парочка боевиков и бедолага Фокс немедля схватились за головы.

Дора Хеймс была не просто подружкой и коллегой по работе. Чем-то большим и важным.

— Тихо, тихо, — Макс осторожно коснулся её волос, шелковистой волной они прошли сквозь пальцы. — Я найду его, обещаю. Найду.

«... хоть и понятия не имею, как это сделать».