2

ГЛАВА ВТОРАЯ

Она была рада, что не потеряла сознание, по крайней мере, так девушка могла бы знать, что сделают с ней эти страшные люди. Быть может, сразу же убьют. Хотя брат предупреждал её, что с такой внешностью не стоит рассчитывать на скорую погибель. Девушка не до конца понимала, что именно он имел в виду, а стыд не позволил ей расспросить об этом поподробнее.

Теперь, видимо, это предстояло узнать ей на собственном опыте.

Ах, Эрик!

Смешанные чувства к брату – обида, злость, досада и сестринская любовь, сжали сердце девушки.

«Знал бы ты, в какое положение меня поставил, Эрик, - размышляла она, ощущая подкатывающую дурноту, - знал бы ты, что меня ждёт. И всё из-за твоей самоуверенности».

Ей было больно от чужой руки, удерживающей за плечи. Но еще больнее – от вида, что предстал глазам девушки – сожженные дома в деревне, мимо которой она сейчас проезжала. Черные, обуглившиеся стены, погибший скот, раненые люди… быть может, некоторые из них были уже мертвы.

Она не знала.

Не знала и того, что этот светлый день так закончится.

Меж тем, всадник продвигался вперед, все дальше и дальше, туда, где на поле стали размещать лагерь другие воины – прямо напротив замка, в котором жила девушка. Отчаяние охватило её, когда она увидела, как отряд воинов без каких-либо трудностей, проникает внутрь. Им не было оказано никакого сопротивления.

«Да и кто его окажет, - с горькой усмешкой подумала девушка, - Эрик забрал с собой всех своих людей. Остались только старые слуги». При мыслях о прислуге, она почувствовала, как к глазам подступили слезы. Что с ними сделают? Вряд ли их пощадят, скорее отыграются на них за то, что не нашли в стенах замка господ.

Лошадь стала замедлять свой ход – девушка вздрогнула, пробудившись от своих невеселых мыслей. Она была уже в центре лагеря. Повсюду были расставлены палатки, кругом сновали воины, все заключенные в доспехи. Не сними они свои шлемы, то девушка приняла бы их за железных чудищ, так устрашающе выглядели эти мужчины. Высокие. Нет, среди саксов тоже было много мужчин, отличающихся немаленьким ростом. Но эти люди – на голову-две были выше их. Были и другие отличия – смуглая кожа, черные волосы и, конечно же, язык. Гортанный, непривычный, раздражающий.

Это были чужие люди.

Завоеватели.

Проклятые нормандцы. Так часто повторял Эрик. Сама девушка не смела озвучивать вслух эти слова, будто боясь призвать этим врагов. Однако они пришли. Пришли, несмотря на все уверения брата, что Уэльс слишком опасен для нормандцев, что они побоятся сунуться сюда.

Они пришли, и теперь жизнь девушки принадлежит им. Внутри поднялся горячий протест – что нет, так не должно быть, все это неправильно, нечестно! И тут же, словно в наказание, мужские руки стянули девушку с коня и толкнули в сторону других женщин.

- С этой по - осторожнее, - раздался голос. – Лорд еще не нашел леди, а эта красотка очень смахивает на неё. Он скоро будет. Вот уж повеселится лорд с ней.

Девушка поняла всё, что произнес один из воинов. В конце концов, она была образованной (что, однако, было редкостью для женщин), она знала несколько языков, в том числе и нормандский. Правда, под словом «повеселиться» девушка имела непонятное ей представление. Она была абсолютно невинна в этом вопросе.

Да и не престало ей быть сведущей в этом. Леди воспитывались строго. А она, без сомнения, была леди.

Девушка посмотрела на своих сестер по несчастью – это были молодые женщины, жившее за стенами замка. Они, конечно, узнали свою госпожу, но, ни словом, ни взглядом, не выдали её. Она, ощущая чувство вины перед ними, села рядом – прямо на траву. Девушка, со стоном на губах, вытянула ноги – они ныли от усталости, а колени горели от ссадин. Глянув на подол своего платья, пленница обнаружила, что оно испачкалось не только в пыли, но и крови.

- Раны надо будет обработать, - заметила одна из молодых женщин, окидывая девушку сочувственным взглядом.

Она знала её – это была дочь пекаря, Энн. Хорошенькая, с милым личиком, усыпанным золотистыми веснушками, заботливая, единственная отрада своего отца. Уцелел ли он?

- Спасибо, Энн, - поблагодарила молодая госпожа.

Энн шагнула к ней и, делая вид, что поправляет подол своего платья, зашептала:

- Они ищут вас, госпожа. Их предводитель тоже здесь. Злой, как черт. Держитесь, быть может ваш брат приедет с подмогой.

- Спасибо, - еле шевеля губами, поблагодарила девушка.

От подобных новостей страха в ней только прибавилось. Какая-то обреченность сковала сердце девушки, мешая ему нормально стучать. Оно, то замирало, то ускорялось, разрывая грудную клетку. Пленница, чувствуя, что вот-вот разрыдается, в попытке отвлечься - хотя бы на что-нибудь, устремила взор вдаль.

И тут же пожалела.

Воины, хоть и были заняты делом – кто-то разводил костер, кто-то – занимался лошадьми, успевали бросать на девушку голодные, откровенные взгляды. Это было столь непривычно для неё, что она вся сжалась, не зная, как себя вести. Один из мужчин послал девушке сальную улыбку и сделал какие-то телодвижения в её сторону, отчего его товарищи громко заржали.

Пленница, ощущая обжигающий стыд, спрятала лицо в ладонях. С ней никогда прежде так не обращались. А ведь эти люди, сейчас, даже не прикоснулись к ней, но девушка уже испытывала ужас от увиденного, что же, будет дальше?

Меж тем, сгущались сумерки. Становилось прохладно – осенние дни, они такие – днём солнце греет так, что думаешь, что лето еще не ушло, но стоит только светилу спуститься к горизонту, как воздух меняется – и вот уже хочется скорее накинуть на себя нечто более теплое, чем просто платье.

Пленница поёжилась от холода. Она с тоской посмотрела в сторону костра – хорошо было бы ей и другим женщинам погреться возле него. Но кто думал об их комфорте и тепле? Уж явно не эти страшные люди. От них не стоит ждать ни жалости, ни сочувствия.

Будто в подтверждение её мыслей, в сторону пленницы двинулся один из воинов. Тёмно-русые волосы свисали на его гладко выбритое лицо, карие глаза с интересом разглядывали девушку. Она еще больше сжалась, обняла себя за плечи, чувствуя приближающуюся опасность.

Другие воины окликнули кареглазого мужчину, но он, лишь отмахнувшись, подошел к пленнице столь близко, что, при желании, сделай он еще один шаг, то непременно бы встал на неё.

- Готов поспорить, что твоя кожа еще не знала кнута, - усмехнулся воин и, протянув руку, схватил девушку за плечо, рывком поднимая её.

Она громко вскрикнула – от боли в ногах и руке, но еще больше – от страха. Карие глаза полыхали ненавистью.

- Думаю, скоро ты узнаешь его вкус, - продолжил воин.

Он подтянул её за руку ближе к себе, а девушка, глядя расширенными от ужаса глазами, не могла шевельнуться.

- Саксонская гордячка, посмотрим, как ты заговоришь, когда мой… - мужчина не успел закончить разговор, как раздался щелчок, разрывающий воздух. Девушка даже не поняла, как это случилось, что появились всадники, и один из них умело набросил на шею воина кнут.

Мужчина выпустил руку пленницы и инстинктивно попытался снять с себя кнут – но тот затянулся еще сильнее. Лицо воина побагровело, глаза выпучились, а изо рта стали раздаваться непонятные звуки. Девушка, потрясенная, не сводила с него взгляда. Она не видела никого вокруг, только красную шею, все больше затягивающейся на ней кнут, и перекошенное от боли и нехватки воздуха, лицо обидчика.

- Ты больше не приблизишься к тому, что моё, Герольд, - пророкотал властный мужской голос.

Воин, обвитый кнутом, слабо качнул головой. Но, видимо, всаднику этого было мало. Он подтянул мужчину назад, и зловеще предупредил:

- Лишь потому, что я ценю своих людей, сегодня я пощадил тебя.

Кнут сполз с шеи воина и, взвившись вверх, исчез. Девушка, проследив за ним загипнотизированным взглядом, подняла глаза. Кровь застыла в её венах. На неё смотрел тот, о ком её предостерегал брат, кого так боялись последние 5 лет жители Уэльса.

Нормандский лев собственной персоной.