(Не)винная дегустация

Новые туфли, сумочка, платье. Приятно выйти из дома в обновках. Тем более когда ты купила их еще неделю назад! Купила по поводу — надеть их на день рождения друга моего любимого Васеньки. Но не срослось. В тот день, когда я приобрела эти вещи, подхватила простуду. И простуда эта вылилась в острое ОРВИ. Вот и отлеживалась всю неделю дома.

А сегодня мне наконец-то полегчало. Как по щелчку — проснулась и поняла: я здорова. Васенька ушел еще до моего пробуждения, а мы и так почти не видели друг друга, пока я болела. Любимый работает с утра до полуночи — такой он у меня трудоголик. Даже познакомились мы на работе.

По образованию я повар, но им в Москве устроиться в приличное заведение без рекомендаций и связей невозможно. А вот официанткой в Васечкин ресторан меня взяли. Работала я старательно, прилежно. Просто потому, что мне нравилась такая работа, люблю все, что связано с кулинарией. Васечка заметил мои старания, предложил пойти на курсы — сначала на одни, потом на другие, чтобы сделать меня метрдотелем. И начал активно ухаживать. Без довольной улыбки не вспомнишь: цветы, конфеты, подарки, свидания под луной. Как в лучших фильмах о любви! Я о таком всегда мечтала! И уже буквально через два месяца я переехала жить к любимому.

Любимый. Работает там, старается, мой трудяга... Я так соскучилась. Вот поэтому и решила устроить ему сейчас сюрприз, хоть немного побудем вместе.

В ресторан решила зайти позже, чтобы поздороваться с коллегами. Сразу направилась к отдельному служебному входу и повернула направо, туда, где работала администрация ресторана. Васька у меня директор. Я с гордостью сама себе улыбнулась и остановилась перед заветной дверью. Услышать, что там происходит невозможно — настолько шумоизолированы двери, чтобы звуки зала ресторана не мешали работать.

Я хотела сразу постучать, но потом передумала. Если у него кто-то из поставщиков или особо важных клиентов, просто извинюсь. Толкнув дверь, я хотела пропеть: «Любимый», но слова застряли в горле, а улыбка так и осталась приклеенной к лицу. Двое в кабинете даже не заметили моего появления — так были увлечены друг другом. Блондинка лежала животом на Васечкином столе, впиваясь кроваво-красными ноготками в край готовой оторваться столешницы, а мой... Мой Вася... Он сжимал ее упругие ягодицы, пристроившись сзади, и с такой страстью... Я даже не могу подобрать подходящее слово. Входил? Вдалбливался? Да, скорее последнее. Они стонали почти в унисон, пока блондинка не выгнула спину и не заметила меня, стоявшую в дверях, с глупой улыбкой и слезами на глазах.

— Вась, — протянула она томно его имя. — А это кто? Уборщица?

Это было даже унизительнее, чем лицезреть порно наяву.

— Маруся? — наконец отвлекся от тела любимый и посмотрел на меня. — Что ты здесь делаешь?

Действительно, что я здесь делаю? Наверное, смотрю, как мне изменяют.

Вася быстро застегнул штаны, а блондинка приняла вертикальное положение и обтянула платье. Она даже бровью не повела, только с невозмутимым видом достала помаду с зеркалом и начала уверенными движениями красить губы.

— Маруся, — снова начал Вася и сделал шаг ко мне.

В этот момент я очнулась и посмотрела на любимого:

— Как?.. — со всхлипом прошептала, чувствуя, что слова даются с трудом. — Как же так?..

— Это и есть твоя колхозница? — с усмешкой спросила блондинка, закончив наводить марафет.

— Оксана, — предупреждающе обратился к ней Вася.

Я зажмурила глаза, надеясь, что, открыв их снова, пойму — этого не было. Все это было фантазией уставшего от болезни мозга. Но нет... Блондинка все так же усмехалась, а Васенька... Мой Васенька растерянно смотрел на меня. Я всхлипнула уже громко, хотя хотелось рыдать. Забиться в угол и рыдать, выплакать все свое унижение. Выпустить со слезами фрагмент памяти, где мой любимый мужчина остервенело занимался сексом с другой женщиной. Но эта картинка упорно стояла перед глазами, в ушах звенели их стоны.

Со мной он никогда так...

Я сделала шаг назад, переступая через порог кабинета.

— Маруся, не глупи! — Вася понял, что я хочу сбежать. Да, глупая, глупая Маруся летела по коридору, не замечая ничего вокруг. Пришла я в себя только на соседней улице. Вот что мне надо было сделать? Устроить скандал? Вцепиться в белокурые волосы? Назвать Васю козлом и влепить ему пощечину? Увы, я не такая...

Мне было нестерпимо больно. Мир, который я так старательно создавала и за которым трепетно ухаживала, рушился. Рушился, рушился... И чем больнее мне становилось, чем больше слез размазывала по лицу, тем яснее понимала — все, разрушился! А я так мечтала о семье: сначала свадьба, потом дети. Минимум трое. Всегда хотела большую семью. Ведь сама росла в "маленькой", неполноценной. Я и мама. И все — больше никого на целом белом свете. Про папу мне никогда не рассказывали, уходили от разговоров как только можно... Как я только не старалась! Но мама не сдавалась. "Нет у тебя отца, и точка", — говорила она... А теперь нет и любимого...

За всеми этими мыслями я и не заметила как дошла до подъезда Лизки. Коричневая дверь, исписанная граффити. Я потянула ее на себя, зашла. На панеле домофона набрала две цифры и стала ждать. Лизка должна быть дома. Ей на работу в ночь.

С Лизой мы познакомились на бухгалтерских курсах. Меня туда отправил Васенька, Лизку — обстоятельства. Однако потом она нашла другую работу. Сейчас Лиза трудится агентом регистрации в аэропорту Шереметьево.

Но не это главное, а главное то, что Лизка — единственный близкий мне человек, которому я могу довериться. Теперь единственный... И ее смело могу назвать подругой. А к кому, как не к подруге, пойти в такой момент?

— Да! — услышала я голос Лизы.

— Это я, — ответила, секунду подумала, что стоит назвать свое имя, но меня, судя по всему, узнали и впустили в подъезд.

Лизка встретила меня на лестничкой клетке. Оглядела с головы до ног и, покачав головой, пригласила в дом.

— У тебя что-то случилось? — спросила она, когда мы прошли на кухню. Лиза поставила чайник и села напротив.

И я, дав волю слезам, рассказала подруге про предательство Васеньки, свидетелем которого сегодня стала.

— Ты должна уволиться! — рявкнула Лизка, выслушав мой рассказ.

— Такое место хорошее, Лиз, — протяжно завыла я.

— Не место красит человека, а человек место. Найдешь другое и украсишь его как надо, у тебя уже такой опыт.

— Но...

— Никаких «но». Увольняйся! А то я тебя знаю, простишь этого козла похотливого! Говорила же тебе — он кобель и бабник. А ты меня не слушала.

— Он так много для меня сделал.

Лизка закатила глаза:

— Господи, дай мне сил, а этой женщине чуточку мозгов!

Я потупила глазки, шмыгнула носом.

— Больно, Лиз.

— Понимаю, — кивнула подруга. — А чтобы этого не повторилось — беги. И вычеркивай Васютку из своей жизни. Вычеркивай целиком и полностью. Достаточно он тобой пользовался... Или ты себя совсем не уважаешь?

— Уважаю.

— Вот. А это значит что?

— Что я уволюсь, — бездумно кивнула я, но тут же вспомнила: — Но мне ж придется две недели еще отработать. По КЗОТу.

Лизка опять закатила глаза.

— Не придется. Ты делаешь так — берешь заслуженный отпуск. Сколько ты в нем не была? Не отвечай, много. Вот, пишешь заявление на отпуск и тут же на увольнение. Я их лично твоему Васеньке отнесу. И пусть попробует не подписать.

— А что... Что я буду делать?

— Марусь, ну ты прям как маленькая! Две недели отдыхаешь и новую работу ищи, — Лизка разлила кипяток по кружкам и вдруг предложила: — Слетай в Италию свою, всегда ж мечтала. Я тебе и с билетом помогу.

Я задумчиво уставилась на Лизку.

Италия! Моя мечта. С детства восхищалась этой страной, увидев красивые картинки в каком-то журнале. Лимонные сады Сорренто, венецианские карнавалы, побережье Адриатики, архитектура Флоренции. Я уже второй год уговаривала Васеньку взять отпуск и съездить туда, но он все отмахивался — работа.

— Только это, перед отпуском сходи на трипак проверься, — вернул меня из фантазий голос подруги.

— Лизка! — возмутилась я, чувствуя, как щеки запылали. — У нас... У нас уже три недели ничего не было.

В очередной раз закатив глаза, Лизка глубоко вздохнула, а потом заявила:

— Маруся, да ты точно дура. Вот какой нормальный мужик в таком возрасте будет трахаться раз в месяц? Неудивительно, что он эту белобрысую прямо в кабинете разложил. Небось, у него уже яйца синие были, — я смотрела на Лизку, наверное, поистине глупыми глазами. Ну ведь Васька инициативу не проявлял, всегда уставший был, а сама я никогда к нему первая... Подруга решила в этот раз не закатывать глаза, только удрученно покачала головой, добавив: — Давай ключи от квартиры.

— Зачем?

— За вещами твоими съезжу. А то, не дай бог, Васенька там, в уши тебе напоет, и ты бросишься в его неверные объятия.

Я выложила из сумочки связку и снова заплакала. Семейный уют, который я старалась привнести в наше жилище, запах домашней еды, которую так любил Вася, мечты о светлом будущем — этого больше нет. Рухнуло все, разлетелось, разбилось об упругие блондинистые ягодицы. Может?.. Может, если бы я была такая Лизка — бойкая, остроумная, эффектная — то он бы мне не изменял?

— Спасибо, Лиз... — прошептала едва слышно и подняла на нее глаза, в которых все расплывалось из-за слез. — Может, все-таки?..

— Горе ты мое, — прервала меня подруга. — Никаких «может». Что он тебе скажет? Это не то, что ты подумала? Да тут думать не надо, ты видела все своими глазами. Его член в чужой пи... промежности. Одно плюс другое равно секс. Секс плюс не ты равно измена. Боже, как ребенку или умственно отсталой объясняю. Сиди здесь и не отвечай на звонки этого козла, если он вздумает объясниться.

Лизка схватила ключи, а я задала вопрос, который мучил меня с первой секунды, как только я увидела страстную сцену:

— Почему он тогда жил со мной, если у него есть эта Оксана? Почему-у-у? — снова завыла.

Я действительно не могла понять. Как можно приходить каждый день домой, где все для тебя делают, а на стороне спать с другой? Может, даже не одной. Эта блондинка, наверное, даже не знает, как котлеты пожарить, вон какие ногти отрастила. А я ведь успевала все: работа, готовка, уборка. С детства приучена к труду, поэтому безделье не для меня.

— Маруся, Маруся, — Лизка смотрела на меня с сочувствием, не закатывая глаза и не качая головой. — Да потому что ты удобная. Скромная, милая, работящая и по уши влюбленная.