Глава 4. Исцеление от боли

Оставшись наедине, я с рычанием скомкал белую шелковую простыню. После занятий любовью на ней остались пятна, и я бросил ее на пол. Набрав полный рот слюны, сплюнул. Затем, вытерев опавший член о покрывало, брезгливо поморщился. Встал босыми ступнями на пол и, почувствовав гладкость паркета, потянулся, посмотрел в окно, размышляя: хорошо, что я не дома, где все напоминало об Улистре.

Хотя… Стоп! Какой же я дурак! Ведь прошло не больше суток и, возможно, мою жену все еще можно спасти.

Быстро оглянувшись вокруг, я не увидел своей одежды, но возле стены стоял шкаф, и я бросился к нему. Открыв дверцы, вытащил наугад одну из белых рубашек, висящих там ровным рядом, затем достал коричневые брюки…

- Куда собрался, Герман? – когда, полностью одетый, я стоял у двери, готовый бежать к резиденции лорда, путь мне преградил крестный.

- Вы знаете, куда – спасать мою жену.

- Но я ведь тебе уже объяснил, что это невозможно, и ты только погубишь себя.

- Ну и пусть, - я попытался обойти полную фигуру дяди, чтобы выпрыгнуть в окно и улететь, но тот преградил мне путь, заботливо положив руку на плечо.

- Безрассудный мальчишка, я тоже когда-то был таким. И теперь хочу предостеречь тебя от ошибки.

- Я уже совершил ошибку! И хочу ее исправить.

- Эту исправить нельзя, слишком поздно, и все, что ты предпримешь сейчас, будет зря.

- И как мне дальше жить?! – взревел я, ощущая, как из глаз сами собой начинают литься слезы, а скулы сводит болезненной судорогой, внутри все горит.

Все так же обнимая меня за плечи, крестный медленно втолкнул меня обратно в комнату и, достав из нагрудного кармана фляжку, протянул ее мне.

- Испей, Герман, это чудодейственное целебное зелье отрезвит тебя.

- Еще одно зелье? – все-таки приложив фляжку к губам, я ощутил, как о ее край стучат зубы, затем отпил приторно-сладкий глоток, обжегший мне гортань.

- Сначала тебе нужно прийти в себя и успокоиться, чтобы ты мог думать трезво, а на это потребуется некоторое время, которое ты проведешь в моем доме. Кстати, как тебе понравилась одна из моих наложниц ?

- Не очень! И… Зачем вы подсунули … ко мне в кровать … девку? – перед глазами поплыл туман, язык начал заплетаться.

- Клин клином вышибают, - будто из глубины колодца донесся до меня голос дяди. – Поверь, так надо. Я понимаю, что ты любишь свою жену, но ведь Улистры уже нет и никогда не будет, и ты должен забыть ее, чтобы жить дальше.

- И отомстить… - медленно оседая на кровать, я еще успел заметить, как крестный, сняв свой медальной, протянул его мне, надевая на шею. И все это слишком медленно и вязко. Затем свет в моих глазах померк, и я погрузился в сладкое целительно забытье.

Очнувшись в объятиях очередной наложницы крестного, я привычно выпивал целительное снадобье из пузырька и занимался любовью, смутно осознавая, что это не сон, и что так не должно быть. Но - то ли на меня так действовали эликсиры, то ли умелые ласки девушек – я постепенно оттаивал, привыкая к праздной жизни, забывая о своем горе и приходя в себя.

Вкус микстур постепенно изменялся, и скоро, вместо сладости, обжигающей гортань, я проглатывал жуткую кислятину.