Часть 3

– Как прошел твой день, Даниил? – подает голос глава семьи.

– Отлично. В следующем месяце матч, готовлюсь, – расслабленно отвечает его сын.

– Ты заполнил бумаги?

– Нет, и не собираюсь.

– Даниил! Я просил…

– Я уже говорил, что у меня чемпионат, – голос парня внезапно становится жестче. – У меня не хватит времени и на футбол, и на твою фирму.

– Должно хватать, ты наш наследник.

– Отдайте моей «сестренке». Чем вам не наследница?

– Даня! – повышает тон Григорий Викторович. – Твое увлечение футболом длится слишком долго, нужно правильно расставлять приоритеты.

– Мне двадцать пять, пап, и я уже пять лет защищаю честь нашей страны. Ты опоздал.

Отец ничего не говорит в ответ сыну, а я чувствую себя лишней. Ощущение, будто я проникла на чужую территорию без разрешения и нагло подслушиваю. Странно, что он вообще спорит с отцом. Я не спорила, просто поступила на юридический, как советовала мама, а она зарезервировала место в своей фирме.

Почему он не сделает так же? Родители хотят для нас лучшего…

– Что у тебя здесь? – парень показывает на участок над верхней губой. Прикладываю туда пальцы и понимаю страшную вещь: автозагар смывается вместе с тональным кремом.

– Эльза, немедленно приведи себя в порядок! – почти командным тоном произносит мама.

– Рита, проводи Эльзу в личную ванную комнату, – приказывает глава семьи.

У меня будет личная ванная? Ладно, это потом выясним. Главное, сбежать отсюда и не ловить на себе презрительно-насмешливые взгляды. Женщина средних лет ведет меня в общую прихожую и провожает на второй этаж почти в самый конец коридора.

– Ваша комната, – говорит безэмоционально и уходит прочь.

Только сейчас облегченно выдыхаю, ощущая, что грудь больше не сдавливает напряжение и неловкость. Но мне все равно немного некомфортно в чужих стенах, в чужих красках и чересчур светлой комнате. Она просторная, есть даже выход на балкон, но почти белая, как и весь интерьер. Причем настолько, что я, кажется, не буду расставаться с солнцезащитными очками. За белой дверью справа нахожу ту самую ванную из слепящего мрамора, и в отражении вижу…

Мамочки! Какой кошмар!

Автозагар пошел пятнами, испачкал рукав платья, которым я вытирала лицо по дороге. Мамины старания ушли впустую. Под длинными рукавами и колготками не виден белоснежный цвет кожи, а теперь я вся сливаюсь, смывая с себя остатки макияжа, тушь, тени. Вытираю лицо полотенцем и смотрю на свое отражение. Черт! Не могу видеть себя такую – абсолютно белую, как лист бумаги. Слишком бледная, неяркая. Белая ворона…

Как стыдно… Господи…

Они это видели?

Выхожу из ванной и… Боже! Что он здесь делает?

«Данечка» расположился на моей кровати как хозяин, развалившись на светлом покрывале. На нем все тот же костюм, только светлая рубашка, кажется, расстегнута на пару пуговиц.

– Надеюсь, ты не против. Я в своем доме, имею право заходить в любую комнату.

Ничего не отвечаю, отвожу глаза, снова ощущая напряжение, но в более тесном помещении. Не вижу, куда именно смотрит мой новоиспеченный братец, только чувствую любопытный взгляд на себе. Он не отводит его, пробегает по моему лицу, по платью, скрывающему белоснежную кожу.

– Папа приказал извиниться за тот спектакль. В общем… сорян. Не переживай, доставать не буду. Наверное.

М-да…