Глава 2

В ее словах не было сомнений, я серьезно кивал, стараясь не рассмеяться.

Тем временем юношеские чувства крепли, превращаясь в нечто более глубокое, видя, как моя Федька растет, превращаясь в красивую девушку, хрупкую и, вместе с тем, сильную. За ней уже начинали увиваться кавалеры, заставляя меня скрипеть зубами, и считать себя недостойным ее.

Я бы так и молчал о своих чувствах, если бы в один погожий весенний денек случайно не стал свидетелем сцены, главной героиней которой явилась моя подруга. После занятий, подъехав к дому, остановил свой дряхлый «Жигуленок» на обычном месте. Вышел из машины, вынул трость и, привычно осмотревшись по сторонам, заметил кучку ребят. Для нашего двора обычное дело. Ну, подумаешь, столпились. Мало ли что они там делают. Я бы так и похромал мимо, если бы не звонкий и любимый голос, гневно кричавший что—то.

Я поспешил к толпе. Моя мелочь стояла в центре и что—то доказывала местному хулигану. Тот, сложив руки на груди, надменно на нее смотрел.

—Я тебе уже сто раз говорила, у меня есть парень! – кричало мое солнце. Я нахмурился, и когда успела обзавестись?

—Хромоногий, что ли? – надменно спросил оппонент. Я улыбнулся, ожидая реакции Федоры на то, что кто—то может посчитать нас парой. Потом нахмурился, ведь опять полезет в драку!

Реакция Федьки не заставила долго ждать. Девушка, подобравшись и нахохлившись, как воробей, ринулась в атаку.

—Да он в миллион раз лучше всех вас вместе взятых! – гневно кричала она, размахивая кулачками. Я вздохнул, опять будет вся в синяках и ссадинах. Недолго думая, пробрался в самую гущу, и начал вытаскивать свою драчунью из передряги. До сих пор помню лица ошалевших парней, которые никогда не замечали меня и считали размазней. Моя Федора тоже была удивлена тем, как я быстрыми и четкими движениями раскидывал шпану, получая ощутимые удары в ответ. Но именно в тот момент я доказал, что чего—то стою, что могу защитить свою любимую девушку, которая, кстати, продолжала смотреть на меня с открытым ртом.

В тот день была очередь Федьки смазывать и промывать мои ранения.

—Федь, ну хватит уже! – не выдержал я ее заботы и легких прикосновений к ссадинам. Но предательская счастливая улыбка никак не хотела сползать с моей физиономии. Тогда я мысленно похвалил закордонную легкую промышленность за брюки широкого покроя. Легкие прикосновения, охи и ахи, ворчание, все это меня основательно выбило из колеи. А Федора, ничего не замечая, заставила стянуть футболку, и наглядно демонстрировать боевые раны. Я сидел на диване в своей комнате у окна, а Федора порхала вокруг, проклиная нерадивую молодежь.

—Ты чего ворчишь? Как бабка старая, — проговорил я, морщась, когда она прижигала очередную ссадину.

—Не дергайся, так только больнее! – прошипела девушка. Я послушно замер. Она залезла на диван с ногами, и начала обрабатывать ссадину на скуле, — Рикардо, ты ничего не хочешь мне сказать? – как—то вкрадчиво спросила моя малышка.

Я напрягся, думая, неужели она догадалась о моих чувствах, тщательно скрываемых уже, Бог знает, сколько времени.

—Что именно? – уточнил я. А может быть не все так плохо, ведь она звала меня «Рикардо» когда была в отличном расположении духа, ну или хотела что—нибудь попросить, любимых конфет, например, которые я всегда покупал для нее.

—Ты с каких пор кулаками машешь? – прищурившись, спросила она.

—А, это, — расслабился я, — Ну, со школы еще.

—В каком смысле «А, это»? – еще больше нахмурилась моя малышка, — Есть что—то еще, что мне нужно знать?

Вот теперь мне точно не отвертеться, вздохнул я. Мозг, лихорадочно работая, соображал, как мне все объяснить маленькой шестнадцатилетней девочке, которая во мне всегда видела только друга. Я внимательно смотрел в ее глаза и ждал. Сам не понимал, чего, но ждал. Через несколько минут напряженного молчания, малышка всхлипнула и разрыдалась у меня на груди. Я, крепко прижав ее к себе, вдыхал запах ее волос, родной и любимый, и прятал улыбку.

—Ну, все, успокойся, — пробормотал я. В ответ Федора только икнула, но плакать почти перестала.

—Я тебе теперь совсем не нужна, да? – с трудом я разобрал ее слова.

—Ну, с чего ты это решила? – возмутился я.

—Ты ведь и сам себя защитишь, — прошептала она. Я только рассмеялся, железная логика.

—Глупости, — прошептал я, поглаживая ее по спине, — Ты мне очень нужна.

Подняв ко мне свое личико, малышка улыбнулась.

—Правда? – тихо спросила она.

—Правда, — серьезно сказал я, вытирая с ее щек мокрые дорожки слез.

Федора улыбалась, глядя в мои глаза. Сам не понял, что на меня нашло тогда, но я, наклонившись ближе к ней, почти прикоснулся своими губами к ее. Так, как мне давно хотелось.

Малышка, резко отстранившись, вновь спрятала свое лицо на моей груди. Я ругал себя последними словами, корил за то, что спугнул ее. Но радовался тому, что она продолжала сидеть в моих объятьях.

Почувствовал ее несмелые прикосновения к своей спине. Маленькие ладошки осторожно поглаживали спину вдоль позвоночника. Почувствовал, как сердце учащенно забилось в груди. Робкая надежда, которая раньше была похожа не маленький росток, пробивалась и крепла.

Вдруг Федора резко выпрямившись, слезла с дивана и отошла от меня на пару шагов. По ее напряженной позе понял, что сейчас мне светят разборки.

—Аристарх, — начала она. Я мысленно застонал, всё, если «Аристарх», значит дело плохо, — я сейчас кое—что скажу, ты не перебивай. А потом я уйду, ладно?

Я молчал, настороженно смотря на нее.

—В общем, так, — сказала она, отвернувшись к окну, — я понимаю, что я – драчливая, взбалмошная, и всегда доставляю тебе кучу хлопот, ну и не только тебе, но и всем вокруг. Но я ведь не такая плохая, да?

—Ты самая замечательная, — тихо сказал я, но она продолжала, как будто не слыша моих слов.

—Так вот, я ведь не плохая, — продолжила она, потом вздохнула, — Мы с тобой сколько дружим? Уже вечность, и почти все друг о друге знаем.

—Да, — тихо подтвердил я.

—Ну что ты меня перебиваешь! — возмутилась она, — Я ведь просила не перебивать.

Я поднял руки вверх, обещая молчать.

—Аристарх, я тебя знаю вечность, — уже не так уверенно продолжила она, не оборачиваясь ко мне, — В общем, я долго думала и решила, что тебе нужно еще кое—что узнать обо мне. И если ты после моих слов прогонишь, я уйду, и никогда не потревожу тебя.

Она резко замолчала. Потом, глубоко вздохнув, выпалила.

—Я люблю тебя.