Глава 3

— Ее высочество превзошла саму себя, — вежливо отозвался Вейлерон.

Голос у него был глубокий и низкий и от того, что звучал он неприлично близко, пока его владелец кружил меня в танце, по позвоночнику странным образом пробегали мурашки. Вот прямо от того места, где моей спины касалось ребро мужской ладони, и вниз, вниз, вниз…

А ее высочество действительно превзошла саму себя. Приветствие, первый бал праздничного зимнего семидневья, всегда строг. Он ограничен традициями, наряды гостей — родовыми цветами, убранство зала — сдержанной простотой.

И бальный зал королевского дворца казался не украшенным ничем, кроме мерцающих в воздухе иллюзорных искристых снежинок. Но только до тех пор, пока гость не оказывался в нужном месте.

От главного входа в зал перед гостями проявлялась карта земель Карлиона. Она висела в воздухе, доминируя над всем, прекрасно проработанная и четко видимая — но только с одного-единственного места.

С того места, где дворяне приветствовали своего монарха, проявлялся над королевской семьей герб Герингов — но лишь в тот момент, пока ты в движении поднимаешься из поклона.

С того места, где герцогская семья ожидала начала полонеза, я отыскала еще три узора и, будь это возможно, я бы вволю погуляла по залу, разглядывая творение ее высочества. Столь мастерское исполнение многомерных сложных иллюзий заслуживало куда большего почтения, чем выдавленные через силу снисходительные слова.

— Вы обратили внимание на то, как филигранно выполнена гербовая иллюзия?

Я замолчала, позволяя герцогу согласиться, что да, несомненно, филигранно.

— А карта? Вы оценили степень проработки деталей?

Вопросы сыпались градом, наблюдательностью меня боги на герцогскую беду не обделили. И после каждого я выдерживала выжидательную паузу, давая понять собеседнику что моя прекрасная светская беседа в обязательном порядке требует поддержания и активного участия. И герцог вынужденно участвовал: да, и проработка деталей прекрасна, и карта великолепна, и снежинки мерцают особенно искристо.

— Вы магиня, тэйрим Нисайем?

Я не считала, на каком вопросе герцог не выдержал и решил сменить тему, но все равно собой возгордилась.

— Увы, — печальный вздох колыхнул алое кружево на груди. — Мать-Искусница не удостоила меня прикосновением своей длани.

В моем случае зато от души Пройдоха-Бес потоптался, но об этом злейшему врагу знать точно не нужно!

— Но сиятельная матушка очень хвалит мою вышивку! — осчастливила я собеседника.

Отец как-то поучал меня, что глупенькие девушки вызывают у мужчин приступы неконтролируемого умиления, и женская глупость — это оружие, которое надо использовать с умом. Что ж, папенька, я имею вам сказать, что у отдельных личностей неконтролируемое умиление слишком похоже на плохо контролируемое раздражение!

— А в какой сфере лежат ваши таланты? — беззаботно поинтересовалась я у сильнейшего боевого мага королевства, героя-победителя и прославленного воина, о талантах которого известно каждой собаке.

Меня крутануло в фигуре с особой силой, так, что, вернувшись в мужские объятия, я почти врезалась в твердую грудь.

— Трудно сказать, — ровно произнес герцог, и я вынуждена была признать, что на провокацию он не поддался, а тот добавил: — Но определенно не в сфере вышивки.

Вот… подлец!

Я против воли оскорбленно вспыхнула, но придумать ответную гадость, укладывающуюся в рамки этикета, не успела. Финальный поворот, мы разошлись так, что даже наши руки практический разъединились, а потом, когда до разрыва оставались миллиметры, герцог подхватил кончики моих пальцев, зацепил, потянул…

Поворот. Поворот. Поворот.

И юбка захлестнулась вокруг ног, и я на мгновение все же прикоснулась грудью к чужой груди, чтобы тут же волной податься назад и опуститься в финальном реверансе.

Сердце колотилось в груди как сумасшедшее.

Но, выпрямляясь, я уже взяла себя в руки и одарила партнера только фарфоровой кукольной улыбкой. Позволяя сопроводить себя прямиком к папеньке, на этот раз без всяких задержек и кратчайшим путем.

А папенька…

Папенька беседовал с Астеем Пятым.

Странное у его величество было неотложное дело, которое категорически мешало довести меня до пункта назначения!

Взгляд наткнулся на Виторика, ведущего под руку девицу… в черно-зеленом платье. Наши взгляды встретились, старший братец недоуменно вскинул брови, я ответила ему тем же взглядом, но дольше перемигиваться нам не позволили.

— К слову о примирении! — воскликнул его величество, стоило нам приблизиться, но не позволив никому сказать и слова.

И вскинул руку. Музыка и разговоры плавно стихли, и хорошо поставленный голос удивительно сочно прозвучал в замершем зале.

— Мы, его величество Астей Пятый, имеем особенное удовольствие объявить в день светлого праздника об объединении двух славных домов, о двух союзах, благословлённых богами и моей волей. Объявляется помолвка между тэйром Виториком, маркизом Крионским, и тэйрим Оленной и между тэйром Алиссандром, герцогом Вейлеронским, и тэйрим Нисайем. И мы все с вами приглашены на свадебные торжества, которые пройдут в последний день праздничных гуляний! Во имя прекращения старой вражды!

Мои пальцы, расслабленно лежащие на герцогском локте, сжались впиваясь ногтями в плотную ткань фрака.

А вот вам и ответ на вопрос “Заче-е-е-ем?”...

Я совершенно непроизвольно отметила, что в день моей свадьбы темой бала назначены “Зимние узоры”.

Спокойно. Это не могло случиться без дозволения его сиятельства батюшки, а если это случилось с его дозволения, значит, всё идет своим чередом!

Нет причин паниковать!

Я подняла взгляд на отца.

Его сиятельство герцог Аласский стоял с благожелательно-нейтральным выражением лица, с каким обычно принимал вести о том, что отряды инородцев в полудне пути от замка Лунь, и как раз тогда, когда гарнизон ослаблен на треть, потому что, согласно донесениям, военная активность племен минимальна.

Обычно сразу после этого следовали решительные действия, а затем — массовые казни среди дозорных, чьи разъезды простираются на три дня пути от отцовских земель, и разведки.

Его сиятельство герцог Вейлеронский стоял с лицом, по выразительности соперничающим с обухом боевого топора.

Ладно. Пожалуй, можно начинать паниковать!

И я позволила себе хлопнуть ресницами. Дважды.

Братец Виторик выглядел сдержанным и равнодушным, остальные четыре старших брата если и имели что сказать, не смели сделать это раньше отца и Вита. Ее сиятельство матушка сияла верноподданническим почтением и красотой, ее сиятельство вдовствующая герцогиня Вейлеронская глядела на его величество прямо и с неодобрением.

Всеми забытые в этой мизансцене тэйрим Нисайем и тэйрим Оллена выглядели зеркальным отражением друг друга — две одинаково улыбающиеся нарядные куклы.

Мне ужасно хотелось бегать по бальному залу туда и обратно, дергать себя за волосы и голосить что-нибудь вроде “Думай-думай-думай!”

Эта бестолковая и бессмысленная активность, почему-то, как правило, ужасно благотворно на меня действовала, и я, в худшем случае, уставала и успокаивалась, а в лучшем — и впрямь что-нибудь придумывала, но сейчас любимый тайный способ самоуспокоения был печально недоступен.

И, может быть, никогда не будет больше доступен — разве в замке Страж кто-нибудь дозволит герцогской супруге эдакую глупость?

Спокойно, Нисайем. Может, всё ещё обойдётся!

Я дворянка. Дворянку невозможно выдать замуж быстрее, чем через полгода после объявления о помолвке! Ведь это же гости, которых нужно принять, разместить, развлечь… А главное, конечно, собрать.

Платье. Не меньше четырех месяцев будут шить только платье, достойное герцогского бракосочетания!

А ещё есть вопросы приданого, и они уж точно быстро не решаются, а в нашем случае и пода…

— Тэйрим Нисайем, тэйрим Оллена...

Истеричное метание моих мыслей было прервано ее высочеством, подошедшей совершенно неслышно — или же это я, поглощенная своей паникой, умудрилась пропустить явление хозяйки бала!

И, торопясь исправить свою оплошность, я опустилась в реверансе — синхронно с сестрой Вейлерона.

— Полно, тэйрим, — благосклонно улыбнулась принцесса Рейнара. — Встаньте. Я пришла сообщить вам, что его королевское величество осознает, сколь важно для юных тэйрим выглядеть достойно в великий день своего бракосочетания, и в своей милости, дарит вам обеим свадебные платья. Завтра к двум часам пополудни вам надлежит явиться во дворец, чтобы королевские швеи подогнали ваши наряды.

Вот так. Минус одна причина для задержек. О гостях и думать не стоило — все здесь, и проблемы размещения с развлечениями решены. Надо полагать, вопросы с приданым от обеих сторон будут улажены столь же стремительно.

Всякая надежда, что “великий день” удастся если не отменить, то оттянуть, увяла, зачахла и скончалась.

— А сейчас, дорогие гости, вы можете продолжить веселье, а нам с герцогом Аласским и Вейлеронским необходимо обсудить кое-какие детали.

Его величество взглядом велел отцу и жениху (боги, за что?!) следовать за ним, и прошел к боковому выходу, а мне пришлось сделать некоторое усилие, чтобы разжать пальцы и выпустить герцогский локоть.

Мужчины ушли, а мы остались стоять вокруг принцессы Рейнары торжественным веночком, по правую руку Алассы, по левую руку Вейлероны, все взгляды устремлены на ее высочество.

Её высочество держалась с уместной в данной ситуации благожелательностью и невозмутимостью, но мне всё равно казалось, что она чуть сочувствует нам и слегка веселится. Абсолютно безосновательно казалось, конечно.

Ее высочество поймала мой взгляд, и доброжелательно поинтересовалась:

— Вы что-то хотели сказать, милая тэйрим Нисайем?

Нет, я просто задумалась, но это был бы неверный вариант ответа. Поэтому я быстро присела в неглубоком, но почтительном реверансе:

— Да, ваше высочество! Ваши иллюзии… я хотела отметить, что они удивительно сложны и столь же безупречны. Увы, мне пока не предоставилось возможности рассмотреть их по-настоящему, но… Я преклоняюсь перед вашим мастерством, ваше высочество!

Она чуть усмехнулась:

— Вот как? Полагаю, тэйрам это будет неинтересно, а мы можем и посмотреть, — снисходительно приняла первая тэя двора мой комплимент.

Братья и мужская часть Вейлеронов сообразительно воспользовались разрешением покинуть дамский круг, и откланялись, а мы двинулись вперед, всё тем же манером: Алассы справа, Вейлероны слева, но теперь уже исключительно дамской компанией. При этом я и тэйрим Оллена оказались к принцессе ближе всего, видимо, как будущие невесты.

Матушка плыла справа и чуть позади меня и всем видом одобряла свою дочь.

— Если желаете, могу поделиться, как будет украшена ваша свадьба, — великодушно предложила ее высочество.

Свадьба! Свадьба!!!

Почему я уже второй раз за вечер лишена возможности прикрыть глаза и простонать: “Дурно мне, дурно!”?!