Моя нечисть

- Даш, ты чего какая?..

Вика смотрела на меня так, словно я только что мутировала на ее глазах. Хотя, возможно именно так я и выглядела, когда заходила в наш маленький уютный кабинетик, где проработала старшим бухгалтером три года. Проработала. Вот оно ключевое слово сегодняшнего дня и всей моей никчемной жизни. Сегодня меня уволили. За десять минут до окончания рабочего дня начальница вызвала меня к себе и сообщила эту новость. Так спокойно, будто речь шла о выборе супа в местной столовке.

- Нам урезали фонд оплаты труда, что повлекло за собой сокращение штата, - вальяжно откинувшись в кресле и крутя карандаш в наманикюренных пальцах, нараспев проговорила она. – В каждом отделе под сокращение попадает один человек. В бухгалтерии выбор пал на тебя.

- Почему я?

Спросить что-то еще я не могла, не придумала. Да и толку спрашивать? Ответ и так ясен. Не пресмыкалась, не умела льстить, не бегала к ней с каждой мелочью… Таких не любят, даже если по работе нет замечаний. Даже присесть она мне не предложила, заставила переносить унижение на ногах. А иначе, как к унижению, я не могла относиться к тому, что последовало далее.

- Напишешь заявление по собственному. Конечно же, без отработки, с сегодняшнего дня.

Мелькнула мысль поспорить, настоять на сокращении по всем правилам с выплатой полагающегося пособия. Но это был миг, а потом я поняла, что спорить не буду, что это выше моих сил. Не уволюсь сама, она найдет, за что это сделать. Только мне будет еще хуже.

- Я увольняюсь, - посмотрела я на Вику, с которой мы были почти подругами, но исключительно на работе. Вне ее даже не общались.

- Как?!

Кажется, она и правда удивилась. А может, все уже давно знали, только я оставалась в неведении. Но какое теперь это имеет значение.

- А вот так, - нарочито бодро ответила, чувствуя, как в душе разрастается пустота. Увольнение стало лишь очередной галочкой в череде моих личных неудач. Но всем об этом знать совсем необязательно.

Быстренько нацарапав заявление и собрав личные вещи, которые все поместились в дамскую сумочку, я попрощалась со всеми, точно зная, что никого из них больше не увижу. Вряд ли мне захочется заскочить к ним на чай или поделиться новостями. Сейчас я не была уверена, что мне вообще чего-то захочется.

В свою маленькую квартирку в центре города, где еще месяц назад жила с бабулей, пока не похоронила ее, я возвращалась на автопилоте. Не замечала ничего. Того, что на улице, наконец-то, наступило лето после затяжной холодной весны, что ярко светит солнце, хоть и бликует уже по вечернему, что птицы щебечут, как ненормальные, перед тем, как устроиться на ночлег… Я не видела ничего. А все потому что думала. Думала так, как не делала этого никогда раньше. Лихорадочно, пытливо, болезненно.

Месяц назад я потеряла единственного родного человека. Через пять дней меня бросил Игорь. Хотя, с ним у нас уже давно все было плохо. И нет бы, мне перевернуть эту страницу и забыть, вместо того, чтобы занести в список. Но факт того, что инициатива исходила от него, очень сильно поколебал мою уверенность в себе. Вторая галочка. Неделю назад меня обворовали. И жили мы с бабулей небогато, но она всегда откладывала на черный день. Эта заначка пряталась у нас в постельном белье, по старинке. И воры ее без труда нашли. Третья галочка. А теперь меня еще и уволили. Как там говориться – Бог не дурак, любит пятак? Что? Что еще может случиться такого, из-за чего я буду чувствовать себя еще несчастнее?!

В какой-то момент я поняла, что стою посреди тротуара и смотрю на небо. Что я там пыталась разглядеть? Бога, который объяснит мне, чем заслужила все эти неудачи? Это вряд ли… А вот народ уже посматривал на меня подозрительно. Один подросток даже покрутил пальцем у виска. Ну что ж, наверное, я, действительно, смахивала сейчас на ненормальную.

Кумушки возле подъезда, как обычно, начали приставать с расспросами.

- Что-то ты бледненькая сегодня, Дашенька…

- Не случилось ли чего?..

- Скоро большая родительская, не забудь бабушку навестить…

Заголосили все, как одна. Вечные сплетницы! И чего им всем только надо? Суют свои старческие носы в чужие дела! А не пойти-ка вам всем дружно к лешему, например! Раскудахтались тут, клуши. Еле выдавила из себя вежливую улыбку, да поскорее скрылась в подъезде. Вот сейчас они порезвятся, перемалывая мне косточки-то.

Квартира встретила духотой, тишиной и порядком. Первым делом распахнула все окна и балкон. Но даже вечерний шум улицы, ворвавшийся в жилище, не смог расшевелить ты пустоту, что поселилась в душе.

Какое-то время я неподвижно сидела на диване и невидящим взглядом смотрела на противоположную стену. Как жить дальше? Эта мысль сверлила мозг. Завтра же начну рассылать резюме, но особой надежды, что улыбнется удача, не было. Кому нужен бухгалтер со средне-специальным образованием? Даже трехлетний опыт работы в крупной компании мне вряд ли поможет в трудоустройстве. А это значит, что те деньги, что торжественно вручили мне сегодня в кассе, придется растянуть на неопределенное время, пока что-нибудь не подыщу.

Гораздо хуже все обстояло с моим внутренним настроем. Не хотелось ровным счетом ничего. Горечь буквально переполняла. Ее привкус чувствовался даже во рту. Сейчас бы поплакать, выплеснуть со слезами все недовольство жизнью и жалость к себе, но, как назло, глаза оставались сухими. Даже воспаленными какими-то. А еще зарождалась злость. На всех – начальницу-стерву, для которой люди ничтожнее насекомых, на тех, с кем проработала бок о бок целых три года, и которые проводили меня так равнодушно, даже холодно, на бабок возле подъезда, за их всевидящие глаза и злые языки… Но больше всего я злилась на судьбу, что позволила мне чувствовать себя глубоко несчастной. И это в двадцать два года, когда вся жизнь впереди.

Тут я сфокусировала взгляд на стене, на которую до этого смотрела безучастно. Центральное место на ней занимала икона Николая Чудотворца. Неконтролируемая волна злости подкинула меня с дивана и заставила сорвать эту икону. Что ты мне дал? Чем помог? Я всматривалась в изображение мужчины с густой седой бородой и мудрыми уставшими глазами и сжимала рамку все сильнее, пока не почувствовала боль в пальцах. Ничего. Ты мне не дал ничего. Так еще и бабулю не уберег, могла бы жить еще и жить. Насколько мне было бы сейчас легче, окажись она рядом. Ты, что должен творить чудо, только занимаешь место на моей стене! С этой мыслью я сунула икону под мышку и выскочила из квартиры. Вот тут тебе самое место! – удовлетворенно смотрела я, как изображение в позолоченной раме приземляется на дно мусорного контейнера.

До ночи я занималась уборкой в квартире. Даже не уборкой, а грандиозной чисткой. Несколько раз выносила мусор огромными пакетами под осуждающими взглядами вездесущих сплетниц. Собрала все старые вещи – свои и бабушки, книги, которые годами лежат пылятся, и никто их не читает, игрушки, что остались с детства, потому что жалко было выбросить раньше. Не осталось ни одной полки в шкафах, где не побывали бы мои руки. Все они понесли сегодня существенные потери. Последней была шкатулка с драгоценностями. Ну это я ее так называла. На самом деле драгоценностями там и не пахло. Серьги и кольцо, единственное, что было у меня из золота, я носила, не снимая. В шкатулке хранились те мелочи, что были приятными сердцу бабушки. Она их туда и складывала, а я в детстве любила доставать и смотреть на них.

Я перебирала мои метрики, мои волосы, что хранились тут уже больше двадцати лет, первый зуб… Надо же, бабушка даже его умудрилась сохранить. Фотография-календарь, на которой мы были изображены с бабушкой. Дедушкина медаль ветерана труда. Как жаль, что я его совсем не помню, как и своих родителей. Они все погибли в автокатастрофе, когда мне исполнилось три года. Так порой мелькали какие-то смутные образы, но они слабо напоминали человеческие.

На глаза попался бабушкин амулет. Который она носила всю жизнь, а перед самой смертью сняла и передала мне. Велела надеть на шею и не снимать, а я его сунула в шкатулку – не любила, когда что-то болтается на шее. Небольшой серый овальный камушек с голубыми прожилками, отполированный в природных условиях, сразу видно, был обрамлен медным проволочным плетением. Цепочка тоже была медная и потемневшая от времени. Я его часто замечала на бабушке и всегда считала странным. Никогда он мне не казался привлекательным, и я не понимала, что интересного находит в нем бабушка. А сейчас мне захотелось надеть его. Прохладный камушек угнездился на груди, словно и был там все время. Поношу немного, а там посмотрим…

Генеральная уборка вымотала меня до такой степени, что в кровать я буквально свалилась, не чувствуя ног. Зато это помогло, как всегда. Грустные мысли отступили. Даже стало немного стыдно, что вела себя, как идиотка. Вот и икону выбросила – святотатство совершила. Но теперь уже поздно – на улице ночь, да и рыться в мусорке как-то стыдно.

Уже засыпая, я вздрогнула от яркой вспышки в голове. Наверное, приснилось что-то. А еще амулет больно уколол меня. Я даже включила свет и повертела его перед глазами, проверила, не вылезла ли где проволока. Но все было нормально, ничего острого я не заметила. Кроме того, спать хотелось так, что над этой странностью я решила подумать утром. С этим и уснула.

Да что это за!.. Я отмахнулась от чего-то назойливого и жужжащего и перевернулась на другой бок. В следующий момент вскрикнула и открыла глаза, потому что под ребро уперлось что-то острое, прожигая бок болью. Но!.. Что за чертовщина? Где это я?..

Я смотрела на неестественно большую зеленоглазую муху, что сидела рядом с моим носом и тоже внимательно разглядывала меня, и не понимала ровным счетом ничего. Даже головой потрясла, чтобы отогнать морок. Но лес, в котором я проснулась, никуда не делся, как и пригорок, покрытый мхом, на котором я сидела, тоже. Что происходит?! И как я тут оказалась?!

- А ну, отвечай! – прикрикнула я на муху, да так грозно, что та мигнула несколько раз и взмыла в воздух. – Да, не бойся ты, я не кусаюсь. А вот ты бы запросто могла отхватить у меня приличный кусочек. Сроду таких огромных не видела, - бормотала я, понимая, что слегка заговариваюсь. – Ничего не понимаю…Ведь если это сон, то и муха может оказаться говорящей… Тьфу ты! Чертовщина какая-то!..