3

Забавно наблюдать за этой дикой кошкой. Хоть и не похожа она на свою сестру.

Прижав девчонку лицом к земле, ощутил, как по телу пробежал ток. Давно забытое возбуждение. Такое сильное, как тогда… Когда он ещё мог любить и что-то чувствовать, а не просто трахать и спускать на автомате в любую бабу.

Она дрожала под ним и изо всех сил пыталась вырваться, лягнуть, скинуть его с себя. Монголу же оставалось лишь приспустить её штаны и взять девчонку. Но не рвать же ей целку прямо на земле.

– Ты знаешь, что такое покорность? – прошептал ей на ухо, вжимаясь пахом в упругую, но тощую задницу девчонки.

– Да пошёл ты! – прошипела гадюкой, извиваясь и рыча, как зверёныш.

– Похоже, не знаешь. Ничего. Это не проблема. Я тебя научу, – оторвав её от земли за майку, что тут же затрещала и поползла по швам, потащил за собой. – Всего несколько дней, и ты будешь очень послушной. Для начала кое с кем тебя познакомлю.

Девчонка извивалась, дралась и даже пыталась кусать его за руку, что в общем-то лишь забавляло. Даже интересней стало с ней. Пожалуй, ебать её будет вдвойне приятно. Давно он строптивую тёлку не имел. Это, надо заметить, зверски заводит. Особенно, если брыкаться эта будет. Девочку-то специально для него растили. Правда, что-то он затянул… Надо было сразу после детского дома звереныша забрать. Сейчас бы уже шелковая ходила. С вилкой на него точно не кидалась бы.

Усмехнулся, вспомнив, как отчаянно она бросилась на него, так, словно и правда смогла бы убить. Горячая девочка.

Пару раз даже попала ему по лицу, пока донёс её до вольера, обхватив одной рукой за тонкую талию. Казалось, чуть придавит, и девчонка пополам сломается. А дерётся, как будто ещё несколько жизней у неё.

Когда забросил звереныша в вольер, бросилась на решётку, молотя по ней кулаками.

– Убийца! Ненормальный! Ты маньяк! Нравится убивать беззащитных девушек, да? Убивай! Я тебе во снах твоих являться буду!

Архан не верил своим глазам. Позади неё два волкодава стоят, только и ждут команды хозяина, а она орёт стоит. Сумасшедшая девка.

– Обернись.

Алина вдруг захлопнула рот, сглотнула. Услышав тихое рычание, закрыла глаза и медленно повернула голову.

– Мамочки…

– Одна команда, и они тебя сожрут, даже трусов не останется.

– Не надо… Прошу.

– Уверена?

– Да… – заскулила, сливаясь с решеткой, цепляясь за неё тонкими, дрожащими пальцами. – Я не хочу умирать. Не хочу так… Я же ничего не сделала, – слёзы покатились по бледным щекам, а глаза от ужаса стали безумными.

– Вот видишь, как быстро мы нашли общий язык, Алина, – открыл дверь, давая ей возможность выйти. – Давай, без резких движений, – а когда она была уже одной ногой на свободе, рявкнул на псов, что только и ждали команды. – Взять!

С диким рычанием собаки бросились на девчонку, а Монгол, схватив её за руку, рывком вытащил из клетки и захлопнул дверь прямо перед носом пса. Тот врезался в решетку, заскулил и залаял на Алину.

– Спокойно, Хаос!

Услышав окрик хозяина, тихо заскулил и лег.

* * *

– Мама… Мамочка… Мамочка… – ползла по траве, отталкиваясь ногами и тихо подвывала от ужаса.

– Нет у тебя мамы, Алина. Никого нет. Кроме меня, – медленно шёл за мной, возвышаясь, как огромная скала.

Я рассматривала его, отползая дальше и повторяя одно единственное слово, которое уже давным давно забыла… Его чёрная футболка обтягивала каждую каменную мышцу, каждую выпуклость на животе и груди. Глаза цвета ночи, что, казалось, стали даже темнее, чем были раньше. Его лицо изуродовано двумя неровными шрамами на висках, спускающимися по щекам и теряющимися где-то в черной, густой бороде. Помню, как Лера рассказывала, что это он в поножовщине участвовал, в тюрьме… Но зачем я тогда об этом думала? Чтобы не сойти с ума от мысли, что придётся с этим жутким человеком прожить свои последние дни? Или, может, я уже двинулась по фазе? Последний вариант – ничего. Говорят, дуракам проще.

– Ты одна, кошка, – присел рядом, схватив меня за ногу, чтобы не смогла ползти дальше. – Понимаешь? Только я есть. Больше никого. Я тебя для себя взял, – его пальцы больно сжали ногу чуть выше колена.

Что? О чём это он?

– Удивлена? – усмехнулся и, протянув меня по траве, схватил за шею сзади, приподнимая и приближая своё лицо к моему. – Я всю твою жизнь был рядом. Ждал, пока ты подрастёшь. Помнишь, отморозки в детдоме хотели тебя поиметь толпой? Куда они делись?

Сглотнула несуществующую слюну, пытаясь смочить пересохшее горло.

– Они исчезли…

– Нет, Алина, они не исчезли. Они отправились на зону для малолеток. А помнишь, на праздники ты всегда получала конфеты и подарки от деда Мороза? У тебя была хорошая одежда? Учителя и воспитатели следили за тобой очень тщательно, да?

Нет… Это не может быть правдой. Это же ужас какой-то!

– Помнишь, как после детдома ты встречалась с парнем? Как звали этого щенка?

– Кирилл…

– Дааа… Кирилл.

– Он пропал без вести… Ты… Что ты с ним сделал? – от слёз уже болели глаза, а сердце стучало так бешено, что вот-вот либо вырвется из груди, либо остановится.

– Он хотел тебя трахнуть. Ты собиралась к нему на свидание, да? Вы собирались поехать… куда там? На дачу, да?

– Даааа, – захлебываясь слезами, смотрела в его жуткие глаза и видела там множество загубленных жизней. – За что? Скажи, за что? Почему ты всё это делаешь со мной?

– Ты моя. С детства. А теперь вставай и иди в бункер. Сама. Не заставляй меня принуждать тебя.