Глава 5. Аня

— Ты мне изменил, — напомнила я. — Три раза. Это только доказанных. Я тоже страдаю, и знаешь, с твоей стороны подло после всего этого не повести меня за руку к новому счастью.

Ромка согласился. Он хороший. Жаль только слишком красив, в этом вся его беда. Я взяла его за ручку, поправила причёску, одернула многослойное платье, повесила на лицо робкую улыбку и пошла к загсу. Ну, Захар, держись!

По ступенькам поднимаюсь, платье шуршит, под ногами путается. Ромка сопит, наверное, все ещё обижается. Думаю — чего мне с ним не жилось? Подумаешь, гуляет… зато зарабатывает хорошо, и вообще — красивый.

— А может быть забудем все и сбежим? — в такт моим мыслям предложил Ромка.

— Ну, нет уж. За тобой я замужем уже была, не будь единоличником, счастьем нужно делиться.

Иду. Даже перестала думать, что зря в эту авантюру влезла — весело стало. Жалеть потом буду, успею. У меня на это целый год. Зато потом получу столько денег, сколько мне не снилось, забуду Захара, как страшный сон, и все прекрасно будет, жизнь наладится… Угу. Главное не забывать только о том, что первый год надо пережить, а меня, может уже сегодня придушат.

— Анна Витальевна! — расплылся в улыбку нотариус, руки раскинул приветствуя, расцеловал в обе щеки, правда, едва касаясь. — Я бы сам на вас женился, но увы, женат уже.

Да за такие деньги на мне бы кто угодно женился, что не говори, а дед расстарался — приданое знатное. Вот только круг кандидатур для замужества ужасно узок. Идём дальше, мужчины сопровождают меня почётным эскортом. Основная часть свадеб уже отгремела, нас вписали после обеда, но невесты ещё есть. Три штуки. И все такие ужасно молодые и ужасно красивые, в хрустких белых платьях, у одной платье с кольцами и выглядит она так, словно её в сугроб воткнули. Но все равно — красиво. И в этот момент я безумно рада, что все же надела это платье. Да, на этом празднике жизни я чужая, но блин, я тоже невеста! Поэтому шагаю выпрямив спину, и жалею только о том, что взяла букет за шестьсот — тот, что за восемьсот был гораздо приличнее.

— А вот и наш жених! — пропел Сергей Васильевич. — Тоже цветёт и пахнет!

Я забыла, как дышать. Мне одновременно до безумия весело и страшно. Стоит ко мне спиной, едва нашли его в толпе чужих гостей, и то — потому что высокий. Я и не ждала от него фрака и цветочка в петлице, поэтому не разочарована, хотя, пальто мог бы и снять.

— Какой-то он мрачный, — с сомнением сказал Ромочка. — Ты уверена, что хочешь за него замуж?

Захар медленно оборачивается. Скользит по мне взглядом, но не признает — мы в загсе, тут невест порядком. А потом его взгляд медленно возвращается ко мне… останавливается на моем лице. Я всегда думала, что выражение глаза наливаются кровью придумано для красного словца, а теперь вижу, что нет. Бывает такое. А точнее — наливаются злостью. Зубы стиснул, кажется, ткни в Захара пальцем — а он каменный.

— Я за разнообразие, — шепнула я Ромке, и уже громче сказала. — Любимый! Я ждала этого дня всю свою жизнь! Господь услышал мои молитвы!

Даже Ромка посмотрел на меня с сомнением, а вот Сергей Васильевич, кажется, доволен. Чужие гости на нас смотрят, кажется, даже умиляются. А я Захара знаю, почти как облупленного. Он никогда не опустится до сцены на людях. Он выше всего этого. Ну, по крайней мере я до такой степени ещё не смогла его довести.

— Что за скоморох? — спросил он, указав взглядом на Ромку, решив сделать вид, что меня в платье и с букетом тут особо и нет.

— Муж, — протянул руку Ромочка. Потом вспомнил и поправился — Бывший. Я здесь на правах посаженного отца.

Захар глаза закатил, потом вовсе закрыл, глубоко вздохнул — вижу, пытается успокоиться. Работает над собой, гад. Интересно, что у него там за мысли такие, которые мотивируют его меня терпеть? А руку Ромке так и не дал.

— Аверин и Стрельцова! — крикнули из-за дверей, откуда хлынула чужая, фотографирующаяся со всех ракурсов свадьба.

— Сейчас наша очередь! — возмутилась брюнетка, на которую надет сугроб.

— Не переживайте, мы быстренько, — успокоила я и преглупо хихикнула. — Знаете, быстренько, это по нашему.

Захар взял меня за руку, хотя вернее сказать — схватил. Больно стиснул, я даже вскрикнула. И потащил за собой в зал, жениться. Подошли к столу, за которым уже знакомая нам дама, остановились. Ромка и Сергей Васильевич стоят сзади, надеюсь, умиляются. Свидетелей сейчас привлекать не обязательно, и слава богу, меньше народу увидит это позорище.

— Дорогие жених и невеста! — торжественно начала регистратор. — В этот знаменательный для вас день…

Она говорит, а до меня доходит, что все всерьёз. И что я не в своих мечтах десятилетней давности, все по настоящему! И страшно. Это мне не нужно, совсем. Я привыкла уже одна. Захар меня ненавидит, я ненавижу его, что дед с нами делает вообще? Остро захотелось подхватить свои юбки, и прочь, галопом на коне… Стоп, причём здесь конь? Ааа, сбежавшая невеста вспомнилась… Я настолько выключилась из происходящего, что сначала не поняла, зачем Захар дёргает меня за руку, которую так и не отпустил.

— Скажи да, — прошипел он сквозь зубы.

— Да, — растерянно повторила я.

— Объявляю вас мужем и женой! Можете обменяться кольцами.

Какими, черт побери, кольцами? Я и платье надела только затем, чтобы Захара позлить! Но… Захар лезет во внутренний карман пальто и достаёт из него, мать вашу, коробочку. В ней два кольца. Простые золотые ободки, одно из них надевает на мой палец, второе кладёт на мою ладонь. Боже мой!!! Я так волнуюсь, руки трясутся, кольцо со звоном упало и покатилось прочь, но Ромка его поймал и вернул. И я все же надела его на палец Захару. Господи, я замуж вышла! Да я три дня назад не знала, чем заняться в выходные!

— Жених, можете поцеловать невесту! — громогласно объявила крошечная тётка с огромным начесом.

Так, Анька, соберись, сейчас явно не то время, чтобы расклеиться. Ну-ка, включай блондинку! Включила. Через фату на Захара смотрю. Он весь такой в белоснежную дымную клеточку. Стою, гадаю, что он сделает, ударит меня, ударит тётку с начесом, Ромочку, может, сожрёт свой паспорт? А потом решилась и фату отбросила. Если добивать человека, то до конца, пленных не берем. И губы сделала красиво, инстаграммно.

— Это фарс! — выругался Захар.

Тётка с начесом охнула, нотариус тоже, Ромка укоризненно головой покачал. Ещё бы — такую женщину ему отдают, а он выпендривается. Мои глаза медленно наполнились слезами, рыдать я умела мастерски, с детства репетировала, перед зеркалом. Знаете, чтобы филигранно, чтобы нечаянно не перейти ту тонкую грань, за которой художественно стекающая по щеке слезинка перерастает в океан соплей и разбухший нос. С Ромкой я жила два года, а он так и не научился противостоять моим слезам. Говорю же — хороший. Жаль, красивый. Вот и сейчас запереживал изо всех сил.

— Вообще-то она замуж только второй раз выходит, — сурово сказал он и выпятил все свои бицепсы и прочие трицепсы, их у Ромки навалом. — Свадьба это таинство. А женщина не должна плакать!

Я судорожно, а главное — очень трагически всхлипнула. Букетик в руках сжала, стебельки жалобно скрипнули, один шип воткнулся в ладонь, но я и виду не подала, тут главное, игру не испортить.

— Я так волновалась, — прошептала я. — Чтобы… как по настоящему. Чтобы дедушка был рад. Как хорошо, что ты не видишь, но честно, дедуль, я старалась…

Подняла глаза к небу, то есть к потолку, вдоль которого гипсовые завитушки, ангелочки, сердечки. Всхлипнула. И тут она, единственная слеза сползла по щеке — идеально.

— Блядь, — громко сказал Захар.

Я в предвкушении — сейчас что-то будет. Ему точно крышу сорвет. Но он… удивил. Шагнул ко мне, ухватил пальцами за подбородок, и поцеловал. Поцелуй был таким резким, таким внезапным, что мы даже зубами стукнулись. А потом замерли оба. Его губы на моих… что происходит вообще? Остановите землю, я сойду! А сама — пошевелиться боюсь. Потому что тогда это закончится, а тепло его губ оно не повторится больше, забудется.

— Концерт окончен, — отодвинулся от меня Захар. — Надеюсь, все довольны.

И поклонился. Я уже говорила, что ненавижу его? Если нет, то самое время.